Возможно, перед нами первый в истории пример использования писателем текстового процессора, только в ролях микрочипов и лазерного принтера выступали люди и гидравлический пресс. Один из рабочих так перетрудился, что у него началось кровохарканье1017. И все же работа шла слишком медленно: паровой пресс, как писал Бальзак Эвелине, работает гораздо быстрее, но стоит слишком дорого.
После изнурительной работы в Ланьи Бальзак наконец почувствовал, что может покинуть Париж. Долг Фуллону, самому его злостному кредитору, был выплачен. Драматург по фамилии Жеме получил пьесу «Памела Жиро», которую он должен был «причесать» (пьесу взял театр «Гетэ», и она с треском провалилась, пока Бальзака не было). Ювелир привез три обручальных кольца, заказанные Бальзаком: их примеряли на перчатки Эвелины, надутые воздухом. Он должен был отплыть из Дюнкерка на пароходе под названием «Девоншир». Капитан был другом Гозлана, поэтому Бальзаку отвели лучшую каюту. Он чувствовал себя «как невеста»1018, или, как он позднее сказал, извиняясь перед Эвелиной за свое инфантильное поведение, как собака, которая вот-вот увидит хозяина после долгой разлуки1019. 19 июля 1843 г. Бальзак уехал на побережье Ла-Манша, а через два дня, как сообщал «Корсар», к досаде «многих тысяч безутешных вдов», отплыл в Россию, навстречу свадьбе «такой романтичной, что самые плодотворные замыслы наших романистов бледнеют по сравнению с ней». Объявление оказалось преждевременным: брак оставался мечтой еще шесть лет.
Санкт-Петербург, куда Бальзак попал в 1843 г., после девятидневного путешествия, оказался сверкающим, современным городом, очень новым и очень холодным. Исаакиевский собор еще строился. Гранитные набережные, пустынные проспекты и особняки с коваными воротами выглядели негостеприимно, как и большинство встреченных им людей. Вне тех кругов, в которых вращалась Эвелина, Оноре де Бальзак считался кумиром. Он прославился в России с начала 30-х гг., и большинство его романов и повестей вышли там в переводах1020. Пушкин предсказывал, что Бальзак станет величайшим романистом Франции1021. 22 июля молодой Достоевский, уже прочитавший большинство произведений Бальзака, вернулся в Санкт-Петербург и прочел во всех газетах весть о его приезде1022. Молодежь устроила Бальзаку овацию в Михайловском театре. В высших же кругах атмосфера была совершенно иной. Отношения России с Францией в ту пору были напряженными. После книги Кюстина «Россия в 1839 г.» на всех французских писателей смотрели с подозрением. Эвелине, которая вела долгую тяжбу, у которой были враждебно настроенные родственники и друзья, любящие посплетничать, нужно было соблюдать особую осторожность. Власти пристально наблюдали за Бальзаком, который вел себя очень тактично. Позже граф Орлов, начальник III отделения царской канцелярии и шеф жандармов, доносил царю, что Бальзак вел себя «безупречно», «осмотрел достопримечательности нашей столицы и в срок вернулся в Париж»1023.
В полдень 29 июля «безупречный» Бальзак стоял у двери особняка Эвелины Ганской на Большой Миллионной улице. Он впервые видел ее после смерти мужа. Бальзак нашел Эвелину «такой же красивой и такой же молодой», как когда они встретились в Вене, – во всяком случае, так он написал в ее альбом. Зато он сам выглядел гораздо старше, о чем прекрасно знал. В Париже он страдал от нервных лихорадок и дрожи; ссылки на «воспаленный цвет лица» предполагают высокое давление. Во время его пребывания в Петербурге им было даровано высочайшее разрешение посетить смотр императорской гвардии, где Бальзак надеялся увидеть царя. В результате он получил солнечный удар, за которым последовала очередная вспышка арахноидита. Он плохо спал из-за мух в номере отеля… В целом та поездка стала грустной прелюдией к семейной жизни. Влюбленные задумали тайно посетить Париж и утешали друг друга за ледяной прием и чересчур пристальное внимание, оказанное Бальзаку властями. Ему было почти все равно; у него появилось время «проникнуть в сердце, которое полно недостижимых богатств и искренней нежности, невольно изучить этот благородный, ангельский характер»1024. Они гуляли по берегам Невы, Бальзак читал Эвелине отрывки из своих романов1025 (особенно «Дочь Евы», где молодая женщина, испытав «муки страсти», учится ценить «радости счастливого супружества»1026); кроме того, они подолгу играли в шахматы, хотя Бальзак больше смотрел в лицо Эвелине, чем на доску. Она радовалась, что находится вместе со «звездой, которую я избрала для своей судьбы» (как писала она в своем дневнике): «звездой, которая падает с неба… Может, она проникнет ко мне в сердце, где не погаснет, но смешает свой вечный свет с более преходящими языками пламени, чтобы подарить ему жизнь вечную». Иногда звезда светила даже слишком ярко. «Я тружусь над своим характером, – сообщал он ей четыре месяца спустя, – чтобы ты не поранилась о его острые углы. Я пытаюсь больше не допускать вспышек»1027. Впрочем, в его финансовых способностях Эвелина сомневалась по-прежнему.
Если не считать писем Бальзака, сохранилось лишь одно свидетельство о пребывании знаменитой пары в Санкт-Петербурге; оно кажется весьма показательным. Бальзака и Ганскую видел Болеслав Маркевич, автор «реакционных» романов, в которых герои-патриоты борются голыми руками против польской интриги и нигилизма1028. Возможно, это объясняет его недобрые замечания в адрес Эвелины, которая «болтала без умолку». К Бальзаку Маркевич, судя по всему, отнесся куда мягче: в студенческие годы он повесил на стену в своей комнате его портрет. Маркевич с трудом узнал знаменитого писателя:
«Наша группа пила чай в изящной гостиной, полной цветов и комнатных растений, когда вошла женщина лет сорока. Она была хорошо сложена, хотя и довольно полна, широколицая, с размашистыми движениями. За ней шел человек, также довольно низкорослый и толстый, с длинными волосами, как у мужика, по моде предыдущего десятилетия… Я подумал: неужели этот толстяк с вульгарным, сонным лицом, похожий на майора, которого не мешало бы подстричь, – Бальзак, автор «Евгении Гранде» и «Отца Горио»?.. Дамы осыпали его вопросами. Он отвечал на них сжато, короткими фразами, а потом и вовсе замолчал. Вид у него сделался еще более унылый и сонный, чем когда он появился… Через полтора-два часа он начал бросать умоляющие взгляды в сторону Ганской. Она поняла его молчаливую просьбу и встала из-за стола»1029.
Прическа Бальзака – трогательная подробность: сколько раз в письмах Эвелине он называл себя «ее скромным мужиком»? Но его вялость – признак болезней, которым предстояло отравить последние годы его жизни. Когда он в начале октября покинул Петербург, он был еще измучен работой и болью. Эвелина дала ему копченый язык и платок – повязывать на шею, – и он, усталый и подавленный, отправился в путь по ливонским равнинам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
