не менее я успела увидеть, что мы уже отъехали далеко от Зюденбурга.
– О да, – сказала фон Остерлен; впрочем, по тону казалось, будто она была этому совсем не рада. – Я многое повидала в своей жизни, мисс Седанка, особенно будучи маркграфиней Зюденбурга. Но никогда прежде мне не доводилось смотреть на то, как мертвеца возвращают к жизни языческим колдовством.
– Где он? – прохрипела я.
Фон Остерлен пропустила мой вопрос мимо ушей.
– Буду с вами честна, Хелена: я позволила вам провести сеанс лишь по одной причине – потому что не верила, что он к чему-нибудь да приведет. По моим убеждениям, сэр Конрад должен быть мертв, а вас я обязана повесить как ведьму. Но ваш господин и учитель убедил меня в том, что Империя столкнулась со страшной опасностью, которая требует его личного внимания. Кроме того, я не обладаю достаточной властью, чтобы отменить приказ Правосудия, не говоря уже о главе Ордена магистратов.
– Я бы хотела его увидеть, – тихо проговорила я.
– Я приведу его к вам, когда он освободится, – сухо ответила фон Остерлен. – Сейчас он занят. Сэр Радомир сообщил нам о произошедшем. События развиваются быстро.
Она собралась было пришпорить свою лошадь, но остановилась, когда я сказала:
– Подождите. Маркграфиня, прошу вас.
Фон Остерлен снова повернулась ко мне.
– Да?
– Зачем вы отдали мне письмо, если знали, что сэр Конрад жив?
Она вздохнула.
– Ваши отношения с вашим учителем меня не касаются. Однако мне показалось, что вам все же стоит узнать кое-что из того, что было в письме. Подозреваю, теперь, когда сэр Конрад… поправился, он попросит его вернуть.
Я не знала, что и думать об этом, и маркграфиня не стала ждать, когда я соберусь с мыслями.
– Я пришлю к вам сэра Конрада, когда он вернется, – повторила и снова собралась отъехать. Но что-то заставило ее замешкаться. Она чуть повернулась ко мне корпусом, не сводя глаз с дороги.
– Загробный мир… какой он? – спросила маркграфиня, недовольная и смущенная собственным вопросом, этой внезапной слабостью. – Что там, за чертой жизни?
Я ненадолго задумалась и в конце концов сказала:
– Мне не описать его словами.
Фон Остерлен горько усмехнулась и удалилась.
* * *
Время шло. Я лежала в телеге, лишь смутно осознавая, что происходит вокруг меня. Порой кто-нибудь нависал надо мной, предлагая питье. Я глотала воду и болотный эль, реже – терпкое вино. Помню, однажды холодной ночью меня накормили полосками вяленого жилистого цыпленка. Иногда я ела; но чаще всего пища не лезла мне в горло. Солнце всходило и садилось, и в то долгое путешествие я знала лишь одиночество и скорбь.
* * *
Последние годы я почти все дни проводила рядом с Вонвальтом, так что теперь мне казалось, что мы не виделись целую вечность. И хотя на самом деле времени прошло мало, случилось за него слишком многое.
Умер Брессинджер.
Умер Вонвальт.
Клавер становился все могущественнее, и каждый день приближал нас к гибели Империи Волка. Я давно поняла, что мы возвращаемся в Сову, но могла лишь гадать, что случится, когда мы окажемся в столице.
И людей, с которыми я могла бы разделить бремя своих страхов, стало на одного меньше.
Наутро перед тем, как мы прибыли в Сову, я проснулась и обнаружила, что лежу в постели, в комнате на верхнем этаже таверны. Дверь была открыта – видимо, именно скрип петель меня и разбудил. Мое сердце екнуло.
– Сэр Конрад, – выдохнула я.
Он стоял в дверях, одетый как обычно – в свободную рубаху и короткие штаны. Его борода была подстрижена, волосы намочены и причесаны. Более не мучимый заклятием, он выглядел здоровее, хотя, как выяснилось позже, болезнь не прошла для него бесследно. Но в тот миг я подивилась тому, как быстро он вернулся к жизни – его восковая бледность, испарина и осунувшиеся щеки остались в прошлом. Он казался совершенно здоровым, как будто все последние дни только ел, пил и упражнялся.
Слезы заблестели в его глазах; он пересек комнату и заключил меня в грубые, крепкие объятия.
– Моя Хелена, – сказал он. Я столь же яростно прижала его к себе. Не знаю, как долго мы обнимали друг друга; знаю лишь, что любого времени было бы нам недостаточно. Не скрывая слез, мы оплакивали Дубайна и пережитые нами ужасы.
– Как ты себя чувствуешь? – наконец спросил Вонвальт, отстранившись и взяв меня за плечи. – Мы так долго боялись, что ты не поправишься.
Я помотала головой.
– Где я? Куда мы едем?
Сэр Конрад прервал мои расспросы:
– Не все сразу. Вот, выпей немного эля. Ты давно не пила.
Я сделала несколько глотков, но их не хватило, чтобы утолить жажду.
– Дубайн, – начала было я, но замолкла. Мне казалось, что если я заговорю, то разрыдаюсь, а мы и так уже потратили много времени на слезы.
Вонвальт выглядел подавленным.
– Сэр Радомир рассказал мне о судьбе Дубайна. – Он помедлил. – Надеюсь, ты простишь меня, если мы не будем сейчас говорить об этом.
Я кивнула. Долгое время мы сидели молча.
– У меня столько вопросов, – наконец сказала я.
Вонвальт единожды кивнул.
– И я отвечу на них, но, Хелена, у нас не так много времени. Мы остановились здесь лишь затем, чтобы поскорее отправить гонцов с письмами.
Я понимающе кивнула.
– Что произошло? Там, внизу? – Я указала на пол, будто загробный мир находился прямо под нами.
Вонвальт потянулся к своей трубке, но ее при нем не оказалось. Он вздохнул.
– То место называется зиккуратом Амбира. В нем обитает… Ну, тебе известно его имя.
– Я его видела, – вспомнила я, и по моему телу побежали мурашки.
– Знаю. И, Хелена, – сэр Конрад посмотрел на меня и со всей искренностью сказал: – Спасибо тебе.
Я смущенно улыбнулась и ответила:
– Не за что.
Вонвальт усмехнулся.
– Ты совершила невероятное. Хелена, я всем тебе обязан.
От этих слов мне стало неловко. К счастью, несмотря на собственное смущение, Вонвальт это почувствовал.
– Сэр Радомир рассказал, что ты сожгла книги в святилище Керака.
Я резко подняла на него глаза, но во взгляде сэра Конрада не было ни гнева, ни осуждения.
– Да, сожгла, – сказала я. – Мне подумалось, что пусть они лучше сгорят, чем будут и дальше давать Клаверу силы.
К моему удивлению, Вонвальт кивнул.
– Согласен. Более того, когда мы покончим с этим делом, я намереваюсь сжечь многие другие фолианты из Хранилища Магистров. Полагаю, это решение станет для меня последним в качестве лорда-префекта, но мы не можем допустить, чтобы старая драэдическая магия попала в руки очередного безумца вроде Клавера. – Он помедлил. – Сэр Радомир также
