Мои коллеги — послы ждали с настороженным нетерпением. Все — таки хорошо, когда поджимает время — взаимных обвинений уже не было. Всех объединял один вопрос: что будем делать?
Очень скоро выработали такой сценарий: заседание открывается, речи не произносятся, а объявляется перерыв до 12 часов ночи. Все это время заседают рабочие группы, которые должны максимально продвинуться в согласовании порученных им разделов соглашения. «Пятерка» занимается главными расхождениями — проблемой инспекции, рассматривая в комплексе закрытые районы и использование самолета. Принятые ею принципиальные договоренности передаются для отработки группе Фримен (зам. главы делегации Англии) — Розанов (член советской делегации).
В таком ритме Конференция напряженно работала весь день. «Пятерка» заседала беспрестанно, прерываясь только для того, чтобы время от времени проинформировать о результатах свои группы государств, НАТО и ОВД, а также нейтралов. Примерно к 8 часам вечера нам удалось найти принципиальное решение проблемы инспекции. Как ни странно, легче всего оказалось договориться об использовании самолета. Оно было до удивления простым: «летательные аппараты для инспекции будут выбираться по взаимному согласованию между инспектирующим и принимающим государствами». После этого мы долго с изумлением смотрели друг на друга: ради чего мы столько времени ломали копья?
Куда сложнее оказалось договориться по закрытым районам. Несмотря на то, что подход у нас был один и тот же, сказывалась разница в структурах вооруженных сил. В конце концов разработали такую схему — матрешку.
Государство, которое обращается с запросом на инспекцию, может обозначить конкретный район для ее проведения. Он будет определяться и ограничиваться рамками и масштабами уведомляемой деятельности, но не будет превышать района, который требуется для военной деятельности на уровне армии.
В этом районе инспекторам будет разрешен доступ и беспрепятственное обследование, за исключением закрытых районов и чувствительных пунктов. Их количество и размеры должны быть по возможности ограничены. Районы, где может проводиться уведомляемая военная деятельность, не будут объявляться закрытыми, за исключением отдельных постоянных или временных военных объектов. Следовательно, эти районы не будут использоваться для того, чтобы препятствовать инспекции.
По мере того, как одна за другой решались эти проблемы, росла уверенность, что соглашение в Стокгольме будет. Ближе к вечеру на встрече глав делегаций удалось даже затвердить костяк документа: его название, преамбулу и такие важные разделы, как неприменение силы, приглашение наблюдателей, обмен ежегодными планами и ограничение военной деятельности. Существовало принципиальное согласие по инспекции и уведомлениям. Но там оставалась еще масса мелких технических деталей, порой очень болезненных и запутанных, которые требовали согласования. И самое главное — цифровые параметры. По нашим прикидкам, для этого потребуется два дня — суббота и воскресенье. Поэтому было принято решение остановить часы.
Все вроде бы были «за». Но всякое могло случиться в последний момент. Поэтому многое зависело теперь от искусства и находчивости председателя, которым был в тот день представитель Португалии Жозе Куатильеро. Это было как нельзя кстати — веселого и обходительного португальца на Конференции любили и уважали.
Поздно вечером делегаты снова заняли свои места в зале заседаний Культурхьюсета. Настроение было приподнятым — все чувствовали, что цель близка. Куатильеро сказал, что документ еще полностью не готов и для его доработки требуется время.
— Поэтому группа делегаций предлагает остановить часы.
Он замолчал и настороженно смотрел в зал: вдруг какая— нибудь непредсказуемая делегация, вроде Мальты, выступит против. Но в зале стояла тишина. Все смотрели на часы — обыкновенные, круглые электрические часы, висящие по обе стороны сцены, которые можно увидеть в любой школе или больнице.
Председатель ударил молотком по столу, служители выдернули штепсели, и стрелки часов замерли, показывая 10 часов 56 минут вечера.
Время для нас остановилось, но не работа. Во всем мире было 20, 21, 22 сентября, а у нас на Конференции продолжалось 19 сентября. Так мы подстегивали самих себя, выполняя решение о завершении работы Стокгольмской конференции 19 сентября 1986 года.
ДИПЛОМАТИЧЕСКИЙ ТОРГ
20 сентября стокгольмская «пятерка» занялась проблемами, которые долго откладывали в сторону — цифровыми параметрами уведомлений и приглашения наблюдателей, а также квотой инспекции. Исходные позиции на утро этого дня выглядели следующим образом.
1. Уведомления об учениях, передвижениях и перебросках войск.
НАТО — 9 тыс. человек и 220 танков.
ОВД — 16 тыс. человек и 400 танков.
Запасные директивы советской делегации, ниже которых она не могла опускаться в торговле, — 12 тыс. человек и 300 танков.
2. Приглашение наблюдателей.
НАТО — 13 тыс. человек.
ОВД — 20 тыс. человек.
По директивам предел для советской делегации — 17 тыс. человек.
3. Квоты инспекции.
НАТО — 4 — 5.
ОВД — 1 — 2.
Предел для нас — 3 инспекции.
Началась нещадная торговля по всем правилам дипломатического искусства, которую можно приводить в качестве примера в учебниках по ведению переговоров. Сначала около часа мы доказывали друг другу, как хороши и справедливы эти позиции. Поэтому ни одна из сторон не может отступить от них ни на шаг — все уступки уже сделаны. Потом английский посол Майкл Идес — человек веселого и общительного нрава — сказал с улыбкой:
— Хорошо, начнем: НАТО предлагает 10 тысяч человек.
Я вопросительно посмотрел на Клауса Цитрона и Лэйфа Мевика. Те молчали.
— Хорошо, — ответил я ему в тон, — со своей стороны могу сбросить всего полтысячи и то, если посол Польши не будет возражать — 15 500.
Канарский сказал, что Польша не возражает. Но вот у Венгрии могут быть серьезные сомнения. Разумеется, это был всего лишь спектакль.
Когда мы прервались на ланч, генерал Татарников сообщил мне, что они с послом Хансеном в неофициальном порядке обсуждали возможный параметр по танкам и сошлись на 320. Это было очень приятное известие. Танковый параметр был самым уязвимым местом в позиции советской делегации, а цифры, о которых они договорились, нас вполне устраивали. В это время на «пятерке» наши расхождения были еще очень велики. НАТО сдвинулось до 250 танков, а мы еще стояли на 400.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
