Они с Торкелем ехали в одной из головных машин группы захвата с синим проблесковым маячком по шоссе Е4 в северном направлении. За ними следовали два больших фургона с остальной частью опергруппы. Торкель и руководитель группы что-то обсуждали, разложив перед собой карту. Полиция Мэрсты уже оцепила подъездные пути к дому, но Торкель решил, что врываться будет группа захвата. Они обучены и имеют оборудование. Полицейским Мэрсты предстояло играть роль резервного подразделения. Захват представлял большую сложность. Дом, конечно, находился на отшибе, что было удачным, но, принимая во внимание открытые поля вокруг, подойти близко, оставаясь незамеченными, было трудно. То, что в заложниках оказался сотрудник полиции, увеличивало нервозность и моральное давление. Не потому, что подобные мгновения бывали когда-нибудь лишены напряженности. Но в каком-то смысле казалось страшнее совершить ошибку, когда в опасности жизнь коллеги.
Себастиан почти всю дорогу сидел молча. Он попытался снабдить руководителя группы захвата как можно большим количеством воспоминаний о доме. Их было не так уж много. Он помнил, что дом большой. Два этажа. Обветшавший. Больше всего ему запомнилось помещение под лестницей, где Эдвард сидел в детстве. Этого ему никогда не забыть. Холодно и сыро, под потолком простая лампочка. Грубые доски пола и запах застарелой мочи. Чем больше он думал об этом темном месте, тем больший страх его охватывал. Одна мысль о Ванье в родительском доме Эдварда была невыносимой.
Возле Уппландс Вестбю поступил отчет от Билли. Он нашел в архиве адрес дома в районе Мидсоммаркрансен и направлялся туда с другой командой. Он пообещал сообщить, как только будет знать больше.
Значит, теперь у них две команды. С одной целью. Спасти Ванью. Торкель оторвался от карты и посмотрел на Себастиана.
– Ты думаешь, она в Мэрсте?
Себастиан кивнул.
– Родительский дом должен быть важнее, чем место первого убийства. Порождает больше фантазий.
Себастиан умолк и стал смотреть в окно. Торкель собрался было задать еще вопрос, но понял, что не в силах. Ему не хотелось слишком много знать о ходе мыслей Хинде. Во всяком случае, деталей. Пусть Себастиан оставит их при себе. Его волновала только возможность найти Ванью. Руководитель группы захвата наклонился к нему.
– Прибудем через двадцать минут. Максимум.
Торкель кивнул.
Скоро начнется.
* * *
Хинде стоял в комнате и смотрел на Ванью. Он развязал шнур вокруг ее ног и снял с нее тренировочные брюки. Ноги у нее были сильными, поэтому он на всякий случай развязывал их по очереди. Но она все время лежала неподвижно. Он точно не знал, в сознании она под мешком или нет. Он коснулся ее теплых голых ног. Посмотрел на черные трусики, видневшиеся под серой майкой. Немного понаслаждался этим мгновением.
Затем встал и подошел к коробке, которую поставил в центре комнаты.
Он открыл коробку и бережно вынул лежавшую на самом верху ночную рубашку. Из мягкого хлопка, еще ни разу не использованную. Почти такой же рисунок, как у оригинала. Такую модель, как у матери, больше не производили, и Ральф обошел много магазинов, прежде чем нашел эту, одобренную самим Хинде. Хотя голубые цветочки были чуть поменьше, рубашка вызывала у него то же ощущение, как те, которые он сам использовал в девяностых годах.
Он несколько раз встряхнул ночную рубашку, чтобы проветрить, а затем повесил ее на спинку кровати. Вернулся к коробке и достал нейлоновые чулки и специально купленный поварской нож. Разглядел внизу пакет с едой. Его он выставит чуть позже. Сперва ему хотелось привести в порядок ее. Он положил чулки рядом с рубашкой и вынул нож из упаковки. Пощупал лезвие. Очень острый и хорошо ложится в руку. Лезвие ламинировано вместе со 100 слоями стали, попеременно твердой и мягкой, и способно прорезать почти все.
