— Вот я же не жаловалась, когда на халяву по деревням скотину и мужичьё лечила, чтобы ночлег отработать. А травы тоже, между прочим, не казённые и так просто не даются. Ладно, у меня ещё у мамы оранжерея есть и несколько парничков, а кому-то и покупать все ингредиенты приходится. На это и без того почти вся стипендия уходит, а она над какой-то мелочью трясётся, будто самая бедная. Эти же тенегляды по большей части старьём пользуются, что сами клиенты закупают. А может и самих клиентов на реквизит растаскивают…
Мальчишка-подмастерье с цветастым синяком под глазом, что волок на повозки объёмный мешок с заготовками, испуганно вздрогнул, едва не выронив свою ношу. Очевидно голос из-за угла, рассуждающий об использовании клиентов, чем-то его насторожил. Увидев же краем глаза, что его обладательницей является подозрительного вида девица, разговаривающая с черепом, пацанёнок и вовсе осенил себя знаком Триликого, поспешив убраться подальше от ещё одной сумасшедшей, решившей сегодня с утра побродить по «Стойбищу» с проповедями.
— … и, главное, всё равно ж считает себя главной, даже ничего не делая! — от душащей обиды непередаваемо захотелось расплакаться или кого-нибудь побить, и девушка даже примерялась, как сподручнее будет запустить черепушкой в стену, как её внимание привлекло странное подрагивание кровли.
Алеандр застыла с обломком черепка в одной руке и совершенно неприлично открытым ртом, когда нижняя черепица соседней кровли беззвучно отъехала в сторону, а на её месте показалась морда зеленовато-серого непонятного зверя. Узкая голова с острым носиком чем-то напоминала куницу или горностая, но острые треугольные уши и странно прокручивающиеся глаза не позволяли определить в существе перепачканного шкодливыми детишками зверёныша. С тем же успехом его можно было назвать личинкой мастодонта, всё равно ни на одно видимое травницей ранее животное он не походил. Голова несколько раз любопытно обернулась по сторонам, прокручивая в орбитах странные подвижные глаза, словно что-то выискивая. Застывшая в немом удивлении девушка за подходящий объект ею принята не была. Хоть Эл и готова была косу отдать на отсечение, что её учуяли и отметили, но в разряд угроз по какой-то причине (слегка даже оскорбительной) не приписали. Когда же вслед за мордой высунулись длинные подвижные лапы, больше смахивающие на крысиные, у девушки даже задрожали коленки. Со стороны можно было подумать, что от омерзения или страха, но на самом деле девушку охватил непередаваемый восторг: она сразу вспомнила, что похожие лапки видела в банке со спиртовым настоем в лаборантской. Правда, память упорно не желала подсказывать, в каком именно корпусе эта лаборантская располагалась и что гласила руническая запись на крышке, но желание заполучить редкий реактив в единоличное пользование уже затуманило разум. Так хотелось, подобно маленькому ребёнку, раскинуть руки и с воплем: «Кися!» — броситься навстречу желанной зверушке, что травница даже невольно сглотнула.
Объект её вспыхнувшей страсти меж тем вылез на крышу и теперь пытался вытащить вслед за собой потёртую капсулу, едва ли не превосходящую размерами его самого. Если бы Валент не была так увлечена мысленным расчленением нечисти на ингредиенты, наверняка заинтересовалась бы почтовым цилиндром без необходимых вензелей и полосок, что ставили на них ещё со времён Царства. Зверёныш с третьей попытки справился с задачей и, лихо закинув ношу на спину, поковылял на трёх к краю крыши, придерживая норовившую всё время соскользнуть капсулу одной лапкой.
Без лишних раздумий лучший добытчик своего отделения, что умудрялась доставать практически всё и вся, вцепившись рукой в туповатые колья, перемахнула через забор и оказалась на земле едва ли не раньше намеченной жертвы. Жёсткое ничуть не обтёршееся с понедельника основание обуви со всей силой ударило по пяткам, отбив ноги, казалось, едва не до коленных чашечек; уж искры из глаз от неудачного приземления посыпались точно. Зверек же, немного замешкавшись со своим тяжёлым грузом, шмыгнул в бурьян, забавно подбрасывая длинный лысоватый хвост. Двигался он настолько проворно, что даже со своим странным окрасом умудрялся не привлекать внимания, практически сливаясь с природой. Посторонний человек, скорее всего, даже не обратил бы внимания на движения травы, но только не вышедшая на тропу войны травница, нацелившаяся на диковинку.
Бежать приходилось на удивление быстро: ковыляющий не трёх зверь нёсся уверенно и чётко, словно прекрасно знал дорогу или успел выучить маршрут до последней коряги, даже такая неудобная ноша не особенно стесняла передвижение. Валент же приходилось откровенно туго. Влажная, едва сцепляемая мхом и травой земля расползалась под ногами, выскальзывая из-под подошв мутировавшим слизнем. Всплывающие на пути ветки норовили хлестнуть по лицу иль вцепиться в одежду, в случае же неудачи щедро орошали излишне изворотливую нахалку дождём мелких холодных брызг. Коварные корни, до времени прятавшиеся во мху самоотверженно бросались под ноги, готовые расстаться с последней корой, только бы загубить охотницу. Но им это не удавалось: ловкая девица лихо скакала по скользким корягам, уворачивалась от веток и с маниакальным упорством пробуксовывала в грязи. Невольно появлялась мысль, что реальный шанс избавиться от травницы был только у злополучных лаптей, отчаянно стремящихся покинуть ноги и завязнуть в очередной луже, если уж улететь при прыжке не получилось.
— Ну же, кисонька, — сквозь срывающееся дыхание и первые пробивающиеся хрипы, шипела себе под нос Алеандр, — куда же ты так несёшься?
Как бы ни была быстра и ловка девушка, как бы ни рвала поджилки, проявляя чудеса ловкости, мохнатый зад серого монстра, едва подпрыгивая в траве, стремительно удалялся, будто зверьку вживили под хвост артефакт ускорения. Девушке оставалось лишь диву даваться такой проворности ещё и с немалым грузом.
— Да постой же ты хоть секунду, морда твоя уродливая!
Оскорбление не возымело эффекта, и зверь, словно не слыша погони, понёсся дальше, вёртко проскользнув меж стволами сосен, о которые так бесславно зацепилась уставшая преследовательница.
— Ах ты падлюка! — застонала медленно сползающая по стволу Валент, ощущая, как наливается кровью ссаженное о грубую кору колено. — Браконьера на тебя нет, скотина! Чтоб вы там вымерли всем подвидом, твари неблагодарные.
Неведомая скотина, оставшись вне досягаемости преследователя, паскудно замедлилась, нарочито медленно огибая каждый камушек, через которые раньше просто перепрыгивала, словно издеваясь над проигравшей забег. От боли и обиды на глаза травницы невольно навернулись слёзы, туманя картинку и усугубляя и без того незавидное положение. Облезлый хвост, казавшийся не столь давно таким близким и доступным для дальнейшей диагностики, неторопливо отдалялся, уже едва помахивая из-за кустов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
