— А с этим что?
Белокосый равнодушно пожал плечами, будто давно позабыл о пленнике, мелко затрясшемся под взглядами «закадычных друзей».
— Не отпускать же! — настаивал Жар. — Я слышал, о чем они тут говорили. Каждый больше людей уморил, чем иная баба родила!
— Ну прирежь его, — разрешил саврянин. — Вон ножик на столе лежит.
— А почему я?!
— А кто?
— Тебе ж привычнее.
— Дурак.
— У тебя рука тверже, — попытался подольститься вор. Уж больно не хотелось оставлять за спиной озлобленного «таракана», но и хладнокровно чиркнуть по горлу связанного человека Жар не мог.
Саврянин вздохнул:
— Мы добро, мать его, или как?
— Добро, — согласился вор. — Но очень злое!
— Так будешь резать? — оглянулся уже от дверей Альк. — Или ты только своим по головам стучать можешь?
Жар насупился и, с бессильной ненавистью показав разбойнику кулак, последовал за другом, продолжая нудеть:
— Он распутается, удерет, новую банду сколотит и снова убивать будет! Тоже мне добро…
— А знаешь, чем оно отличается от зла?
— Ну?
— Зло убивает. А добро просто не вмешивается.
* * *
Крик раздался, когда приятели уже вылезли из нижнего окошка башни и пробирались между валунами к расчищенному кусочку двора, где разбойники привязали коров.
— Что это? — вздрогнул Жар.
— Не знаю, — с каменным лицом сказал Альк. Как-то быстро он. Впрочем, «тараканы» славились умением выкарабкиваться из пут. — Слепая судьба.
— Тем не менее кого-то она там нащупала!
— Хочешь вернуться посмотреть?
Вора передернуло. Он и так был уверен, что зрелище ему не понравится.
— А может, «слепой поворот»? — осторожно уточнил Жар.
— Я же сказал. — Саврянин потрогал повязку на голове и оскалился. — Я сегодня добрый.
* * *
Доску через провал на третьем этаже башни перебросили совсем недавно — толстую, крепкую. Но живущим в разрушенном замке крысам действительно надо что-то есть. Или хотя бы зубки чесать.
С темнотой на краю провала показался маленький любопытный крысеныш. Свесил мордочку, поглядел на остывшее уже тело. И осторожно начал спускаться.
ГЛАВА 30
Зрение у крыс слабое, зато чутье отменное.
Там же
— Ты точно уверен, что нам туда? — в пятый раз переспросил Жар.
— Тут всего одна дорога! — вспылил саврянин. — Либо туда, либо сюда, уж из двух-то самый паршивый видун выбрать сумеет!
— А вдруг они по бездорожью поехали?
— Им скакать, а не ехать надо, идиот! Поломают коровам ноги на кочках.
— Так ведь и погоне по кочкам придется.
— Она наперерез может пойти. Заткни пасть, а?! — Саврянин тоже чувствовал себя паскудно. Пока — да, он был уверен. Но что произойдет, когда похитители въедут в большое селение? Догнать их до ближайшего города не получится, а если Райлез там, он «закроет» девушку своей удачей. Альк даже не сможет определить, бросили ли Рыску в какой-нибудь подвал или повезли дальше.
Жар вытерпел не больше пяти щепок:
— А меня ты как нашел?
— Не я. Крысы.
— Может, попросишь, чтоб и Рыску поискали?
— Ты видел, как они ищут?
— Ну как умеют, — признал вор.
— Вот потому больше и не хочу. — Альк врал. Если совсем выбора не останется, придется. Но саврянин еще не успел отдышаться с прошлого раза. Ощущения были — будто в омут с камнем на шее прыгнул, и когда уже захлебнулся, вытащили и откачали. Крыса, нагулявшись, притихла, однако Альк чувствовал — ей понравилось. Отоспится и потребует еще, с куда большей силой, чем прежде. И тогда его «не хочу», возможно, уже не будет ничего значить.
— Альк!
— Ну чего тебе еще?!
— Он хочет ее в «свечу» превратить, да?
— Не мели ерунды.
— Почему?
— Превратиться может только обученный видун. И то если сам захочет.
— А ты хотел?!
— Я не знал. Никто из учеников не знает, кем он выйдет из зала испытаний. А делают они там одно и то же.
— Что?
…Ночь. Зал, освещаемый лишь луной через прозрачную крышу. Легкий сквозняк, щекочущий обнаженное тело. Холодные плиты под пятками. Ученики, кучкой жмущиеся у двери снаружи. Наставники, неподвижно стоящие по углам внутри.
И лежащая на столе крыса. То ли подготовленная для свечи, то ли уже свеча. Все, что нужно сделать ученику, — зажечь ее. Выполнить простенькое задание: скажем, вслепую вытянуть из мешочка с монетами единственную золотую. Или пусть стеклянный шарик, прокатившись по столешнице, упадет на пол и не разобьется.
Если тебя назначили путником, то… ничего не получится. В зале испытаний дар как будто вывернут наизнанку: чем сильнее стараешься, тем хуже выходит. Монета подворачивается медная, позеленевшая. Шарик не то что трескается — разлетается вдребезги, а осколки впиваются в босую ногу.
Говорят, большей радости от неудачи испытать невозможно.
Но если крыса — пустышка… Так муха с размаху влетает в паутину. Чем крупнее жертва, чем сильнее она бьется, тем быстрее и крепче запутывается.
А потом уже ты лежишь на столе и видишь, как в комнату заходит следующий ученик…
Альк тряхнул головой, пришпорил трофейную разбойничью корову. Можно ее не жалеть, устанет — пересядут: рядом порожняком скакали еще две.
— Отстань. Я же тебе сказал: «свеча» из Рыски не получится.
— Тогда что Райлезу от нее нужно?!
Саврянин этого тоже не понимал. Проще всего было убить девушку, а потом спокойно отправиться на охоту за Альком.
— Гляди, там какие-то люди на дороге! — обрадовался Жар. — Давай спросим, не видали ли они наших беглецов.
— Все еще не веришь, что правильно едем?
— Верю, — покривил душой вор, так переживавший за подругу, что мысль об ошибке (пусть и с крохотной вероятностью) не давала ему покоя. — Но хоть узнаем, намного ли они нас опережают.
Альк, напротив, отнесся к случайным встречным настороженно. Что-то они там не то делали, разбежавшись к обочинам при приближении всадников, и друзья заметили, что поперек дороги лежит ель с ярко-желтым, издалека видным свежим спилом. Не похоже, чтобы ее повалили на дрова: слишком зеленая и пышная, в то время как сухостоя рядом хватает.
— Эй, мужики! — на ломаном саврянском окликнул Жар — все «лесорубы» были белокосыми. — А что тут у вас?
Мужики, не отвечая, ощетинились кто топором, кто мечом, кто окованной по концам рогатиной.
— Боюсь, дорогу они нам не укажут, — мрачно заметил Альк, с прищуром глядя на ель. Объехать-то можно, да не так быстро, чтобы коров не успели пырнуть рогатинами. Разве что развернуться и дать деру. Но время, время! — Так, я беру на себя трех справа. Ты — двух слева.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
