— Ничего кореш, авось когда-нибудь и попустит… наверное, — Зимний благосклонно хлопает мужичка по сутулому, мелко вздрагивающему плечу и сует под нос фляжку…
Что же там такое? Действительно — их алтарь? Культовое сооружение неземного происхождения? «Место силы»? Колыбель цивилизации обезумевших? Ясно одно — это место их всех к себе притянуло и частично обуздав животное начало — обьединило, создав из разрозненных особей сплоченную орду с четко структурированной иерархией и жесткой дисциплиной.
Надо смотреть своими глазами. Десантировали портал среди болот к северу от города и поехали. А комары там злые и жутко голодные — ох и настрадается моя девочка-самурай в долгом ожидании! Жалко её — а что делать?
Уже в дороге связался с нашей «агентессой» и поделился с Мэрилин инфой о том, что узнал и ближайшими планами. Хотя какие там планы — едем искать «сами не знаем что, но вдруг чего-нибудь из этого, да выйдет».
И вот едем, беседуем и рассуждаем вслух:
«Обезумевшие» — просто животные. Особи с недостатком интеллекта и слабой психикой. Видимо они совсем не эволюционируют. Ибо не способны. Приматы. Жрать, чесаться, спариваться и спать. Бывшие «одержимые», они же «разумные обратившиеся» — агрессивные, но гораздо более развитые создания. В процессе развития, как и нормальные индивиды — получают разнообразные бонусы: связь, локатор и прочее.
Судя по рассказу бывшего зомби — именно одержимые бились у подножья зиккурата за верховную власть. Победителя зиккурат наградил силой власти над подобными. Всем остальным провел что-то вроде обряда инициации!
Разумные командуют безмозглыми. «Все как у людей» — выслушав перевод гыкает О’Конелл.
«Заморский гость» Билли, вместе с дочерью и помошником Клеем, в поисках ответов на одинаково актуальные на всех континентах вопросы — пожелал потрястись в седлах вместе с нами. Ну и заодно уж — совершить бесплатную экскурсию в когда-то далекую, легендарную и загадочную Siberia. Вот интуристы и едут с нашей группой.
— Вполне нормальная, рабочая гипотеза. Эта штука — их бонус. У нормальных людей ведь порталы имеются. Почему бы и «мэдам» свои плюсы от новых директоров не получать? — он как всегда шумно скребет свою щетину, — Ну и раз их обьединил этот «алтарь», то возможно его уничтожение приведет к обратному процессу — к новому разобщению? Это вполне годная версия, парни.
— Возможно, — киваю я, — но где гарантия, что не появится новый? Надо уничтожать и их главного — Вотана, до кучи!
— Тогда уж и всех «разумных обратившихся» — вставляет Рул, — Ибо иначе они смогут снова провести процедуру или обряд инициации и его заменит кто-либо другой.
— Ага. Проще всего вообще тупо уничтожить их всех. Без разделения на одержимых и обезумевших. Только — это же сколько их рубить придется? Даже я устану! Да и топоров у нас не хватит. Сточим до деревяшек, пока все завершим. И это я оптимистично — ибо невменяшки в ответ тоже отмахиваться станут. — дурачится художник…
Да — одни вопросы…
…Едва успеваем пересечь серую и пыльную, асфальтовую ленту пустынной и разбитой сельской дороги — срабатывает локатор! Тревога!
Поспешно ныряем в узкую и длинную полосу ветрозащиты из молодого кленовника. Сойдет! Скрытность более-менее. Разве что — почти в упор наших коняшек здесь обнаружить получится. Такими вот посадками тут вся местность на лоскуты раскроена.
Вдоль некоторых из них и проселки протекают. Но около «нашей» нет. А вот с ближней к нам стороны следующей, находящейся метрах в пятистах — как раз такая дорога и наезжена. И по ней-то вражеский отряд как раз двигает.
Со вчерашнего дня то тут, то там — все чаще встречаются шныряющие волчьими стаями разьезды противника. Интересно…
Переждали, пока враги отдалятся на достаточное расстояние. Заодно уж и позавтракали. Жаль — всухомятку и без горячего. С этой зомберской движухой одно расстройство: ни чаю-кофе выпить, ни мяса пожарить, ни супчика похлебать. Гады бешеные! Ладно, переживем — чего ж нам, кабанам? Двинули дальше.
