Воины, несущие тело убитого товарища. Ручка цисты из Пренесте. IV в. до н. э.
Центуриатное собрание было тесно связано с другими важными римскими институтами, такими как ценз и трибы. Ценз определял принадлежность человека к гражданскому коллективу. Разделение граждан на ряд категорий в соответствии с их имуществом отражало их различные функции в государстве и определяло их политические привилегии. Новые территориальные округа — трибы, хотя и сохранили свое прежнее название, принципиально отличались от триб Ромула тем, что объединяли граждан в соответствии с местом их проживания. Постепенно город был разделен на четыре трибы, а прилегающая к нему сельская округа — на семнадцать триб. Каждая триба должна была выставлять определенное количество центурий, в которых военнообязанный мужчина (житель трибы) занимал место согласно своему имущественному цензу. Тем самым с течением времени членство в трибах стало основой формирующегося гражданского коллектива, что сказалось на изменении положения плебеев, которые получили место в войске. В то же время семнадцать сельских триб именовались по патрицианским родам, которые главенствовали в этих округах и с давних пор отстаивали свои интересы с помощью вооруженных групп, состоявших из членов рода и их клиентов. Правда, теперь военные подразделения знати, также представленные в центуриях, составляли лишь часть общей римской армии и были ориентированы на защиту государственных интересов. В конечном счете, создание новой военной организации привело к укреплению позиций аристократии, что помогает объяснить ее главенствующую роль в римском государстве в последующую эпоху. В окончательном виде центуриатная организация, которая складывалась постепенно по мере усложнения общественной жизни, распределила граждан по пяти имущественным разрядам, которые выставляли общим счетом 193 центурии, включая 18 центурий всадников.
Археологические свидетельства из Рима и других городов Центральной Италии подтверждают распространение гоплитской тактики боя и позволяют отнести создание новой военной организации в Риме к VI в. до н. э. Благодаря реформам Сервия Туллия в Риме были созданы условия для складывания гражданского коллектива в форме цивитас, аналогичной греческому полису. Рождение гражданского коллектива отразилось и в религиозной сфере. Последний римский царь Тарквиний Гордый (534–510 гг. до н. э.) завершил строительство на Капитолийском холме храма бога Юпитера — покровителя римского государства. Архитектурный ансамбль Капитолия дополнялся святилищами двух богинь — Юноны и Минервы. Вместе с Юпитером они образовывали Капитолийскую триаду — главный общегражданский культ.
К концу царского периода Рим превратился в самое могущественное государство в Лации. Политическое и культурное влияние Рима в регионе подкреплялось также контролем над общелатинскими культами. С этой целью при Сервии Туллии на Авентине был построен храм Дианы — богини, почитаемой всеми латинами. Усиление римской армии приводило к взаимным конфликтам, однако завоевание земель соседей иногда заменялось заключением с ними союзных договоров, которые регулировали отношения обеих сторон. Права заключать законные браки и приобретать собственность обеспечивали возможность жителям латинских общин свободно менять места проживания, не теряя гражданских прав в родной общине и не становясь изгоями в другой. Таким образом, в Лации, как и в Риме, осуществлялась иная (в отличие от Греции) модель гражданского коллектива — полиса, основанного на горизонтальной мобильности и потому открытого к новым пополнениям.
Великая греческая колонизация
Архаический период ознаменовался в истории Эллады столь знаменательным событием, как Великая греческая колонизация VIII–VI вв. до н. э., или освоение греками новых для них территорий. В ходе этого грандиозного миграционного движения сетью эллинских городов и поселений оказались покрыты значительная часть средиземноморского и всё черноморское побережье. Распространившись на эти регионы, древнегреческая цивилизация самым решительным образом расширила свои географические рамки.
