впечатление одинокого волка, которому очень хочется найти хозяина».
Полковник отреагировал на критику довольно своеобразно, посоветовав владельцам кинотеатров после каждого сеанса проверять, не осталось ли в зале фанатов Элвиса, — иначе те запасутся провизией и разобьют в кинотеатре круглосуточный лагерь, чем лишат честных бизнесменов ценного источника дохода.
По словам Клиффа, сам Элвис был расстроен — и своей неуклюжей игрой, и реакцией поклонников. «У меня ничего не выйдет, — сказал он. — Они даже не слушают меня, потому что все время вопят». В то же время факт оставался фактом: он добился того, чего хотел, — стал кинозвездой. Критики могут рвать его на части, сказал он на пресс–онференции, устроенной с помощью Эда Салливана за две с половиной недели до премьеры, и, если они сочтут манеру его игры неудачной, он все равно намерен продолжать карьеру в кино, даже после того, как перестанет петь. «В общем, я не собираюсь уходить, — заявил он, прощаясь с журналистами. — И я не собираюсь брать уроки актерской игры, потому что хочу остаться самим собой».
Глава 16 THE END OF SOMETHING
(декабрь 1956 — январь 1957)
В первый вторник декабря Элвис в компании Клиффа и Мэрилин Эванс — танцовщицы из Лас–Вегаса, с которой он встречался до знакомства с Дотти Хармони, — отправился кататься по городу и, проезжая по Юнион–авеню мимо студии «706», невольно обратил внимание на несколько припаркованных у здания машин (по словам Марион Кейскер, в тот момент студия со стороны и впрямь походила на «курятник, окруженный «Кадиллаками»). Здесь явно кто–то записывался, и Элвис, недолго думая, развернул машину и подкатил ко входу. Войдя внутрь, он был приятно удивлен, застав там Карла Перкинса с братьями Джеем и Клейтоном, работавших над новым материалом с двумя сессионными музыкантами — барабанщиком «Флюком» Холландом и незнакомым пианистом–блондином, которые согласились им подыграть. После всеобщего приветствия мистер Филлипс представил Элвису пианиста. Его звали Джерри Ли Льюис, он приехал из города Ферридейл, штат Луизиана, и он только что выпустил новый сингл, свой первый сингл под маркой студии «Сан». В действительности он не нуждался в официальном представлении, поскольку не отличайся стеснительностью. Скорее всего он замучил бы Элвиса разговорами, если бы тот не принялся рассказывать Карлу Перкинсу и Сэму Филлипсу о своих впечатлениях от Голливуда и Лас–Вегаса и о новом сингле на фирме RCA, выпуск которого планировался на январь. На стороне «Б» предполагалось поместить новую песню Стэна «Playing for Keeps», права на которую принадлежали Филлипсу. Сэму было приятно это слышать. Элвис с Карлом вспоминали «старые добрые времена», но пианисту эта светская болтовня явно надоела — ему не терпелось вернуться к инструменту.
В конечном счете состоялся джем–сейшн. Они забавлялись, исполнив сначала «Blueberry Hill» и «Му Isle of Golden Dreams», но потом кто–то достал из багажника машины акустическую гитару, и Элвис попробовал спеть йодлем «You Belong to Му Heart» (хит Бинга Кросби 45-со года, вошедший в мультфильм Диснея «Три кабальеро»), при этом старательно выводя раскатистое «р–р–р» на латиноамериканский манер и страстно закатывая глаза. Затем он исполнил несколько спиричуэле с Карлом и его группой — причем в каждой песне неугомонный пианист вторил задорному настроению Элвиса, а в некоторых пускался в импровизацию. «Это прекрасно!» — прокомментировал происходящее Джерри Ли. «А не спеть ли вам квартетом?» — предложила Мэрилин и попросила спеть «Farther Along» из репертуара трио «Ровер Бойс». А потом Элвис, явно дурачась, принялся имитировать Билла Монро и Хэнка Сноу, поющего песню Эрнста Табба. Кто–то спросил, не слышал ли он новый сингл Чака Берри? Да, ему понравилась «Brown Eyed Handsome Man», и даже больше, чем «Too Much Monkey Business», ответил тот, и они, не сговариваясь, ее заиграли. Закончив, Перкинс рассказал, что только что вернулся из совместного турне с Берри — по его словам, музыкантом настолько великолепным, что ему самому, слушая его из–за кулис, оставалось лишь беспомощно разводить руками от восторга. После чего они начали «Brown Eyed Handsome Man» по второму разу.
Магнитофон был включен чуть ли не с первой минуты, поскольку у Сэма Филлипса все было давно готово, а увидев Элвиса, он тут же понял, что ему представилась редкая возможность сделать поистине историческую запись. («Я сказал звукорежиссеру Джеку Клементу: «Парень, пиши все подряд. Подозреваю, что мы больше никогда не сможем собрать всех этих людей вместе».) Он не ошибся. Мало того — сообразив, какую рекламу его студии может сделать этот джем–сейшн, он позвонил Джонни Кэшу, в то время самому популярному артисту «Сан», вскоре ненадолго заехавшему в студию с женой, а также Бобу Джонсону из Press–Scimitar, который появился в сопровождении репортера из агентства UP и фотографа. «Еще никогда я не испытывал такого удовольствия, как вчера, — писал Джонсон в своей вышедшей на следующий день статье. — Если бы Сэм Филлипс был начеку, он бы включил магнитофон, когда этот не сыгранный, но очень талантливый квартет еще только «разогревался». Эта запись могла бы разойтись миллионным тиражом». Прочитав столь лестную «рецензию», Филлипс тут же разослал ее всем знакомым диск–жокеям, снабдив примечанием: «Мы жалеем лишь об одном — что в тот день с нами не было никого из вас, замечательных диджеев, задача которых сделать так, чтобы этих славных, лучших в своем деле парней знали и любили все!»
Что ж, если бы они там были, то и в самом деле узнали бы немало интересного. «Я тут послушал одного парня в Лас–Вегасе (имелся в виду вокалист группы Billy Ward and His Dominoes), который делал мою песню «Не будь жестокой», — сообщил Элвис своим заинтригованным коллегам. — И он так старался, что она вышла у него куда лучше, чем у меня на пластинке». (На записи слышен негромкий ропот, выражающий вежливое недоверие.) «Нет–нет, я серьезно. Это был такой высокий стройный цветной парень, он вышел на сцену и… — Элвис имитирует подражавшего ему певца. — Он пел немного медленнее, чем я… у него был целый квартет на подпевках, и они отлично чувствовали эту вещь, а
