турникета калитке.
– Ты куда? – из будки вышел бритоголовый охранник в черной мешковатой униформе с надписью «Титан» на спине.
– Пусти! Вон – собака моя! Она убежала! – чуть не плача, просил Глюк.
– А почем я знаю, что твоя? – отвечал Титан, упиваясь своей властью. – Может, и не твоя. Может, вон, – Васькина. Правда, Вась?
– Может, и моя, – басил кто-то из будки, – а может, и общественная. И состоит в ведении поселковой администрации.
– Я заплачу.
– Иди гуляй. Мы мзду не берем. Правда, Вась?
– Ага. Денег не хватит.
Глюк понуро вернулся к друзьям. Они сгрудились у забора, напротив собак. Те по-прежнему возлежали на газоне.
– Ты ее едой примани. Хлеба купи, что ли, – сказал Монгол.
– Точно! Куба, ты постереги ее, а я в магазин схожу. – Глюк побежал по набережной к ближайшему магазину.
– Да уж, постерегу, – усмехнулся Куба.
Монгол молча смотрел на собак, размышляя, чем бы пронять холодную и неприступную Аню. Тут Мулька вскочила, и, не обращая внимания на протесты Кубы, лениво потрусила куда-то по своим собачьим делам. Остальные животные, отряхнувшись, не спеша последовали за ней.
– Собачки! Собачки! – послышался знакомый голос, и Монгол вздрогнул. У здания санатория, на скамейке, куда подбежала собачья стая, сидела Вероника.
Она сидела спиной, но все же это была она! Монгол весь подобрался, словно кот, увидевший воробья. Не отрывая глаз от скамейки, он отошел подальше от будки охраны, и, подтянувшись на прутьях, легко перемахнул через забор. Через несколько секунд он уже стоял рядом со скамейкой.
– Здравствуйте, Вероника! – прокашлявшись, зычно сказал он. – Вы меня не узнаете?!
– Ой, привет! – отвечала Вероника. – Конечно, узнала. Только забыла, как зовут.
– Монгол. Можно Саша.
– Вы тоже приехали? Клево! А приятель твой где?
– На Зеленке остался. Ты здесь живешь?
– Не-а, я ногу натерла, и посидеть зашла. Тут все вечером тусят, – она махнула куда-то рукой. – Там дырка в заборе.
– В любом заборе должна быть дырка. Пошли, погуляем? – Монгол широко улыбнулся.
– Айда туснем, – утвердительно ответила она. – Только я на тебя обопрусь немного, хорошо?
Вероника взяла Монгола под локоть, и они чинно вышли через турникет. Охрана не обратила на них внимания.
– Там где-то дырка есть. Удачи! – Монгол небрежно махнул Кубе рукой, и, не замечая Ани, медленно пошел по набережной со своей новой спутницей.
«Поперла масть трефовая!» – Он шел осторожно, стараясь попадать в ногу с девушкой, предугадывая ее каждый шаг.
Вероника улыбалась, щурясь от вечернего солнца.
– Есть планы на вечер? – спросил он, щупая в кармане несколько смятых купюр, оставшихся от бутылок.
– Не-а. Обычно я вайн пью, курю, на Пятаке тусуюсь. Если повезет, – можно на пару батлов нааскать. Клево тут, правда?
– Не то слово как клево, – подтвердил он.
– С ништяками только стремно, – продолжала Вероника. – Тут главное себе карму не испортить. Нужно потом обязательно что-то хорошее сделать.
– Колесо Сансары? – На всякий случай спросил он.
– Типа того. Третий глаз никогда не спит.
– Человек по-любому должен жить в гармонии. И каждое утро говорить: спасибо тебе, день, – небрежно бросил Монгол.
– А ты клевый. Я даже не думала, что ты такой романтичный. Можно я буду звать тебя Гоша?
– Почему Гоша? Я же Саша.
– Гоша – Монгоша! – Весело засмеялась она. – А у вас в городе есть синагога?
– Не знаю. А зачем тебе?
