Геродот
Труднее распутать сложные нити, которыми древнейшая греческая философия связана была с религиозными кругами. О восточных влияниях на древних греческих мыслителей рассказывалось так много басен, что осторожные исследователи почти не решаются вступать в эту область.
Однако нужно обратить внимание на то, что, хотя частности и остаются неясны, но совершенно согласно с общими, известными условиями то, что греки в VI в. соприкасались с переднеазиатской и египетской культурой, и поэтому есть основание искать следов ее влияния на греческие мысли и формы жизни. Это в особенности относится к Пифагору. Так же вероятны, но так же мало могут быть прослежены в частностях отношения древних философов и основанных ими школ к другим кругам, например к орфикам. Так, Пифагор создал религиозный союз, имевший большое нравственное, а также политическое значение; этот союз не только процветал в городах Великой Греции при жизни Пифагора, но и позднее, как в самой Греции, так и в Южной Италии, он, вероятно, оказывал влияние, значение которого, впрочем, трудно определить с точностью; несомненно, что этот союз во многих случаях соприкасался с орфиками. Точно так же в Великой Греции и Сицилии странствовал Эмпедокл, от которого не только происходят важные философские учения, но который в качестве жреца, волшебника, врача и чудотворца раздавал мистические посвящения и совершал искупительные обряды. Насколько этот Эмпедокл, а также и другие, например Гераклит, находились в зависимости от орфиков, – этого мы не беремся решить. Несомненно лишь то, что древние философы если и не были религиозными учителями и не создавали жреческой мудрости, то все же настолько были близки к общественной жизни, что не могли не приходить в частое соприкосновение с религией.
Вид на Афинский Акрополь с северо-западной стороны
Наконец, мы должны указать еще одну точку зрения, с которой эти древние школы имеют большой интерес для истории религии. Философские вопросы, впервые обратившие здесь на себя внимание, проблемы бытия, явлений, познания, имеют всемирно-историческое значение: они должны были оказать чрезвычайное влияние на всю мысль и жизнь человечества, в том числе и на религиозную. Хотя досократовская философия и не достигла законченного результата и не выработала классического направления даже и в деле объяснения мира, а для установления определенного воззрения на жизнь в ней имеются только зачатки, однако Пифагор, элеаты, Гераклит, атомисты – все были пионерами на тех путях, по которым позднее много раз должно было идти человечество. Прямое влияние на греческую религию мы замечаем при этом только в одном отношении, которое состояло, если взять его в самом общем его смысле, в удалении от данной действительности. Гомер с живой непосредственностью направляет свое внимание на реальность, печальную сторону которой чувствует, конечно, и он, но в которой для него в то же время находятся и все блага, доступные человеку; напротив, в древней философии вместе с сильной материалистической тенденцией господствует решительное стремление к нездешнему миру. Сущность человека составляет не тело, а душа; к цели жизни приводит аскетизм и таинства; сюда же, вероятно, относятся и темные для нас умозрения Гераклита относительно круговорота жизни. Такие мысли, проникающие как в философию, так и в поэзию классического периода, соприкасаются с религией мистических и орфических кругов. Они образуют в греческом мире главную духовную струю, не исходящую от Гомера.
В лирике периода, предшествовавшего персидским войнам, мы также должны указать на некоторые соотношения с религией, прежде всего в т. н. гомеровских гимнах. Они представляют пестрое собрание более чем тридцати песен; некоторые из них содержат по нескольку строк, другие заключают в себе обстоятельный рассказ или описание. Более мелкие представляют, вероятно, прологи к более длинным поэтическим произведениям; более крупные самостоятельные стихотворения в похвалу какого-нибудь божества, миф о котором часто излагается в совершенно произвольной, фантастической форме. Важнейшие из них, стоящие в связи с определенными культами – таковы гимн Аполлону и гимн Деметре, – особенно ценны для истории религии. Большие гимны обращены к Аполлону, Гермесу, Афродите, Дионису, Деметре. Гимн Аполлону состоит из двух, а может быть из большего числа больших независимых частей. Первая часть прославляет рождение Аполлона на Делосе и описывает праздничное торжество на этом острове. К этому гимну потом присоединен второй гимн пифийскому Аполлону; в последнем рассказывается о том, как Аполлон прибыл в Дельфы с критскими моряками, которым он в образе дельфина указывал дорогу, как он убил там змея Пифона и основал оракул. Едва ли не важнее еще, чем этот гимн Аполлону, другой гимн – Деметре, который был неожиданно найден в России. Здесь рассказывается о похищении Коры, скитаниях Деметры и об учреждении культа в Элевсине. Гораздо более свободно, иногда даже юмористически и фривольно изложены мифы в гимне Гермеса (спор Гермеса с Аполлоном), Афродиты (любовная связь богини с Анхизом), Диониса (пленение бога тирренскими пиратами, которых он в образе льва прогоняет в море).
