И люди бежали, бежали, бежали… Они надеялись укрыться на дальних безвестных планетах, верили, что там, в безопасности, можно прожить несколько миллионов лет. Но машины постепенно добирались и до этих островков, и на них начинался все тот же медленный и неуклонный процесс звездной порчи. Люди устремлялись дальше, но бежать быстро они не умели. Против заразы не срабатывало ни одно оружие, оно причиняло еще больше вреда, чем болезнь, а то и ускоряло ее распространение. Машины развивались, действовали все активнее и разумнее. Не менялось только одно: их главная задача. А именно дробление планет, превращение их в мириады зеленых светящихся шариков.
Машины были созданы, чтобы работать, и они не жалели сил.
И вот истории человечества пришел конец – людям уже некуда было бежать, укромных уголков не осталось. Вернуться люди не могли, как и приспособиться к заразе. Опустели даже трансформированные машинами галактики, их химическая основа была отравлена, экологическое равновесие жизни и смерти нарушено мощным чуждым воздействием. Оружие, созданное, чтобы одолеть машины, само вышло из-под контроля и обернулось врагом, не менее опасным, чем звездная порча.
И тогда люди решили: коль скоро их выживают из собственной вселенной, настало время поискать другую.
К счастью, это было не столь уж невозможно.
Во сне Рашмика познакомилась с теорией бран, слоевых миров. Бархатные занавесы света и тьмы колебались в ее сознании с ленивой, величавой неспешностью северного сияния. Из этого она поняла следующее: во вселенной все, что она видит, – от собственной ладони до «Пресвятой Морвенны», от Хелы до самой дальней наблюдаемой галактики – непременно ловится браной и остается на ней подобно вышитому на ткани узору. Кварки и электроны, протоны и нейтрино – все, из чего состоит вселенная, в которой Рашмика живет и дышит, да и она сама, – все это вынуждено путешествовать по поверхности браны, одного из бесчисленных параллельных слоев, существующих в пространстве высших измерений, которое называется балком. Слои эти плотно прижаты друг к другу; быть может, даже скреплены по краям, этакие сложенные нотные листы космической партитуры. Некоторые браны имеют особые, только им присущие свойства. Хотя фундаментальные законы природы распространяются на все слои, величины констант взаимодействия, а следовательно, и макроскопические параметры вселенной зависят от расположения браны в балке. Жизнь, существующая в далеких бранах, принимает подчас весьма причудливые формы – если допустить, что тамошняя физика вообще допускает такое сложное явление, как жизнь.
И повсюду браны соприкасаются, трутся друг о друга. Видимые результаты таких контактов подчас имеют облик вселенской катастрофы, например Большого взрыва из традиционной космологии.
Если соприкасались две браны, линия контакта – складка – получалась космологически огромной, она даже не укладывалась в шкалу расстояний Хаббла. Но конечно же, ничто не мешало материи и лучам свободно огибать складку – это было лишь вопросом времени. Если отправиться вдоль поверхности одного из соприкасающихся слоев в далекое странствие – через бессчетные мегапарсеки, через обычную вселенную, состоящую из материи и света, – то, быть может, в конце концов путешественник достиг бы ближайшей браны в многомерном вакууме балка.
Рашмика не увидела топологической связи между ее браной и браной теней. Есть ли у них точки соприкосновения? Возможно, тени намеренно умолчали об этом либо просто сами не ведали.
Скорее всего, это не имело значения.
Единственное, что имело значение – что было по-настоящему важно, – так это возможность посылать сигналы из браны в брану. Гравитация совершенно не похожа на другие компоненты вселенной; со своим слоем она связана довольно слабо. Гравитация может отправиться в дальний путь, разлиться по бране, как пролитое вино по скатерти, а может протечь через скатерть, найти себе короткую дорогу сквозь балк.
Люди из сна – они же тени, поняла теперь Рашмика, – отправляли свои сообщения посредством гравитации, из браны в брану, перпендикулярно простиранию балка. Терпеливо – а терпения им было не занимать – тени ждали, когда кто-нибудь услышит их и отзовется.