Естественно, прежде всего встает вопрос о причинах столь значительного и уникального явления. Насколько можно судить, в его развитии сыграли свою роль факторы различного характера. Можно выделить две основные группы предпосылок колонизации: экономическую и политическую. К первой из них следует отнести прежде всего возникший в результате демографического взрыва начала эпохи архаики острый «земельный голод» (стенохорию). Греческие полисы обладали лишь весьма ограниченными природными ресурсами. Их сельскохозяйственная округа (хора) была, как правило, невелика, почвы большинства областей Эллады — недостаточно плодородны. В результате со временем не удавалось уже обеспечить нормальное существование всем гражданам города-государства. Соответственно, часть населения порой просто вынуждалась эмигрировать и искать средства к жизни на чужбине.
Так, в VII в. до н. э. на островок Фера в южной части Эгейского моря обрушились засуха и голод. Жители Феры решили вывести колонию в Северную Африку и отправили туда группу поселенцев во главе с аристократом Баттом. Оказавшись в незнакомых местах, колонисты поначалу растерялись. «Батт и его спутники не знали, что им предпринять, и снова возвратились на Феру. Ферейцы же начали метать в них стрелы, не позволяя пристать к берегу, и приказывали плыть обратно. Тогда переселенцы были вынуждены снова выйти в море», — сообщает Геродот. Прибыв опять в Африку, Батт основал там город Кирену, который впоследствии стал крупным, процветающим экономическим и политическим центром.
В тесном сочетании с этим фактором сыграли свою роль и другие экономические предпосылки колонизации: стремление греческих полисов получить доступ к источникам сырья (особенно месторождениям полезных ископаемых), отсутствовавшим на родине, а также закрепиться на важнейших торговых путях. Именно поэтому греки основывали не только полноценные колонии (апойкии), сразу становившиеся независимыми полисами, но также и торговые фактории, являвшиеся лишь коммерческими базами и местами пребывания купцов.
Что же касается политических причин колонизационного движения, то важную роль сыграла постоянная и ожесточенная борьба за власть между различными аристократическими группировками, кипевшая в архаических (формирующихся) полисах. Эта борьба (стасис) была одной из самых рельефных и неотъемлемых реалий эпохи, о которой идет речь, и сплошь и рядом именно перипетии стасиса становились, конкретным, непосредственным поводом к выведению колонии. Для «проигравших» зачастую просто не оставалось иного выхода, кроме как покинуть родной город, иначе их судьба оказывалась плачевной: политическая борьба архаического периода отличалась крайней жестокостью и беспощадностью, ее исходом могло стать даже полное, поголовное истребление побежденных победителями.
Греческая колонизация в VIII–VI вв. до н. э.
В любом случае, группировка, не сумевшая добиться успеха «у себя дома», всегда имела хорошую возможность уйти в апойкию и там утверждать свою власть уже беспрепятственно. Лидер подобной группировки становился основателем и руководителем нового поселения — «ойкистом» (ктистом); таким образом он достигал на новом месте того высокого положения, в котором ему отказали на родине. В роли ойкистов выступали (практически без исключений) знатные аристократы, выходцы из древних родов. После смерти ойкист, как правило, героизировался, т. е. причислялся к существам сверхчеловеческого порядка; его могила, находившаяся обычно на агоре, становилась объектом религиозного почитания.
Безусловно, односторонний акцент на вышеописанном политическом факторе колонизации тоже был бы неоправданным, как и любая крайность. Для того чтобы колонизационное мероприятие осуществилось, требовалась обычно совокупность не только политических, но и экономических предпосылок. Ведь группировка политиков-аристократов могла, естественно, основать жизнеспособную колонию только в том случае, если ее сопровождала достаточно значительная в количественном отношении группа рядовых граждан, по той или иной причине заинтересованных в переселении. Но помимо этого ситуация должна была достичь крайней остроты, просто не оставлявшей для какой-то части населения реальной возможности остаться на родине. Например, если в ходе стасиса одна группировка полностью побеждала и поголовно изгоняла другую, что случалось все-таки далеко не всегда. Сделанная здесь оговорка была необходима, но в целом следует отметить, что в историографии скорее наблюдается не переоценка, а напротив, недооценка политического фактора, так что к выявлению его истинной (по нашему мнению, весьма значительной) роли еще предстоит идти.