— Странная активность — не находишь? Что они здесь забыли? Неужели им в городе рабов не хватает, — принимается размышлять вслух шериф, когда мы продолжаем свой путь, — Хотя именно покоренные фермеры обеспечат «мэдов» провизией. А может они охраняют свой зиккурат? Может мы уже совсем близко к нему?
Серб, прекрасно владеющий английским и сейчас едущий рядом, отмалчивается, но все же реагирует, пожимая широкими, крепкими плечами. Поначалу наш южнославянский мачо — в силу историко-политических причин, не слишком дружелюбно отнесся к появлению на нашем горизонте недавних врагов его небольшой страны. Но после «битвы при поселке» — признал за ними право на существование в новых мирах и теперь дышал в сторону шерифа более спокойно.
Я поступаю аналогично «братушке» и примерно так же «шевелю суставами». Кто же знает что у Вотана в голове? Сам бы с удовольствием заглянул туда. Как недавно сказал её обладатель — в обоих смыслах: прямом и переносном.
Неизвестно как обстоят дела по сторонам от нашего маршрута, но по пути следования мы еще не встретили ни одного сохранившегося поселка или деревни. Только пустые и вырезанные… И лишь изредка: частично вырезанные — частично брошенные. «Фартовые». Успевшие хотя бы малым числом «везунчиков», сбежать от орды — голодной саранчой уничтожающей все живое на своем пути: людей, собак, коров и кошек.
Однозначно, где-то здесь, в редких в данной местности лесах — должны скрываться выжившие. Но нашей целью не является их поиск и потому мы можем лишь отвлеченно порассуждать о их дальнейшей участи.
Приходим к общему выводу, что везение их относительно и конечно. Ну ладно, лето перебедуют — а что зимой делать станут? Вымерзнут и с голоду помрут. По-крайней мере большинство.
Ближе к вечеру впереди появляется очередная деревня. Уже ожидаемо пустующая.
У околицы решаем спешиться. Пройтись пора — задницы с ногами размять, да спинам расслабуху дать. Сменить форму мышечной активности.
Деревушка — совсем невеличка. Глушь. Захолустье. «Медвежий угол». Ни оживленной автомобильной трассы, ни «железки» — поблизости не проходило. В подобных обычно — только старичье свой, невеликий на радости крестьянский век и доживало. И таких на просторах нашей губернии немало было, думаю. А уж в масштабах Рассеи и не сосчитать вовек…
«Наши» американцы, пронаблюдав с десяток подобных убогих поселений — уже не округляют глаз и не лезут с глупыми вопросами о былом состоянии сельского хозяйства в нашем отечестве. Пообвыклись. А то — прямо достали поначалу. И хотя я к этим делам никаким боком, но мне было стыдно. Не то, чтобы: «за державу обидно» — фули мне теперь та держава? Но неловко как-то перед людьми — за весь этот жалкий и убогий пейзаж, в котором жил мой, недалекий в массе своей, народ. Как вон тот дважды перетрансформированный мужик. Жил — местами гордый ложными и подмененными смыслами — несчастный в этом своем невежестве. Да еще и замордованный всеми былыми разнообразными властями, начиная еще от царя Гороха… Вернее будет сказать — выживал. Всю дорогу своей печальной истории…
Ухабистая немощеная дорога с лужами в бесчисленных ямах — сейчас относительно суха. Вдоль нее — темные от времени, ветров и дождей, рассохшиеся доски кривых заборов, местами проломленных. Серый, пыльный — ещё прошлогодний, невыкошенный бурьян. Сараюхи инвалидного вида. Деревянные, покосившиеся в разной степени, избенки. Просевшие рубероидные крыши. Кое-где выбиты окна. Совсем печально жили здешние обитатели. Ни одного кирпичного дома. Впрочем, откуда в подобном месте доходы? С картошки? Себя бы прокормить. И тишина. Ни кошки, ни курицы, ни собаки. Только густое и глухое жужжание мух.
Споткнувшись о начисто обглоданный коровий или конский мосел, за спиной злобно матерится Валерон. Вполголоса. Негромко. Почему-то в подобных местах не разговаривается в полный голос никогда.
Решаю заглянуть в один из домишек… Рядом со входом оборванная веревка для сушки белья — от кургузого забора к сеням, одним углом просевшим в землю. С опаской ставлю подошву на явно давно подгнившее крыльцо. Заходим.
