– Не может такого быть! Это ж… У тебя есть план местности над шахтой?
Парень развернул еще один рулон. Речка Быстрица была перечеркнута. Под чертой изображен был синий кружок, с волнистой стрелкой наружу. Выше черты – другой кружок, с жирной точкой посередине.
– Вот тут, значит, прорыв и произошел, – пояснял белобрысый – а тут, видите, выход откачиваемых вод.
Слепко выскочил в коридор, пробежал до его торца, с разгону ударил ногой в дверь с табличкой «Начальник шахты». Распахнул. Обомлевшая очкастая секретарша окаменела в углу. Не обращая на нее внимания, Евгений Семенович одним прыжком преодолел захламленную приемную и принялся ломиться в запертую дверь кабинета. Та оказалась прочной. Пнув ее для порядка еще разок, он закричал страшным голосом:
– Где этот, … Пищиков?
– Не знаю, он не говорил, может, на совещании? – залепетала женщина. В приемную вошел лысоватый курносый тип с грубым кирпичным лицом.
– Товарищ замминистра? Здравствуйте, я Жулебин, главный инженер шахты.
– А-а! Ты-то мне и нужен! Я приехал разбираться, почему ты план провалил, а тут – просто уму непостижимо, чего творится! Это же… черт знает что такое! – присутствие секретарши помешало Евгению Семеновичу яснее выразить свою мысль.
– Позвольте объяснить!
– Не позволю! Где Пищиков?
– Не знаю, вот он где у меня сидит, ваш Пищиков, – показал Жулебин на свою бурую шею.
– Поехали на реку!
– Может, сперва…
– Поехали! И маркшейдера своего прихвати, партизана этого. Я жду!
Видавший виды открытый «козлик» весело подпрыгивал на ухабах. Чтобы удержаться от безобразной ругани, Слепко принужден был отвернуться от сидевшего рядом Жулебина и обозревать пейзажи. Они, впрочем, были милы его сердцу. Он даже не подозревал, как соскучился по всем этим зарослям полыни и конопли, проступавшим из тающего утреннего тумана, по пологим увалам, желтевшим пшеничными колосьями. «Черт бы подрал эту вонючую Москву! Брошу все и вернусь сюда! Впрочем, дачка в Серебряном Бору – тоже неплохо, на худой конец. Правильно Наташка говорит, раз предлагают – надо брать, а там видно будет». Вспомнив о жене, Евгений Семенович помрачнел, и желание сейчас же стереть Жулебина в порошок немного остыло в нем. Машина, натужно урча, свернула к древним дуплистым ветлам, поползла под уклон, переехала вброд речку – мелкую, заросшую шевелящимися космами тины, и завиляла по вязкой глинистой колее вдоль сверкающих зарослей осоки, вниз по течению. Рыжая собачонка выскочила из кустов и принялась злобно лаять, норовя попасть под колеса. Миновали стайку мальчишек, тащивших плетеную из ивняка «морду».
– Ну чё, браконьеры, много ельцов наловили? – паскудным голосом крикнул им шофер. Пацаны мигом исчезли из виду. Машина остановилась.
– Вроде здеся, – объявил водила. – Происходившее казалось ему интересным аттракционом. Белобрысый и Жулебин нехотя сошли. За ними последовал и Слепко. Перспектива лезть в самую топь в костюме и многострадальных чехословацких полуботинках не слишком радовала его. Ни на кого не глядя, он присел на подножку и начал развязывать шнурки.
– Может, это, сапоги дать? – предложил белобрысый, со значением посмотрев на шофера. Тот принял непонимающий вид и отошел на всякий случай подальше.
– Ничего, я так, – буркнул Евгений Семенович, оставшись в одних трусах, нейлоновой рубашке с галстуком и в шляпе. Травка у дороги показалась ему замечательно мягкой, но дальше начиналась осока. Белобрысый предупредительно прокладывал путь, старательно топая сапогами и показывая высокому начальнику, куда ступить голой пяткой. Они остановились над черной ямой, на дне которой среди бурлящей воды серели плиты известняка. Речка обрывалась туда восхитительным водопадом и уходила в щели. Смотрели молча. Теоретически Слепко представлял, конечно, что за зрелище его ожидало, но реальность превзошла все фантазии. Нутро скрутило от приступа ненависти к пыхтевшим за спиной остолопам. В голове завывало: «Саботаж! Как бешеных собак!» – и многое тому подобное.
– Сливные трубы желаете поглядеть? – любезно спросил шофер. – Это вон там, за плотиной.
Слепко попер напрямик, игнорируя острые, как бритва, перья осоки. Из двух широких труб вырывались желтые водяные потоки и валились в омут, мило поросший по краям розовыми водяными цветочками. Река как ни в чем не бывало петляла дальше меж камышовых стен, только вода в ней была уже не чистая.
– Рыбы тут гибнет пропасть, – разглагольствовал шофер, – так мальцы моду взяли корзины подставлять. А чего? Я завсегда говорю: все лучше, чем без толку ей пропадать.
