Глава VII
В большой палатке, где хранились материалы, собранные экспедицией, члены ее вели негромкий разговор с летчиками. На этом ночном сборище присутствовала и учительница.
Время от времени этнограф нетерпеливо поглядывал на часы.
– Опять ничего. Буске с четырьмя матросами с “Мендозы” заступил на пост в двадцать тридцать. Они не спускают глаз с Рано Као и хибарки Тюпютахи. Если в течение часа Аку-Аку старухи появится, то они нас предупредят. Впрочем, боюсь, что свидание не состоится…
– Что ж, тогда мы останемся, как говорится, при своем интересе…
Тут раздался шум шагов, и вскоре у входа в палатку появилась колеблющаяся на тенте тень. “Заговорщики” затаились. Этнограф вышел и задернул за собой полог. Друзья услышали, как он внятно проговорил:
– Ja oka na, Тонио!
– Ja oka na, Теснуае! Ты спал?
– Нет, но собираюсь. Пойдем, - пригласил он мэра, стараясь отвести его подальше от палатки, - выкурим по сигарете. Как ты себя чувствуешь? - спросил он, усаживаясь у подножия Моаи, в тридцати метрах от штаб-квартиры.
– Лучше. Лекарство, которое дал доктор, - очень хорошее. Они все спят? - кивнул он головой в сторону палатки.
– Думаю, что да.
Мэр посмотрел на пустынный пляж, окаймленный полосой пены, потом сказал, понизив голос.
– Я видел Аку-Аку, Теснуае.
– Своего?
– Нет, другого. Он со мной не говорил. Это было сегодня вечером, около семи. Я рыбачил с лодки, а он купался у подножия холмов Винапу.
Услышав удивленное восклицание этнографа, Хореко понял это как поощрение к продолжению рассказа и уточнил:
– Он плавал. Я сразу, как понимаешь, сделал магические жесты. Я боялся, что он принес мне несчастье.
Христиан невозмутимо спросил:
– А он-то тебя видел?
– Конечно, потому что ответил на мои знаки, дав понять, что не желает мне дурного.
– Совершенно верно, - согласился Христиан, прежде чем всерьез добавить: - Я его знаю. Это мой единственный Аку-Аку. Он всегда исчезает, уходя под воду. Это привычка у него такая…
Мэр обалдело посмотрел на француза.
– Ну… да-а, - заикаясь протянул он. - Так Аку-Аку и сделал. Нырнул под воду возле рифов и больше не появлялся!
– А я тебе что говорил?! - победоносно заявил Христиан. - Это хороший знак для тебя, Тонио. Это доказывает, что он доволен твоим дружеским отношением ко мне. Я ведь твой брат, правда, Тонио?
– Я тоже твой брат, правда, Теснуае? - простодушно заявил мэр, стуча себя в грудь и гордясь тем, что имеет братом extranjeros, обладающего таким Аку-Аку. - Может, ты говорил ему обо мне?
– Конечно, черт побери! Он был очень доволен, узнав, что ты собираешься отвести меня в свою “семейную пещеру”, которая для других - “секрет”.
– Да. Я свожу тебя в нее, - пообещал полинезиец с трогательной наивностью. - Хочешь даже, пойдем туда сейчас?…
– Спасибо, Тонио. Может быть, завтра? Сейчас мне нужно отдохнуть.
Мэр ушел, а Христиан вернулся к друзьям. Сообщение Хореко его заинтересовало.
– Что же могло делать это существо у обрыва? - спросил О’Брайен, когда услышал рассказ этнографа.
– Трудно даже представить, - ответила за всех учительница. - Место довольно опасное, рядом рифы. Местные жители ходят туда редко как из-за того, что трудно добираться, так и из-за табу. По поверью, подножия этих холмов часто посещают Moai Kava Kava.
– А это еще что за штука? - забеспокоился О’Брайен.
– Это то, что полинезийцы считают привидениями, - объяснил этнограф. - Уже девять тридцать, - обеспокоенно заметил он. - В одиннадцать или чуть позже мы с Маевой отправимся к старой Тюпютахи. А что вы скажете о ночной экскурсии к подножию этих холмов? Может быть, лучше, укрывшись от нескромных взглядов, спокойно проплыть в автономных скафандрах? И…
– Completeky! - воскликнул О’Брайен.
– А я, например, не вижу в этом предложении ничего глупого, - парировал Лоренцо Чьяппе, которого тоже захватила идея, предложенная шефом экспедиции.
– Вы согласны? - спросил этнограф у других.
– Banko! - бросил Бернар Леруа.
– Целиком и полностью согласен, - откликнулся Каррера. - Катер и снаряжение будут подготовлены к вашему возвращению, - уточнил он, обращаясь к Христиану и Маеве.
***
Старая Тюпютахи, уморительно выглядевшая в своих новых джинсах, вздувшихся от засунутого в них платья, приняла гостей со всеми возможными выражениями дружбы. Восхищенно уставившись на подарок - рубашку Жанны Мансуа, которую ей только что вручил этнограф, она не обращала никакого внимания на гримасы посетителей. С момента, как они вошли, у них перехватило горло от мерзкого запаха, который витал в хижине; он и в прошлый раз, хотя и в меньшей степени, сопровождал появление Тангата Ману. Наверняка сидевшие в засаде упустили его приход. Монстр уже побывал у старухи! И, видимо, совсем недавно, судя по густоте запаха, впитавшегося в стены маленькой комнатенки.
– Твой подарок очень хороший, - проговорила старуха.
Она быстро вытянула платье из штанов. Этнограф отвел глаза от спектакля, вызвавшего у него только улыбку, но недовольная учительница подтолкнула Тюпютахи к курятнику, собираясь тоже войти туда.
– Не трогай дверь! - вдруг закричала старуха, отстраняя Маеву. - Если ты разбудишь моих кур, то они поднимут дьявольский шум!
Девушка пожала плечами и села рядом с Христианом. Гордая своей обновой, Тюпютахи тоже уселась на табурет, поставив локти на стол, и заявила без всякого вступления:
– Мой Аку-Аку приходил и спрашивал, почему летчики не поступили как ты и твои друзья с бумагой и книжечками?
– Паспортами? Он хочет знать, почему британские летчики не “показали” свои бумаги ящику?
– Наверное, так…
– Но ты ему сказала, что это летчики?
– Да. Я объяснила, что их самолет разбился вечером, когда шел водяной вал. Скажи, почему они не хотели показать бумаги?…
– Тут нет ничего загадочного, Тюпютахи, ты бы и сама могла ему это объяснить. Летчики, как люди военные, не хотели показывать бумаги без разрешения своих начальников. А начальники далеко, очень далеко от Рапа-Нуи. Твой Аку-Аку хорошо понял наше послание?
– Да. А как ты послал его ему? - удивленно спросила она.
– Это я тебе объясню как-нибудь потом. Ты кончила переводить ронго-ронго?
– Ох! Нет. Нужно еще два-три дня. Их слишком много. Приходи через три дня.
– Крис, дай-ка мне сигарету, - попросила учительница, которая не могла преодолеть отвращение, вызванное запахом, оставленным существом.
Он закурил сигарету, затянулся и передал девушке, а затем продолжал:
– А что еще сказал тебе Аку-Аку?
– Он хочет знать, что сделали летчики? Это они сбросили бомбу? Мой Аку-Аку говорил об очень большой бомбе. Он хочет знать. Ты слышал о бомбе? - с сомнением спросила она.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
