Уже совсем стемнело, когда отряд подошёл к высокой скалистой гряде и остановился перед входом в пещеру.
— На рассвете двинемся дальше, — распорядился Зиндубар. — А сейчас надо хорошенько отдохнуть. Думаю, на ночь глядя лучше туда не соваться. А ты как считаешь, Симмар?
— Видимо, это и есть та самая пещера, вход в тоннель. Тут должен быть длинный тоннель сквозь горы. Я слышал, они говорили… Они сокрушались, что дорога тут только одна, и если их будут преследовать, то не заблудятся. Но они, конечно, надеялись, что никто ничего не узнает и преследовать их не будут, а если и будут, то пожалеют. Ведь на пути из Улламарны столько ловушек… Я просто ума не приложу, как ему удалось пройти. Даже в первом, маленьком, лабиринте сразу не разобраться, и везде эти камни, которые переворачиваются… И что он сделал с гинзами, с рыбами?
— Гинз он заговаривал, а рыб отравил, — пояснил Амит. — А все ловушки пометил углем, когда шёл этой дорогой последний раз. Он изучал её капт за каптом не один день. Хотел кого-нибудь поймать — чтобы привести в Улламарну и допросить, да так никого и не встретил.
— Ещё бы, — усмехнулся Симмар. — Они там в последнее время не ходили. Испугались. Одному показалось, что за ним следили, вот они и решили пока не высовываться.
— Забирать нигму на расстоянии трудно, почти невозможно, — задумчиво сказала Гинта. — Им было необходимо иногда появляться в Улламарне, и они придумали "детей света". А заодно проповедовали то, что им удобно. Странно, в долине они совсем не воровали нигму…
— Как же, не воровали, — присвистнул Амит. — Мы встретили несколько мёртвых рощиц дикой акавы. Ты спала, потому и не видела. Но в долине они осторожно воровали. Они здесь жили. Должны были питаться сами и кормить зверей. К тому же, тут почти ничего не растёт, кроме травы и цветов. Исчезни трава — нечего будет есть айгам и турнам. А если бы не было этих животных, где бы они добывали мясо?
— Да, — кивнул Симмар. — Мяса им надо было много. На одних этих рыбок в озере уходило по целой туше в день.
— А ты не знаешь, сколько эти негодяи здесь жили? — спросила Гинта. — Улламарна уже давно страдает от бесплодия, но в прошлом цикле всё стало гибнуть просто с неимоверной быстротой.
— В пещерах Синей горы они, судя по всему, обитали с прошлого лета, — сказал Амит. — Сагаран выяснил, что до этого они несколько лет жили в других пещерах, восточнее. Говорят, где-то там, возле хаговой рощи, спустились с гор валлоны, когда пришли сюда сто сорок пять лет назад. И они там что-то прятали, в пещерах. А после в этой части гор было несколько обвалов, потом диурин так разросся, что… В общем, многое изменилось. Люди пытались найти дорогу, по которой пришли валлоны, но так и не смогли. Потом про всё про это забыли. Люди не любят гор. Да там и заросло всё, трудно было пройти. А в начале прошлого цикла начались эти странные звуки. Какое-то уж больно зловещее эхо… Выискались тут смельчаки, попытались выяснить, в чём дело, да никто из них не вернулся. Сагаран нашёл тропу, по которой они добрались до пещер. Видимо, их всех убили, прежде чем они успели хоть что-то сообщить. А колдуны испугались, что их тут могут в конце концов обнаружить, и нашли другие, ещё более удобные пещеры. Те, что мы видели. Они перебрались туда…
— Но как? — удивился Астак. — Не тащились же они через Улламарну со всем своим зверьём и великанами! А в долине только одна дорога, вот эта. Вокруг скалы…
— Диуриновые скалы, — уточнила Гинта. — Они могли зарастить выход из тоннеля, по которому пришли в долину.
— Похоже, так они и сделали, — сказал Амит. — Дорогу в Улламарну они тщательно замаскировали, наделали ловушек. И жили себе, пока Сагаран всё не разведал. Он, наверное, полгода по горам лазил. А дорогу нашёл, когда Тагая увидел и последовал за ним. Тагай успел задвинуть камень, и сначала Сагаран везде натыкался на тупики. Но он твердил: эти пещеры куда-то ведут, всё это неспроста. Он искал и в конце концов нашёл.
— Да, я знаю, что ты думаешь, аттана Гинта, — добавил Амит, немного помолчав. — Он искал, а я молчал. Сагаран велел мне поклясться на алтаре, что никому не скажу, пока он не разрешит. Сагган к клятвопреступникам безжалостней всех богов…
— Я знаю, Амит, — перебила Гинта. — Тебя никто не винит, кроме тебя самого. Перестань терзаться. Ты послушался своего наставника и поступил правильно.
— Мне всегда казалось, что люди несправедливы к Сагарану, — задумчиво произнёс аттан Самат, сидя рядом с Гинтой у костра. Аттаном он стал всего полтигма назад, когда умер его отец, и тень печали ещё не сошла с лица юноши. Он выглядел гораздо моложе своих восемнадцати, однако его дружинники относились к нему с уважением. — Сагаран не хотел жертвовать чужими жизнями и принёс в жертву себя.
— И к тому же уничтожил столько врагов! — горячо подхватил Симмар.
— А сколько ещё осталось колдунов и зверей? — поинтересовался Астак.
— Колдунов было четырнадцать, а осталось восемь. Их ведь не так-то просто убить. Ещё у них помощники были, человек двадцать. По-моему, тринадцать погибло. Пленники сидели в самой дальней пещере. Кажется, они не пострадали. А зверей… Он уничтожил больше половины зверей и великанов, но они говорили, что там, в пустынном городе, у них ещё есть. Кстати, убитых колдунов они погрузили на телеги. Сейчас будут искать для них подходящие тела. Как хорошо, что я сбежал!
— А мог бы стать могущественным колдуном, — засмеялся Даарн.
— Ага… И последним мерзавцем. Нет уж, спасибо.
— Эй, молодёжь! — крикнул Зиндубар. — Поели? Быстро спать! Возможно, завтра нам предстоит битва. Я хочу, чтобы в нашем войске не было потерь.
"Да, — подумала Гинта, прижимаясь к тёплому боку Синга. — Он всё взял на себя, чтобы только не было потерь. И их не должно быть. А ловко они всё устроили, эти колдуны. И с "детьми света", и с праздником Возвращения. И вообще… А главное — знали, что говорить. Люди же верили. Потому что легче всего на кого-то свалить — на богов, на их служителей… Слабый обвиняет сильного. А сильный… Что такое сильный? И что такое бог? Где та ступень… Сагаран, наверное, сейчас ты и вправду стал богом, но лучше бы ты ещё побыл человеком…"
"Ты опять плачешь, — с упрёком сказал Синг. — Тебе надо успокоиться и отдохнуть. Все уже уснули".
Костёр догорал. Пламя то съёживалось, то вспыхивало с новой силой, словно кто-то упорно старался его раздуть. Гинте почему-то захотелось, чтобы костёр запылал опять — мощно и ярко. И она совершенно не удивилась, когда он действительно разгорелся. А в пламени возникла человеческая фигура.
— Сагаран! — воскликнула Гинта.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