– Значит, Жулебин, ты уже два годика речку в шахту спускаешь, а потом, с риском затопить ее к такой-то матери героически откачиваешь? Насосы дополнительные поставил, а электроэнергию, если не секрет, откуда берешь?
Норовисто игравший желваками главный инженер разжал зубы.
– Мы, когда реконструкцию начали, ну, ЛЭП-10 подвели, вот и…
– ЛЭП-10? Богато живешь, Жулебин. Ты мне одно только скажи: это ты просто развлекаешься так за государственный счет или что? Скажи, не стесняйся.
Но Жулебин, похоже, все-таки застеснялся и ни слова не ответил.
– Маркшейдер! – проскрежетал замминистра.
– Здесь!
– Немедленно начать прокладку обводного русла. Людей, технику бери, где знаешь. Провал забетонировать, яму закопать, работы закончить завтра до полуночи. Всё. Приступай! И Слепко зашагал через высокие, в рост человека, заросли к машине. Его голые икры покрылись густой сеточкой кровоточащих царапин.
– Я понимаю, – тоном христианского мученика зашептал за его спиной Жулебин, – вы столкнулись сегодня с поломкой главного насоса и, конечно, подумали…
– Пищиков где?
– Это был единичный случай, и потом, мощности дополнительных насосов вполне хватает, мы же тут не полные идиоты…
– Не полные, говоришь? Где Пищиков?
– Не знаю, дался вам этот…
– Вам что, Пищиков нужон, товарищ начальник? – охотно встрял опять шофер. – Так вы меня лучше спросите. Дома он у себя, Пищиков-то, день рождения у них. Вторую неделю празднуют.
– Едем! А ты, Жулебин, собирай манатки и сегодня же… нет, завтра сдашь дела. Парень ты крепкий, поработаешь еще… на проходке где-нибудь. Думаю, ничего сложнее лопаты доверить тебе нельзя. Но учти, не покончишь с этим … к завтрашнему вечеру – сядешь! Это я тебе обещаю.
«Ага, размечтался!» – усмехнулся про себя Жулебин.
Они забрались в «козла» и поехали, но, не доезжая шахты, свернули в город. Жулебин почему-то тоже остался. Слепко не стал возникать по этому мелкому поводу, но держался так, словно того не было.
– Разве Пищиков не в поселке живет?
– Не, ему в городе удобнее, опять же, к начальству ближе, – продолжал стучать подлец-шофер, – он ведь, это самое, как говорит? «Васька, – говорит, это меня Василием Григорьичем кличут, – вы тут все у меня под ногами мешаетесь, а я, промежду прочим, птица высокого полету». Вот как он мне говорил. Да.
Въехали под арку нового четырехэтажного дома и остановились у первого подъезда.
– Квартира какая?
– Шестая. На втором этаже.
Евгений Семенович рывком миновал крыльцо и два лестничных пролета. На темноватой площадке курили несколько измученных жизнью граждан. Из приоткрытой двери доносились приглушенная музыка и чадный дух. Он сделал над собой усилие и вошел. В длинном полутемном коридоре медленно покачивались танцующие пары. Дамы выглядели особенно непрезентабельно. Стараясь ни на кого не смотреть, замминистра протиснулся между распаренными телами, вонявшими перегаром, духами и куревом. Под ногами катались пустые бутылки. Пахнуло блевотиной. Он очутился в зашторенной, едва освещенной комнате. Почти всю ее занимали столы, заставленные в несколько ярусов грязными тарелками, салатниками, полными объедков, захватанными фужерами и тому подобным. Вокруг сидело несколько плотных мужчин, некоторые из них медленно, как коровы, что-то жевали, другие, похоже, спали, уронив голову на скатерть. В углу светился зеленый глазок радиолы, наигрывавшей нечто латиноамериканское. Полная дама с миловидным, но очень пьяным лицом кружилась на месте, широко разведя пухлые руки. Блузка на ней была расстегнута, открывая мощный атласный бюстгальтер.
– Кто здесь Пищиков? – вопросил Слепко. – Повторяю, Пищиков здесь?
Брюнет с нервически перекошенным ртом медленно поднялся со стула.
– А к-кто его, с-собственно, спрашивает? А? Вы к-кто такой? О, ч-черт! Това-арищ за-ам-министра? Доб-брый вечер. Нет, не мож-жет этого быть! Вы меня пом-мните? Я – Пищ-щиков. Присаживайтесь. Мурочка, принеси товарищу зам-м… А они гов-ворили, что вы куда-то пропали, а в-вот же вы…
– Что за бардак у тебя, Пищиков? Ты знаешь, что творится на твоей шахте? Что этот твой … Жулебин там вытворяет, пока ты тут пьянствуешь?
– Жулеб-бин? Точно, выт-творяет! А я ч-что говорил! Доп-прыгался, значит? Теперь-то он у меня поп-пля-шет!
