На короля Станислава-Августа неприятно подействовало удаление с галеры его придворного Волкова.
— Князь, разве вы что имеете против моего придворного? — с ноткой неудовольствия спросил у Потемкина польский король.
— Вы изволите говорить, ваше величество, про Волкова?
— Да, да… Вы, князь, его прогнали с галеры.
— По своим преступным делам он заслуживает много больше.
— Понимаю. Волков служит мне, и вы, князь, называете это изменою.
— А разве, ваше величество, сей проступок его можно назвать по-другому? Кроме своей измены, Волков еще тяжкий преступник.
— Как? Может ли быть! — воскликнул король, он поражен, что в его свите есть преступники.
— Смею дать совет вашему величеству прогнать от себя негодяя Волкова, как я прогнал его с галеры. Ему место находиться не при вашем дворе, а в Сибири. И он туда непременно попадет.
— Я не знал, мне Волкова рекомендовали, как хорошего, умного человека, — с немалым смущением проговорил король.
— Ваше величество обманули…
— Да, да, и жестоким образом… Я непременно сделаю распоряжение об увольнении из своего штата Волкова.
— Этого мало, ваше величество; он заслужил, чтобы его совсем выгнать из пределов вашего государства.
— Вы, князь, этого желаете? — спросил Станислав-Август у Потемкина.
— О том я прошу ваше величество.
— Хорошо, Волков будет выслан.
Простившись с польским королем, великая монархиня продолжала свой путь далее. В некоторых местах, отличавшихся своей живописностью, императорская флотилия останавливалась около берегов, которые усеяны были народом, желавшим взглянуть и приветствовать Екатерину Великую.
На берегах, где останавливались галеры, стреляли из пушек, происходили маневры казаков.
Погода была прекрасная, весенняя.
Огневое солнце почти не сходило с голубого небосклона.
Государыня «хвалила благорастворенный воздух, теплый климат, сожалела, что не на берегах Днепра построен Петербург, вспоминала о временах Владимира, когда эти страны были театром особо важных событий».
После нескольких дней плавания Высокая Путешественница со своим двором прибыла в Кременчуг.
Отсюда начинается торжество Потемкина, который с давних пор готовился к пышной встрече императрицы Екатерины во вверенном ему наместничестве.
У князя Потемкина было немало недоброжелателей при дворе, которые даже отклоняли государыню от путешествия в Крым, где Потемкин был наместником.
Одним из недоброжелателей был Ермолов; рассказывают, что он, желая повредить Потемкину в мнении Екатерины, уговорил ее поехать на юг и убедиться самолично в неисправности администрации князя.
А вышло наоборот, государыня осталась всем очень довольна и благодарила Потемкина.
«Другие противники Потемкина при дворе твердили, что все траты князя, управляющего югом, не приносят никакой пользы, что даже приобретение Крыма не стоит огромных пожертвований, требуемых Потемкиным. Не мудрено поэтому, что императрица решилась сама обозреть новые области. В разговоре с Сегюром она заметила, что своим путешествием надеется поправить многие неудобства, злоупотребления, упущения и несправедливости; самый слух о предполагаемом путешествии, — прибавила императрица, — уж может быть полезным».
Потемкин, в свою очередь, должен был желать путешествия, чтобы доказать неосновательность слухов о недостатках его администрации. Он мог теперь восторжествовать, мог представить Екатерине полуденный край в самом выгодном свете. Богатство степного края, быстрое развитие городов, изобилие военных запасов и снарядов, отличное устройство войска, значение военных портов, прелесть южной природы в Крыму, заботливость князя об управлении всем краем, — все это должно было поразить Екатерину, обезоружить недоброжелателей князя и в то же время привести в удивление Европу.
На Западе должны были узнать, какими источниками богатства и могущества располагает Россия.
«Путешествие это из контроля над действиями Потемкина должно было превратиться в торжество его, Екатерины, и, вообще, России в глазах Европы, в демонстрацию перед Оттоманскою Портою и ее союзниками; оно должно было внушить страх недоброжелателям России, намерившимся лишить ее вновь приобретенных земель и остановить дальнейшее распространение могущества ее на юге»[14].
Уже зимою 1786 года Потемкин старался подготовить к приезду государыни в Крым находившихся в Кременчуге русских сербов, молдаван, греков, учил их, как они должны встретить великую монархиню, и, чтобы привлечь эти народы на свою сторону, давал им балы, концерты, пиршества и устраивал различные увеселения. Для государыни в Кременчуге был приготовлен прекрасный дом-дворец с большим садом.