Внезапно она шевельнулась. Не сильно, но настолько очевидно, что он решил, что она в сознании. Пришло время следующего шага. Он был сопряжен с риском.
Ему хотелось, чтобы она надела ночную рубашку сама. Пусть не добровольно, но, во всяком случае, собственноручно.
Для начала он стал накрепко привязывать новым шнуром ее левую ногу, по-прежнему остававшуюся свободной. Ванья оказала небольшое сопротивление, но он действовал решительно и вскоре привязал ногу. Затем встал, подумав, что нейлоновыми чулками воспользуется позже. Это станет вторым шагом. Он пошел и сел рядом с ней на середине кровати. Старые пружины внизу заскрипели, кровать показалась ему слишком мягкой от старости и неудобной. Впрочем, это не имело значения. Ей тут все равно не спать.
Хинде взял нож и перерезал обмотанную вокруг ее талии веревку, которая удерживала скрывавший верхнюю часть тела коричневый мешок. Ухватился обеими руками за дно мешка и резким движением стащил его. Ему стали видны лицо и светлые волосы Ваньи. Она была в сознании. Он с любопытством разглядывал ее. Плотно приклеенный ко рту серебристый скотч слегка уродует ее лицо. Но она красива. Волосы растрепаны, лицо немного раскраснелось от напряжения. Но глаза горят.
– Здравствуй, Ванья, – сказал он. – Я ведь говорил, что мы еще встретимся.
Она сердито застонала в ответ, и он увидел, как она озирается, чтобы сориентироваться. Он склонился вперед, погладил ее волосы. Попытался осторожно уложить их получше. Она стала дергать головой взад и вперед, стараясь стряхнуть его руку. Он схватил ее за волосы так, что она прекратила шевелиться. Наклонился еще ближе.
– Я хочу, чтобы мы поступили следующим образом. – Он взял нож и коснулся острием ее шеи. Потом крепко прижал нож к мягкой части под ее подбородком, над трахеей. Увидел, как она нервно напряглась.
– Я освобожу тебе руки, но если ты попытаешься что-нибудь выкинуть, я воспользуюсь вот этим. Ты знаешь, что я на это способен, – продолжил он.
Она не ответила.
– Кивни, если ты меня поняла.
Она не пошевелилась ни на миллиметр. Просто неотрывно смотрела на него.
Он ласково улыбнулся ей.
Это будет хорошая борьба.
Ванья нравилась ему все больше.
* * *
Они, пригнувшись, пробирались через лес. Себастиан видел двигавшихся впереди него полицейских. Группа захвата разделилась на три команды. Одна шла с востока, со стороны леса. Позади нее они с Торкелем и крались. Одной предстояло зайти с севера, со стороны озера, и ее главной задачей было отрезать путь к бегству и выполнять функцию резервной силы. Ворваться в дом первой должна была команда, двигавшаяся с запада. Последний кусок пути до исходного положения им следовало ползти в высокой траве, чтобы не оказаться на виду, но благодаря садящемуся у них за спиной солнцу их все равно будет трудно увидеть. Критическим моментом в их продвижении вперед являлись последние двадцать метров. Тут они окажутся наиболее хорошо видны из дома, и им придется пробежать этот отрезок совершенно открыто, но в создавшейся ситуации лучшего варианта не имелось. Руководитель группы захвата вел западную команду лично, поддерживая связь по рации с остальными. Он договорился с Торкелем, что тот вместе с Себастианом доберется позади восточной команды до ветхого сарая в начале луга и будет ждать там. Оттуда открывался хороший обзор на главное здание. Восточной команде предстояло дойти до канавы перед сараем и присоединиться, только когда их коллеги ворвутся в дверь. Штурмовая команда была оснащена шоковыми гранатами, которые следовало разбросать по разным комнатам, чтобы вывести Хинде из игры. Гранаты в принципе являлись безопасными, но испускали сильную ослепляющую вспышку, сопровождавшуюся мощным хлопком, что оглушало находящихся в комнате и приводило их в шоковое состояние. Существовала надежда на то, что гранаты дадут достаточный выигрыш во времени, чтобы успеть помешать Хинде причинить Ванье вред.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
