волосы цвета эспрессо были собраны в небрежный пучок, а вместо контактных линз на ней были черепаховые очки, которые она никогда не носила вне дома. К тому же Даллас был в серых спортивных штанах. А Даллас не носил спортивные штаны на публике.
По сути, я выселила их без предупреждения, но я ценила конфиденциальность, особенно когда я понятия не имела, почему Чейз был здесь. Мы собирались либо помириться… либо покончить с этим навсегда. Каждой фиброй я надеялась, что я была права и что он так резко прервал отношения из-за видео, но я не узнаю, пока мы не поговорим.
Я боялась возлагать надежды и отказывался принимать что-либо как должное.
Когда я закрыла за собой дверь в ванную, загремел засов, и входная дверь со скрипом открылась. В передней части квартиры между Чейзом и Далласом произошла приглушенная перепалка, но все, что я услышала, это один из парней, говорящий «блять».
Дрожащими руками я рылась в аптечке, разрывая новую коробку пластырей и роясь в поисках нужного размера. Мысли вернулись к видео, и у меня в животе закрутилось болезненное чувство. Я была в ужасе, когда подумала, что слухи о видео могли быть связаны со мной из-за Люка. Теперь, когда это было по-настоящему и о Чейзе, я была опустошена. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы он ушел.
К тому времени, как я вышла из ванной, Даллас и Шив уже ушли. Чейз стоял, прислонившись к стене рядом с кухней, и хмуро смотрел в телефон, стиснув челюсти. Он был так занят, что не заметил, как я за ним наблюдаю.
Я пила при виде его с головы до ног, словно он был водой, и я умирала от жажды. Высокий рост, взлохмаченные волосы, идеальный профиль. Но под этим, когда я присмотрелась немного ближе, его лицо было осунувшимся, его обычно золотистая кожа была бледной, а поза была жесткой.
Волна сердечной боли и тоски нахлынула на меня, принося с собой необъяснимое желание улыбаться и плакать одновременно. Все, чего я хотела, это оказаться в его объятиях, уткнувшись лицом в его шею. Прикоснуться к нему, поцеловать его, вдохнуть его.
Я медленно вдохнула, чтобы успокоиться, и сделала несколько неуверенных шагов в его направлении. — Привет.
Чейз заблокировал телефон и сунул его в задний карман. Он поднял взгляд, и когда наши взгляды встретились, мое сердце врезалось в грудную клетку. Печаль в его выражении заставила меня заболеть. Я замерла на месте, на полпути через комнату от него. Нас разделяло всего несколько шагов, но расстояние было похоже на пропасть.
Он провел рукой по своим кофейно-каштановым волосам с выражением боли.
— Я пытался позвонить тебе.
Я взглянула на свой телефон, разблокировала экран и просмотрела журнал пропущенных вызовов. Он сделал. Шесть раз.
— Извини, мой телефон был выключен. Я не избегала тебя.
— Это видео, — сказал он. — Это старое. Раньше…
— Я знаю.
Его горло пересохло, а темные глаза неуверенно задержались на мне. Мы смотрели друг на друга несколько ударов сердца, мой пульс учащался с каждой секундой, но никто из нас не двигался. Затем, наконец, адреналин заполнил мои вены, подталкивая меня к действию. Сердце колотилось у меня в груди, я сделала шаг, затем еще один и остановилась перед ним.
У меня не было плана. Не было его, когда я попросила Далласа отвести меня к нему, кроме как навязать разговор. Но сейчас мне не хотелось говорить.
Я хотела его.
Сильная линия челюсти напряглась, Чейз наблюдал за мной, на его лице была настороженная надежда, смешанная со страхом. Сделав последний шаг, я встала перед ним, подняв подбородок, чтобы я могла его изучить. Его широкая грудь под черной рубашкой двигалась вверх и вниз с каждым вдохом. Ни один из нас не потянулся, чтобы преодолеть оставшуюся пропасть между нами. Только тогда я заметила темные круги под его глазами, которые совпадали с теми, что под моими. Прошло всего несколько дней, но мы оба выглядели так, будто не спали несколько недель.
Все болело.
Мы не должны были расставаться.
Я положила руки на его мускулистые плечи, и он медленно моргнул, слегка вздрогнув от прикосновения. Его одеколон доносился до меня, успокаивая и одновременно подпитывая мою душевную боль. Он был плотным и тяжелым под моими пальцами, тепло его тела излучалось сквозь хлопковую футболку. Просто коснуться его снова было подарком.
Я судорожно вздохнула.
— Картер.
Горячие слезы навернулись на мои глаза, почти переполнившись.
Теперь, когда он был здесь, передо мной, я снова могла дышать, но это также делало контраст от отсутствия его намного хуже. Я нуждалась в нем. Он был моим домом, моим сердцем, моим человеком.
— Прости, Джеймс. — Чейз прижался своим лбом к моему. — Так чертовски жаль.
Он обхватил мое лицо и погладил мою щеку подушечкой большого пальца. Я закрыла глаза, пытаясь сдержать задыхающиеся рыдания, которые грозили вырваться наружу.
— Я скучал по тебе, — пробормотал он. — Я не мог спать. Не мог есть. Не мог дышать без тебя.
При этом моя хватка на нем усилилась.
— Я скучала по тебе тоже.
Когда мы погрузились в ощущение друг друга, в квартире стало так тихо, что я могла слышать, как вспыхивает жара, теплый воздух жужжит через вентиляционное отверстие в полу рядом с нами. Желание плакать угасало и отступало, а затем, наконец, исчезло. Я открыла глаза после нескольких долгих мгновений, отстраняясь, чтобы посмотреть на него. Несмотря на мою внешность — взлохмаченные волосы, прыщавая кожа, пижама — он посмотрел на меня с такой мягкостью и благоговением, что я почти забыла.
Его другая рука нащупала мою талию с такой нежной хваткой, что он едва задел ткань моего серого топа. Каждое его движение было окрашено неуверенностью, как будто он не знал, хочу ли я, чтобы он прикоснулся ко мне.
Я обвила руками его шею, сильнее прижимая его к себе, и наклонила голову. Он сделал то же самое, осторожно наклоняясь ближе. Его губы встретились с моими, мягкими и неуверенными. Со вздохом я приоткрыла губы в ответ, позволив его языку скользнуть внутрь. Напряжение исчезло из моего тела, сменившись ощущением полноты.
Поцелуй сказал больше, чем могли бы сказать слова. Наверстывая слезы, потерянное время, страх, что больше никогда не поцелую его так.
Его хватка на моей талии сжалась, когда он прижался губами к моим, углубляя поцелуй. Тепло наполнило мое тело, и тупая боль внутри меня взорвалась отчаянной потребностью. Он глубоко вздохнул, грубые руки скользнули мне под рубашку. Каким-то образом его пальцы
