Развернувшись цепью, захватив в ширину метров двести, сперва прочесываем подряд две-три небольшие улицы и приютившиеся у самого берега домики, сарайчики и склады. Затем широкая асфальтовая магистраль постепенно уводит нас вправо. Обойдя стоянку мелких судов в устье впадающей в бухту речки, по причалам и между домов взвод как бы по уступам все более поднимается на второй и третий ярусы городских строений.
Обстановка здесь совершенно иная: эта часть города ни от бомбардировки, ни от обстрела совсем не пострадала. Тут тихо и спокойно, улицы и переулки безлюдны. Только раз-другой далеко впереди мелькнуло несколько человек, но они тут же успели скрыться.
Мы осторожно, перебегая от дома к дому, все еще выбирая укрытия на случай внезапного обстрела, успели осмотреть два-три квартала.
Меня догоняет связной Леонова Борис Гугуев и передает приказание командира отряда дальше в город не углубляться, выбрать удобную позицию и занять оборону.
Разведчики остановились, и каждый выбирает себе подходящее место на случай, если надо будет оборудовать оборонительный рубеж. Мы с Овчаренко заглянули в ближайшие дома. Судя по всему, тут проживает зажиточная публика, скорее всего — из японцев. Дома тут крупные — двух- и трехэтажные, много особняков, упрятавшихся за садовой зеленью. Впереди, за площадью, видно какое-то массивное здание, внешне напоминающее театр, там же служебные здания городских властей и военной администрации.
Постройки здесь солиднее, богаче, чем в Унги. Там, особенно в припортовой части и возле станции, близко приткнулись друг к другу фанзы или корейские дома, называемые чиби. Каменные дома европейского и восточного стиля в центральной части города были поменьше и пониже, чем здесь. Весь городок тот приземистей, разбросанней — видимо, многие из его жителей заняты земледелием. Начжин, в отличие от Унги, успел приподняться вверх, одеться в камень и бетон, остеклиться большими витринами и окнами. Некоторые дома облицованы разноцветными глазурованными плитками, крыты в восточном стиле — наподобие пагод, на стенах лепные украшения, похожие на иероглифы. Проезжая часть улиц и тротуары широкие, покрыты асфальтом, мосты, водоотводящие желоба и трубы — железобетонные. По Начжину уже основательно прошелся строитель, снаряженный техникой, бетоном, камнем и стеклом.
Расположившись попарно, десантники укрылись в дозорах, и каждый наблюдает за своим сектором. Обстановка возле нас спокойная, на улицах ни малейшего движения. Ни солдат противника, ни местного населения поблизости нет. Далеко на юго-западной окраине стрельба стала чуть слышна. Только пламя пожаров в порту и в окрестностях железнодорожной станции все еще полыхает.
X
Посыльный вызвал меня к командиру отряда. У Леонова застаю и Никандрова. Его взвод, рассказывает мичман, преодолев полосу пожаров вблизи порта, углубился в северо-западную часть города. Они отчетливо видели, как впереди их мелкими группами отходили за город японские солдаты. Никаких попыток приостановить продвижение десантников они не предпринимали. Видно по всему, что очень спешили оторваться от разведчиков. Стреляли из винтовок наугад в разные стороны. Следуя за ними, взвод Никандрова довольно близко подошел к вокзалу, где и застала его команда остановиться и обследовать занятый район. Догнать отступающих японцев не удалось, они на автомашинах, на повозках и пешком поспешно отошли по дороге, выходящей из города на юг. Таким образом, отряду снова не довелось захватить ни одного пленного японского военнослужащего.
Они уходят от соприкосновения с десантниками, стараются избежать боя.
Пришлось опять искать горожан-корейцев. Вскоре матросы нашли и доставили к Леонову двух мужчин среднего возраста.
Все еще не избавившись от страха, они заплетающимся языком рассказывают, что было жутко, когда наша авиация бомбила порт и железнодорожную станцию. Над городом появлялось сразу по нескольку десятков самолетов, и они сыпали сверху град бомб. Небо было сплошь в белых облачках от разрывов зенитных снарядов, кругом свистели осколки. Но отразить налеты японцы оказались не в силах. Даже после того как несколько горящих самолетов упали в горах, бомбардировка порта, станции и батарей не прекратилась. Когда в гавань ворвались торпедные катера, грохот от взрывов торпед заглушил все. В порту, в бухте, на улицах было много убитых и раненых японских солдат.
Еще десятого числа японцы стали уходить по дороге на юг. Многие десятки груженых машин отправились на Чхончжин. Офицеры уехали раньше, солдаты оставались в городе только с унтер-офицерами и отступили под их командованием. Вчера и в ночь на сегодня ушли почти все солдаты, которые проживали в казармах Начжина и окрестностей. Уехали японские промышленники, торговцы, чиновники. Следом за ними побежали и те из корейцев, кто раболепно служил им многие годы и боялся оставаться один на один со своим народом. Улетели с аэродрома самолеты.
Сегодня утром стали покидать город последние остатки японского гарнизона. Отступили на юг и те японцы, что прибыли вчера поездами и автомашинами с севера. Когда в порт стали высаживаться русские моряки, из города торопливо побежали солдаты, оставленные, наверное, для прикрытия.
Уходя из города, они подняли отчаянную стрельбу, били по зданиям, по окнам, бросали гранаты. На улицу нельзя было высунуть носа. Немало горожан пострадало от этой жестокой, безрассудной стрельбы. И хотя большинство жителей попряталось в горах и лесах, многие все же оставались у своих очагов, намереваясь уберечь имущество, а вместо того лишились жизней. По рассказу корейцев, по старательному уклонению японцев от соприкосновения с нами приходим к заключению, что японское командование решило отвести свои войска и из Начжина. Но в чем причина? Где и на каких рубежах они намерены остановиться и оказать сопротивление нашим наступающим войскам? Пока получить ответы на эти вопросы не удается. Очевидно только, что они отступают. И нам надо их преследовать, не давать возможности далеко отрываться.
Командованию флота донесли по радио о нашей благополучной высадке, об обстановке в городе и об отходе японских войск. В ответной радиограмме нам приказано установить контакт с высадившейся вслед за нами разведывательной моторотой старшего лейтенанта Попкова. Штаб флота ориентировал также, что южнее Начжина на побережье небольшого залива торпедные катера высадили роту разведчиков, которой командует старший лейтенант Захаренко. Рота начала действовать на вражеском берегу, успела перехватить автомобильную дорогу, имела стычки с отступающими разрозненными группами неприятеля.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