– Знаешь, я ведь во многом иудейка, – загадочно сказала Вероника.
– Еврейка, что ли? – насторожился Монгол.
Вероника остановилась, и даже кажется немного обиделась.
– Нет, иудейка. Это вера такая. Даже религия. Там все по полочкам расписано, как жить. А еще это так красиво звучит: Каббала! Почти как Шамбала. Не путай ее только с формой закрепощения крестьянства.
«Я бы тебя закрепостил», – подумал Монгол, плотнее прижимая ее руку.
– А друг твой, – он тоже музыкант? – спросила она.
– Ага, вместе играем.
– У него есть герла?
– Да. Влюблен по уши. Она уехала, а он ждет.
– Разбитое сердце? Ясно. А у тебя?
– Была одна. Но теперь я свободен, – Монгол многозначительно глянул на Веронику. – А ты?
– Знаешь, в жизни все так сложно…
– Что?
– Ну, все. Иногда скажешь кому-то доброе слово. А он как привяжется.
– Кали-Юга, сестра! – небрежно бросил Монгол.
– Да! Да! Мне тоже кажется, что в этом дело! Как же хорошо найти единомышленника!
– Ты мне скажи, если кто лезть будет, – я его сразу отвяжу.
– Ты такой милый, Монгоша. Защитник! – восхищенно сказала Вероника.
– Кстати, у меня подарок есть. – Он протянул девушке спичечный коробок.
– Что это?
– Морской жемчуг! – как можно бесстрастнее сказал Монгол. – С большой глубины.
– Вот это да! Так ты еще и ловец жемчуга! – Вероника во все глаза смотрела на Монгола.
Тот давно не испытывал такой радости. Он шел, гордо выпятив грудь, лениво посматривая по сторонам, как ледокол, как памятник всему лучшему в самом себе. Он был целостен, и оттого – счастлив.
«Море, юг. Я иду под руку с бабой! Что еще нужно?» – ему казалось, что каждый встречный, от ребенка до старика, глядит на него с невыразимым восхищением.
Он вдруг вспомнил, как совсем недавно шел так же под руку с Виолеттой, или как там ее, по-настоящему. «Увидела бы, – приревновала», – подумал он, и эта мысль согрела ему сердце.
У Пятака Монгол неожиданно увидел еще одного старого знакомого. Косматый сидел у самой кромки моря и играл с кем-то в шахматы. Рядом лежал его старый велосипед.
– Опа-на. А я его знаю. – Монгол показал на Косматого пальцем.
– Какой олдовый чел! – восхитилась Вероника. – А кто это?
– Как сюда ехали, на одной станции в ментовке познакомились. – Монгол вальяжно подошел к Косматому. – Здаровченко! Не помнишь меня?
Тот поднял голову, посмотрел на Монгола невидящими глазами.
– Привет.
И снова уткнулся в доску. Его соперник, худенький длинноволосый парень в очках, беспокойно посмотрел на подошедших.
– Нормально добрался? – спросил Монгол.
– Нормально. Сюда ветер хороший, – не отрываясь от доски, произнес Косматый.
– Что, ветер ехать помогает?
– Конечно. Куртку расстегиваешь, как парус, и километров под шестьдесят можно… Вот сюда. – Косматый передвинул фигуру.
– Шахматы! Как я люблю шахматы! – Вероника взяла в руку выпавшего из игры черного ферзя. – А это валет?
– Не совсем. Туз пиковый, – усмехнулся очкарик. – Только в шахматах король главнее туза. А знаешь, почему?
– Почему?
– Потому что короля нельзя побить.
– Козырный король! Как интересно! Расскажи еще про шахматы.
– Ну, это древняя игра…
– Как моя бабушка? – засмеялась Вероника.
– Не знаю… Может, даже древнее… – засмеялся очкарик в ответ.
Монгол потоптался на месте. Он уже чувствовал, что разговор исчерпан, и даже немного пожалел, что подошел.
– Как там картошка твоя? Растет? – безучастно спросил он.
– Не-а. Соседи, гады, выкопали и съели.
– Ясно.