Более субъективная лирика этого периода дает нам возможность взглянуть на социальные отношения и нравственные воззрения. Религия у многих из этих поэтов играет только подчиненную роль, иногда даже почти игнорируется. Поэты воодушевляли к битве, как это делал Тиртей во время Мессенской войны, воспевали победы, как Симонид из Кеоса, доживший в старости до победы над персами, принимали живое участие в борьбе партий в своем отечественном городе, как Феогнид из Мегары.
Лирика выражала и индивидуальные настроения: чувственное наслаждение, тягость старости, страх перед смертью. При случае поэты призывали в своих стихотворениях и богов: так, Сапфо призывает Афродиту, Алкман рассказывает о шумном празднестве Диониса в Спарте; также Архилох, Арион, Терпандр; но большая часть произведений этого рода сохранилась до нас лишь в отрывках. Ямбическая форма поэзии вся, вероятно, возникла из фаллических процессий в честь сельской Деметры и Диониса.
Таким образом, непосредственная польза от этой лирики для истории религии ничтожна. Но этические воззрения, которые мы находим в ней, касаются также и религии. В общем, настроение, господствующее у этих поэтов, скорее мрачное; условия общественной жизни, несправедливости в этом мире наполняют их сердца горечью. Они сетуют, что никто не может избежать рока, и самое худшее, что несчастье делает человека дурным. Лишь немногие светлые лучи проникают во мрак этого душевного настроения; люди утешаются славой в потомстве или, как в застольной песне в честь Гармодия и Аристогитона, мыслями о блаженных островах. Но основной тон остается грустным. Поэты часто требуют отчета у богов; они не принимают, подобно Гомеру, положения вещей, как оно есть, и не довольствуются тем, что Зевс распределяет добро и зло между людьми из двух бочек. Вместо личных богов, распоряжающихся по своему произволу, они требуют справедливого управления миром с объективною мерою, Феогнид, и не находят его. Всего сильнее возмущается Феогнид несправедливостью в человеческой истории. Он нападает на Зевса, который ниспосылает одинаковую судьбу добродетельному и порочному, и выводит отсюда заключение, что нет никакого правосудия и никакого способа угодить богам. В этих нападках замечательно как то, что Зевс ставится на место мирового порядка вообще, так и то, что поэт обращается к нему скорее с порицанием, чем с сомнением. Такому пессимистическому взгляду или такому неверию соответствует жестокая эгоистическая мораль, содействующая раздражению и находящая утешение в мести.
Впрочем, многие поэты обнаруживали более благородный образ мыслей. Именно таков Солон, который даже был способен находить в мире следы божественной справедливости. Он был одним из главных представителей греческой мудрости, направленной на мирские интересы; он призывал к умеренности, хорошо сознавал трудность жизни и потому никого не почитал счастливым прежде смерти, но не восставал против богов. Главное значение этих лириков для истории религии состоит в том, что они впервые сознательно поставили проблему теодицеи. В этом смысле они подготовили почву для трагиков.
Пиндар, Эсхил, Софокл
V век создал в греческом мире такое богатство духовного творчества, которое было единственным в своем роде во всей всемирной истории. Энергичный и радостный период персидских войн, великий расцвет Афин в век Перикла, разложение вследствие политических распрей и софистического образования – все это, столь часто излагавшееся, относится к всемирной истории культуры. Но и для религии все это имело выдающееся, хотя собственно для греческой лишь косвенное значение. Здесь нам предстоит сказать несколько слов о главнейших лицах, имевших значение для религии.