Императрица Екатерина была довольна князем Потемкиным и в письмах к разным лицам хвалила его, особенно за приведение в надлежащее состояние войска.
Государыня, пробыв в Кременчуге несколько дней, писала барону Гримму следующее: «Сего 3-го мая на моей галере, в 4-х верстах от Кременчуга, где я провела три дня в большом красивом и прелестном доме, выстроенном фельдмаршалом князем Потемкиным близ прекрасной дубовой рощи и сада, в котором есть грушевые деревья такой вышины и толщины, каких я не видывала отродясь, и все в цвету. Я думаю, что бесспорно здесь прекраснейший климат в целой Российской империи; между тем здешние жалуются на весну, что она в этом году опоздала на три недели. Кременчуг — прелестнейшая местность, какую мне случалось видеть; здесь все приятно. Мы нашли здесь расположенных в лагере 15 000 человек превосходнейшего войска, какое только можно встретить; я здесь дала бал, на котором было, по меньшей мере, 800 человек. Сегодня мы отсюда уехали и обедали на судах, но ветры досаждают нам».
XXXIV
Михаил Волков, как уже сказали, не мог забыть обиды, нанесенной ему князем Потемкиным, и поклялся жестоко отомстить своему бывшему «однокашнику».
«А, ты могуч и славен стал и думаешь своим могуществом устрашить меня. Ошибаешься, приятель! Мишуха Волков обид не забывает и за то оскорбление, которое ты мне нанес, поплатишься… Уличать тебя в сообщничестве со мною я не стану… Знаю, что мне не поверят, и обвинение падет на меня одного… Я найду, чем другим заплатить тебе сторицею за обиду».
Так рассуждал Волков по дороге в Крым. В свите польского короля ему теперь делать было нечего.
Волков в тот же день, как князь Потемкин прогнал его с царской галеры, отправился в дорогу.
Волков, отправляясь в Крым, никому о том не сказал, ехал украдкою, наняв себе добрую тройку лошадей.
Он хотел предупредить своим приездом своего «непримиримого врага». Таким Волков почитал теперь Потемкина.
Крым избрал Волков местом для своей мести.
«В момент своего большого величия, во время торжеств и празднеств, должен пасть от моей мести этот могущественный человек. Моя месть докажет ему, что счастье на земле не прочно; месть также будет Потемкину возмездием за все его проступки».
На разные темные дела и на подлости Михайло Волков был изобретателен… Волков, по приезде в Крым, остановился в татарской деревушке, невдалеке от Ялты, а также и от дома Серебрякова, которому он причинил такое большое несчастье.
Случай привел Волкова на то место на берегу моря, где любил гулять обыкновенно Серебряков.
Серебряков сидел, как-то задумавшись, на самом берегу моря и смотрел на его синие вздымавшиеся и опускавшиеся волны.
Был конец апреля, и погода стояла очаровательная, жаркая.
Легкий ветерок подувал с моря и несколько освежал воздух. Волкову надо было что-то спросить, и он подошел к Серебрякову, сидевшему к нему спиною.
— Дозвольте спросить, государь мой, — проговорил Волков.
Серебряков быстро повернулся к нему, и невольный крик вырвался из его груди: он сразу узнал своего злейшего врага.
А Волков не узнал Серебрякова: десять лет много изменили Серебрякова, он был страшно худ и бледен.
За последнее время бедняга опять стал прихварывать; теперь уже и благодатный климат юга мало приносил ему пользы; недуг его был неизлечим.
— Что вы, государь мой, так вскрикнули? Или я вас напугал? — с удивлением спросил Волков.
— Ты… ты… не узнал меня… не узнал?
— Да, я впервые тебя вижу.
Волков с вежливого «вы» перешел на «ты» с Серебряковым.
— А не узнал… и не мудрено… десять лет немало времени.
— Да кто же ты?..
— А ты вглядись в меня, злодей, может, и узнаешь… узнаешь…
Бедняга Серебряков просто задыхался от волнения и от наплыва воспоминаний, тех несчастий, которые пришлось ему перенести благодаря Волкову.
— Да ты уж никак ругаться начинаешь. Даю тебе совет говорить со мною вежливо, а то вот эта штука научит тебя вежливости, — спокойно проговорив эти слова, Волков вынул из кармана небольшой пистолет и взвел курок.