Наконец это случилось. Ответили вертуны. Это тоже была раса покорителей звезд. Ее история была значительно короче истории теней; всего несколько миллионов лет назад они покинули родной мир, унеся с собой диковинную привычку к обмену частями тел, а также неприязнь к одинаковости и копированию. Культура вертунов была несказанно чуднуй, непонятной всем без исключения разумным формам жизни, которым доводилось сталкиваться с этими существами. По данной причине торговля вертунов с другими расами оставляла желать лучшего, так же как и дипломатия, союзничество и культурный обмен. Вертуны обитали на холодных планетах, предпочитая спутники газовых гигантов. Они жили замкнуто, их притязания были весьма скромны, не простираясь далее чем на несколько поселений в паре сотен звездных систем ближайшего сектора галактики. Ввиду привычки вертунов к уединению им долгое время удавалось не привлекать внимания ингибиторов.
Но это ничего не меняло. Ингибиторы не видели разницы между миролюбием и агрессивностью и ко всем разумным культурам подходили с одинаковой меркой. К тому времени как вертуны вступили в контакт с тенями, они уже стояли на грани истребления. И разумеется, были готовы хвататься за любую соломинку.
От вертунов тени узнали о постигшей их беде. Выслушав историю бегства и геноцида, тени несказанно поразились: целая раса была целенаправленно стерта с лица вселенной!
Мы вам поможем, сказали тени.
В то время они всего-навсего передавали через балк сообщения, но с помощью вертунов собирались продвинуться дальше. Смонтированный по инструкциям теней мощный гравитационный приемник накапливал их сигналы и имел потенциал для физического переноса. Внутри приемника находился масс-синтезатор, способный создавать на основе переданных схем и описаний любые осязаемые физические объекты. Как и приемник гравитационных сигналов, масс-синтезатор относился к старым технологиям галактического уровня и использовал в качестве сырья богатые металлом куски газового гиганта, разрушенного в самом начале специально для питания приемника. При всей своей простоте масс-синтезатор мог выполнять разные задачи. В частности, его можно было запрограммировать на создание вместилищ для теней: пустых, практически не знающих сносу тел-машин, пригодных для вселения иномирных сущностей. Тени, в своей бране и так живущие внутри машин, не считали это великой жертвой.
Но вертуны – очень осторожная раса – установили хитроумное предохранительное устройство, чтобы воспрепятствовать физическому перемещению из слоя в слой. Масс-синтезатор нельзя было активировать дистанционно, из браны теней. Только вертуны могли включить синтезатор, тем самым позволив теням начать колонизацию нашей браны-вселенной. По утверждениям теней, они не собирались захватывать всю галактику, а лишь хотели основать небольшое изолированное сообщество вдали от врага, сделавшего их собственный слой необитаемым.
В награду тени обещали передать вертунам оружие, которое поможет им одолеть ингибиторов.
От вертунов требовалось только включить масс-синтезатор и дать теням возможность пройти сквозь балк.
Рашмика проснулась. Снаружи был яркий солнечный день, из витражного окна на превратившуюся в мокрый от пота комок подушку падали косые окрашенные лучи. Несколько минут она лежала так, купаясь в нем, убаюканная мерным покачиванием «Пресвятой Морвенны». Казалось, будто она только что очнулась от глубокого сна и в то же время чувствовала себя измотанной и жаждала нескольких часов забытья без видений.
Голос в голове смолк, но Рашмика не сомневалась, что он вернется. Как не сомневалась в том, что этот голос был совершенно реальным и говорил правду.
Теперь наконец она начала что-то понимать. Вертунам предложили шанс избежать истребления, но взамен надо было открыть дверь теням. Вертуны были очень близки к тому, чтобы принять это условие, но все же не смогли довериться теням и сделать последний шаг. Тени остались на своей стороне балка, а вертунов уничтожили ингибиторы, всех до единого.
Рашмика ощутила мерзкий вкус поражения. Ее версия – что вертунов истребили не ингибиторы – оказалась ошибочной. То, над чем она работала эти девять лет, все больше уверяясь в собственной правоте, перечеркнуто одним ознакомительным сном. Тени поставили ее на место. Что значат все ее умозаключения против свидетельства целой инопланетной расы?
Она уже обдумала альтернативу: вертунов погубили тени. Но в этом было еще меньше смысла, чем в версии насчет ингибиторов. Если вертуны пустили к себе иномирян и те сумели накопить достаточно сил, чтобы расправиться со своими благодетелями, куда же они потом делись? Невозможно представить, что тени уничтожили население Хелы и спокойно вернулись в свою вселенную. Столь же маловероятно, что тени пересекли пропасть между мирами, устроили бойню и скрылись в дальнем уголке своих новых владений. Ведь голос сказал, что переход так и не был совершен. Тени стремятся попасть в ее мир, именно с этой целью они вступили в переговоры.
