Как всегда в своем репертуаре.
— Боже! Я и не собиралась его менять, — отзываюсь, цокая.
— Ключи мне везла? — и вроде голос равнодушно ровный, а все равно ощущаю, что серьезно задела его своим сообщением. — Отдать их хотела, верно понимаю?
Молчу какое-то время, и он расценивает это по-своему.
— Ясно, — подытоживает сухо.
— Подожди. Дай объясниться. Мне не хватило смелости приехать к тебе домой, — выдаю правду, — однако это вовсе не значит, что мы… не можем…
— Ты опять усложняешь. Просто скажи, вместе или… нет? — отпускает руку и разворачивает меня к себе, обхватив пальцами подбородок.
Хочет, чтобы я на него смотрела. И я смотрю. В упор. Глаза в глаза.
Прошибает обоих разрядом. Исключительно больно бьет, пуская заряженные частицы тока по сосудам и венам.
— Рискнешь связаться со мной снова? — оглаживает губы пальцем, опускает на них вызывающе горящий взгляд. — Скажи, что рискнешь…
Это звучит так отчаянно и в то же время так обезоруживающе требовательно…
Приподнимается с подушки, на долю секунды скривившись от боли, и сокращает между нами расстояние.
— Попробуем? М? — прислоняется своим лбом к моей переносице.
— «Кино-домино и прочие трали-вали»? — самым наглым образом цитирую его дневник.
— Ну да, — шумно вдыхает запах моих волос. Скользит горячими губами от виска до скулы, и я непроизвольно прикрываю веки.
Люблю его. Так сильно люблю…
— Мне очень страшно, но я хочу, — отвечаю вибрирующим шепотом.
— Тогда каков будет твой положительный ответ? — спрашивает и, дразнясь, снова повторяет теперь уже знакомый жест. Трется своим носом о мой, вызывая в груди волну стремительно нарастающего трепета.
— Вместе, — выдыхаю, повсеместно покрываясь мелкими мурашками.
— Значит снова будешь моей? — уточняет настырно, пока его ладонь путается в моих волосах.
— Буду.
— Во всех смыслах? М?
— Во всех, — соглашаюсь уверенно. Отбивая прочь сомнения и страхи.
— Так и знал! — заявляет вдруг насмешливо.
Вот же…
Снова хочется его хорошенько треснуть, но злость моментально испаряется, стоит ему меня поцеловать.
Почти целомудренно. Медленно. С чувством и таким надрывом, что никаких слов не нужно…
— Я погулял, — рядом с нами раздается голос Ромки.
Разрываем контакт. Разом захлестывает смущение.
— Ну че, нормально, я смотрю, поговорили? — фыркает, ухмыляясь. — Язык, того, как раз для бесед и нужен.
Прочищаю горло. Поправляю волосы.
— Пернатый, — Ян посылает ему уничтожающий взгляд. — Исчезни на счет три… или я тебе все перья повыдергиваю…
Эпилог
Из дневника Яна Абрамова
To be continued… * * * Февраль
Переболел долбаной пневмонией. Та еще «приятность». Кашляешь так, что по ощущениям вот-вот выплюнешь свои легкие.
Сразу вспомнилась Лисицына и разглагольствования Беркутова на этот счет. Что ж. Видать, бумеранг прилетел…
* * *
В целом, все заживает как на собаке. Дырки в ноге, треснутые ребра и прочее. Правда какие-то проблемы с сердцем нарисовались. Врачи говорят, что это последствия отравления продуктами горения.
Какие-то необратимые процессы произошли и теперь миокард периодически будет давать мне ***ды. Чтоб не расслаблялся, видимо.
А то мне Арсеньевой мало! И всего того, что на нее выдает «полый фиброзный мышечный орган», как выразился бы мой лучший друг.
* * *
Кстати, лежать в больнице — отстой полный. Никогда не думал, что буду так рад видеть стены отцовской квартиры.
Дай, Боже, сил и терпения вынести этого упыря.
* * *
Херувим сдает сессию в универе. Старательно зубрит конспекты, не отрывает носа от учебников. Скоро горб на спине, наверное, вырастет.
Ворчит, когда я ей активно мешаю. Но отвлекается, по моим наблюдениям, охотно. Метод у меня простой и незамысловатый, зато работающий и крайне эффективный.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390}) * * *
Чудик наконец вернулся домой. К нормальной жизни, насколько это возможно.
* * * Март
Начал посещать сеансы Покровского. Капец он дотошный и душный, когда дело касается его гештальт-терапии.
Пока ни хрена не понятно есть ли динамика, но я заставляю себя не вступать в конфронтацию и выполнять то, что просят.
Только ради своей девчонки это делаю. Не хочу, чтобы мои проблемы с башкой нам мешали.
* * *
Вчера она взяла меня за руку и сказала, что мы справимся.
Я верю. Впервые за долгое время действительно в это верю…
* * *
Уже месяц работаю в клубе Паровоза управляющим.
Почистили персонал. Произвели полный реконстракшн.
Потихоньку вытаскиваем из задницы гиблое место, ранее имевшее сомнительную репутацию.
Робин Гуд в этой сфере не шарит от слова совсем. Свалил все на нас с Климом и ушел с головой в криминал.
* * *
Продал квартиру деда.
С одной стороны, избавляться от нее было охренеть как жалко. С другой, понимал, что иного выхода просто нет. Арсеньева точно не согласилась бы жить со мной там.
До сих пор иногда ревет, когда вспоминает тот пожар.
Прости, старик. Надеюсь, ты на меня не в обиде…
* * *
Переехал на время к Птицыну-тире-офисному-планктону. Заметил, что этот идиот стал опять присасываться к бутылке.
* * *
Меня настораживают затяжные периоды его депрессии. Повезу кодироваться, если так пойдет дальше. Достал.
* * * Апрель
Отвез все вещи сестры в дом детей-инвалидов.
Пока раскладывал их по коробкам, переживал внутри самую настоящую бурю. Болело в груди просто адски. Ломало нещадно…
Не хотел расставаться с тем, что когда-то принадлежало Алисе. Спасибо матери, была в тот вечер со мной. Вместе все собрали.
* * *
Что поступил правильно, понял уже находясь среди детей. Они с таким восторгом глазели на эти чертовы коробки с игрушками…
* * *
Пернатый теперь бухает у Паровозова.
Два дебила. Зализывают сердечные раны. И ладно Беркут, но Илюха куда?
* * *
Каримов-старший, почивающий с недавнего времени на нарах (вследствие того, что его сдали свои же псы) внезапно отошел в мир иной. Вот так новость…
Подполковник Харитонов бросил равнодушное «сам».
Отец вообще никак не прокомментировал.
Подозреваю, что и тут замешаны те серьезные люди, которые помогли ему закрыть Каримова.
* * * Май
У него на хате поселилась Вершинина.
Когда случайно застукал их в спальне, покрутил пальцем у виска.
Старый дурак. Ежу понятно, чем дело кончится. Лучше бы с матерью сошелся. Тем более, что водителя она бросила…
* * * Июнь
Обнаружили с Арсеньевой мою фамилию в списках поступивших на факультет архитектуры.
Охренеть не встать! Прошел конкурс, как предрекала бабка Филатова.
Буду с осени учиться в МАРХИ.
Архитектор, мать вашу.
* * *
Палящее солнце кренится к линии горизонта, но жара по ощущениям не спадает. Воздух по-прежнему горяч и удушлив, песок раскален, и только плещущееся в нескольких метрах от меня море способно хоть немного сбить градус.
