Судя по всему, тревожные симптомы в состоянии здоровья Александра II подвигли его в сентябре 1876 г. составить завещание, в котором, говоря о сыновьях, он писал: «Заклинаю их не забывать никогда слова их дедушки, которые я им часто повторял – что вся их жизнь должна быть посвящена службе России и ее Государю, чувство, которое в сердцах их должно быть нераздельно»[819]. Тогда же император распорядился и о месте своего захоронения: «Прошу похоронить меня в Петро-Павловском Соборе, у ног столь нежно любимой мною покойной дочери моей Александры, близ стены… Оставить также на мне браслет с портретом Лины, который никогда меня не покидал»[820]. Напомним, что Лина, или великая княжна Александра Александровна (1842–1849), была первым ребенком Александра II.
Ухудшение здоровья императора повлекло за собой попытки использования новейших достижений медицины того времени. Сложность заключалась в том, чтобы лечение царя не приобрело общественного резонанса и о медицинских процедурах знало как можно меньшее число лиц. Поэтому для лечения астмы Александра II непосредственно в Зимнем дворце построили «пневматический аппарат (колокол) для лечения сгущенным воздухом», то есть то, что сегодня мы называем барокамерой.
Барокамера конструкции Поля Бера. 1868 г.
В России первый прообраз барокамеры – «пнеймокамеру» построил в 1860 г. доктор А. Католинский, а в 1868 г. французский физиолог Поль Бер усовершенствовал конструкцию, создав котел-барокамеру. Судя по описанию, в Зимнем дворце в 1876 г. сделали нечто подобное.
Раннюю осень 1876 г. Александр II провел в Ливадии, и, видимо, там состояние его здоровья резко ухудшилось. Поэтому лечение продолжили прямо в стенах Зимнего дворца, соорудив «кислородную комнату». Подобные кислородные комнаты появились в лучших европейских клиниках в начале 1870-х гг. На этот метод лечения, предполагавший помещение больного в комнату с повышенным содержанием кислорода, возлагались большие надежды. Однако впоследствии практика показала сравнительно низкую эффективность подобного метода лечения астмы. Тем не менее история строительства кислородной комнаты в Зимнем дворце является наглядным примером того, как решались технические проблемы.
19 сентября 1876 г. из Ливадии в Петербург министром Императорского двора А. В. Адлербергом направляется телеграмма, предписывающая срочно «приступить к работам по устройству аппарата согласно присланному чертежу»[821]. Контроль за ходом строительства возложили на влиятельного главу Контрольного департамента Министерства Императорского двора барона К. К. Кистера. В качестве главного подрядчика работ определили давнего и надежного партнера – петербургский завод Сан-Галли.
Строящаяся машина была внушительна и располагалась на нескольких уровнях Зимнего дворца. В подвале установили 15-сильную паровую машину на 4 котла. «Останки» этого устройства сохранились по сей день. Обслуживали паровую машину два машиниста и кочегар. Из подвала протянули трубы в гардеробную комнату Александра II. Именно там для амбулаторного лечения императора смонтировали «пневматическую лечебницу», или «кислородную комнату». Гардеробная комната Александра II находилась в надворной части западного корпуса Зимнего дворца, рядом с камер-юнгферской лестницей, ведущей на антресоль и третий этаж (ныне это зал № 165 Государственного Эрмитажа).
Гардеробную разделили на два помещения. В первом находился металлический цилиндр из котельного железа диаметром около 3 метров. Поскольку «колокол» весил 1609 пудов (25 745 кг), потребовалось заменить деревянные балки на антресольном этаже на балки из рельсов. Внутри цилиндра («колокола») находились столик и диван, стены его оклеили материей. Предусмотрели и средство связи: внутри колокола установили «телеграфный передаточный аппарат»[822], снаружи находился принимающий телеграфный аппарат. Для управления паровой машиной проложили 20-метровую телеграфную линию, соединившую лечебницу и машинное помещение в подвале. Другое помещение гардеробной служило тамбуром-входом (шлюзовой камерой) с тремя герметичными дверьми и с механизмом для нагнетания кислорода в колокол.
На 27 ноября 1867 г. намечалось испытание установки в присутствии министра Императорского двора и одного из лейб-медиков. Поскольку завод не укладывался в установленные сроки с монтажом оборудования, заведующий Зимним дворцом генерал-майор Дельсаль настоятельно просил хозяина завода Франца Карловича Сан-Галли «принять самые энергические меры к усилению работ… так чтобы к вечеру 26 ноября было бы все готово»[823]. 13 декабря 1876 г. все работы по устройству «колокола» закончили. Это была непростая и дорогая работа. Общая стоимость всех работ составила 64 031 руб.
63 коп.[824] Медики заявили, что они готовы приступить к началу регулярных «сеансов».
Ф. К. Сан-Галли
Реклама завода Сан-Галли
Видимо, император Александр II использовал эту машину вплоть до своей смерти в 1881 г. Трудно сказать, насколько она оказалась эффективна, поскольку никаких других документов или мемуарных упоминаний о ней обнаружить не удалось. После смерти Александра II 1 марта 1881 г. «пневматический аппарат» не только сохранили, но и поддерживали в рабочем состоянии. Последний счет за ремонт агрегата датирован 22 августа 1884 г. То, что колокол сохраняли в Зимнем дворце на протяжении 50 лет, видимо, связано с тем, что Александр III там не жил, а демонтировать машину было дорого и хлопотно. Кроме того, эта машина стала частью мемориальных помещений погибшего императора в Зимнем дворце. Только в середине 1920-х гг., когда Зимний дворец из императорской резиденции превратился в общедоступный музей, пневматический колокол демонтировали[825].
Опуская предысторию трагедии 1 марта 1881 г., описанную многократно[826], начнем рассматривать «медицинскую составляющую» с первых секунд после взрыва второй бомбы на набережной Екатерининского канала в Петербурге.
Тогда взрывом бомбы Александра II отбросило к решетке канала. Подбежавший к царю обер-полицмейстер А. И. Дворжицкий «приподнял его с земли и тут с ужасом увидел, что обе ноги его величества совершенно раздроблены и кровь из них сильно струилась»[827]. В камерфурьерском журнале указывается, что первыми словами очнувшегося царя стали: «Жив ли Наследник?.. Холодно, холодно…». Затем царь прошептал: «Скорее домой… скорее домой», а «затем, как бы отвечая на услышанное им предложение штабс-капитана Новикова внести Его в ближайший дом для подания первоначальной помощи, Его Императорское Величество произнес: „Несите меня во дворец… там умереть…“»[828]. Эта фраза Александра II свела на нет очень слабые шансы на его спасение. Дело в том, что прямо на противоположной стороне Екатерининского канала, на Малой Конюшенной, находился Придворный госпиталь Придворной медицинской части с оборудованными операционными и квалифицированным персоналом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
