И вправду боится, что нелепый этот суд все-таки будет иметь место? Глупость… но страх ее приятен. Страх в принципе приятен.
И боль способна доставить наслаждение, но не все это понимают. Мирра отвернулась, прикрыла глаза платком, но так, чтобы видеть.
Ей нравилось смотреть на чужой страх.
— Да и не только ее… разразится скандал… а скандалы в таких местах не забываются быстро. Его будут поминать и через год, и через десять лет… вам это нужно?
— Нет, — ответил за матушку Альфред.
И поклонился.
Взял Мирру за руку, почти коснувшись губами ладони, и это обманчивое дразнящее прикосновение заставило ее вздрогнуть. В нем виделось обещание…
…боли?
…наслаждения?
…всего и сразу? Альфред улыбался, и этой улыбкой подтверждал право Мирры на тайну… он пальцы убрал, и Мирра поднесла руку к лицу.
Та сладко пахла кровью.
И наверное, для псов запах этот был куда более силен, чем для нее, и порой Мирра начинала жалеть, что не способна ощутить его во всем многообразии оттенков. Она чувствовала себя слепой, обделенной чем-то важным…
— Нам это совершенно не нужно, — Альфред поклонился матушке и встал за спиной Мирры. Близко. Слишком близко, чтобы она могла спокойно дышать. — Предлагаю решить этот вопрос миром…
— Альфред, простите, но мне кажется, это не ваше дело.
Матушка не понимала.
Она привыкла к беспомощному мужчине, к такому, которым можно помыкать, а он и слова в ответ не скажет… и теперь злилась, потому как Альфред молчать не собирался.
— Боюсь, что мое, — Мирре не нужно оборачиваться, чтобы увидеть его улыбку.
Мягкую.
Обманчиво мягкую.
Ему пошли бы клыки…
— Во-первых, так уж вышло, что я причастен к этому браку. А во-вторых… мы же собирались породниться…
Пальцы скользнули по шее.
Ледяные.
И Мирра стиснула зубы… она дрожит? Дрожит. И Альфреду нравится эта дрожь. Он наслаждается ею, как сама Мирра наслаждается чужим страхом.
— Собирались? — переспросила матушка, окончательно потерявшись. Она все еще злилась, но чутье, которое матушка все-таки не растеряла, говорило, что злость эту надо бы придержать
Лишняя она.
— Боюсь, что если дело дойдет до суда… до скандала… — Альфред нарочно говорил медленно, растягивая каждое слово, и тяжелый запах крови, исходивший от рук его, пьянил. — Я вынужден буду разорвать помолвку.
Матушка открыла рот. И закрыла.
Все-таки она дура…
— У меня большие планы, — Альфред на матушку не смотрел. Он презирал ее, как и большинство людей, и глядя на них его глазами, Мирра соглашалась, что люди эти иного и не достойны. — И моей супруге в них отведена существенная роль… она должна быть красива, хорошо воспитана… очаровательна, милосердна…
Райдо выразительно хмыкнул, но промолчал.
— И естественно, на ее репутации не должно быть пятен… — Альфред отступил, и Мирра едва удержалась, чтобы не обернуться. Всякий раз, когда он так делал, ей начинало казаться, что ее бросят. — И если ту нелепую историю с… изнасилованием удалось замять, то замолчать суд не выйдет…
— Но… — матушка беспомощно огляделась. Она чувствовала, что в своем праве, вот только поддержать это право никто не спешил. — Что нам делать?
— Ничего.
— Как?
— Обыкновенно, — рука Альфреда все еще лежала на спинке кресла, но сам он отступил, и теперь касался этого кресла лишь кончиками пальцев. — Ваша дочь вышла замуж. Примите это как данность. Если повезет, она будет счастлива в браке… если не повезет, то вашей вины в том нет…
Его голос очаровывал.
И Мирра стиснула зубы, чтобы не поддаться этому очарованию.
— Вы ведь предупреждали ее…
Матушка кивнула.
— Вот видите… она не послушала, а значит, что бы ни произошло дальше… это будет исключительно на ее совести… — Альфред опустился на одно колено перед матушкой и взял ее руку. — Найо Арманди, вы же умная женщина… вы же понимаете, как опасны скандалы… как легко уничтожить не только репутацию, но саму жизнь… одно неосторожное слово… или два… или несколько, сказанных не в том месте и не в то время.
Он смотрел матушке в глаза, и та замерла.
Птица в силках.
Вот кто она для Альфреда. И сама Мирра… и все прочие… он же птицелов и наслаждается своей властью над глупыми пичугами, которые добровольно садятся на раскинутую им сеть.
— Поэтому осторожней со словами, найо Арманди… мне бы не хотелось вас потерять, — это прозвучало почти угрозой.
И матушка, не привыкшая к угрозам, побледнела.
— Я предлагаю забыть это досадное происшествие… точнее, не забыть, это вряд ли выйдет, но изменить свое к нему отношение… молодой человек и вправду имеет очень хорошие перспективы… и быть может, однажды вы будете гордиться таким зятем.
— Альфред, вы…
— Подхалим, — он очаровательно улыбнулся, знал, сколь меняет его эта улыбка, которая почти настоящая. Дружелюбная. И немного хулиганская.
Волшебная, как и голос.
— Увы, ничего не могу с собой поделать… — он вновь поцеловал вялую матушкину руку. — Но надеюсь, мы правильно поняли друг друга… и если так, то, полагаю, самое время устроить торжественное чаепитие… а заодно поговорить о свадьбе… о двух свадьбах…
— Двух?
Она еще была в плену его голоса.
— Конечно. Не стоит создавать почву для… недопонимания… молодые люди сбежали, это случается… но они вернулись… и горожане должны видеть, что свадьба на самом деле состоялась. Они поймут и простят… побег, пылкость чувств… это так мило. Очаровательно. В послевоенное время людям очень не хватает очарования.
Две свадьбы?
И Мирре придется делить свой праздник с… этой?
Она встала.
— Простите. У меня голова разболелась.
Это ее, Мирры, день!
Она о нем мечтала… она представляла себе, как это будет… платье, фата… венок из треклятого флердоранжа… красная дорожка в церкви… и воскресный праздничный завтрак…
…поздравления.
…подарки.
Восхищение гостей, потому что невеста прекрасна… невеста по всем канонам обязана быть прекрасной, но Мирра собиралась стать самой прекрасной невестой в истории этого треклятого городка… о ее свадьбе должны были бы говорить!
Обсуждать!
Завидовать. А теперь, получается, что Нира… и говорить будут именно о ней, беглянке… и о ее щенке, которого и в церковь-то привести невозможно, потому как не человек…
— Куда спешишь, дорогая невеста? — Альфред всегда ступал бесшумно, но Мирра научилась уже чувствовать его приближение.
Не в этот раз.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
