На полпути к Ресургему звездолет перешел в режим торможения, развернувшись дюзами к цели полета. Теперь ориентир – подчеркнутый релятивистскими эффектами выхлоп сочленительских двигателей – исчез из поля зрения сочленителей. Риск нападения намного снизился, у команды появилось больше времени для работы над главной задачей. Поступали все новые данные, позволяя обдумывать детали операции по возвращению «адского» оружия.
Вскоре выяснилось, что вблизи Дельты Павлина происходят очень странные события. Сканирование планетарной системы показало: не хватает трех довольно больших небесных тел. Их будто стерли со звездной карты. Еще тревожнее выглядела метаморфоза, которой подвергся газовый гигант. От него осталась лишь часть металлического ядра, окруженная огромным облаком измельченной материи. Виднелись остатки чудовищных машин, использованных для раскручивания и уничтожения планеты: кольца, завитки, петли. По-видимому, технику демонтировали и из деталей сделали новую. В центре облака висела конструкция, намного превосходящая размерами прежние машины: аппарат шириной в две тысячи километров. Очевидно, человеческие руки такое произвести не могли.
Ремонтуар помог Клавэйну построить датчики нейтрино, способные улавливать сигналы от «адского» оружия. Приблизившись к системе, экспедиция установила: тридцать три пушки остаются практически на прежнем месте. Еще шесть пребывают в пассивном состоянии, вися на орбите нейтронной звезды Гадес. Одной единицы недоставало, но об этой нехватке Клавэйн узнал еще до того, как покинул Материнское Гнездо.
Когда до цели осталась всего четверть светового года, детальное сканирование позволило сделать вывод: тридцать три орудия с очень высокой вероятностью находятся на борту субсветового корабля приблизительно такого же типа, что и «Свет Зодиака». Наверное, они хранятся в большом грузовом трюме «Ностальгии по бесконечности», висящей в точке Лагранжа между звездой Дельта Павлина и Ресургемом.
То есть противника наконец рассмотрели и оценили. Но оставался открытым вопрос о том, что происходит на Ресургеме. От единственной в системе обитаемой планеты не исходило сигналов ни в каких диапазонах. Но ведь колония не погибла! Анализ газового состава атмосферы ясно говорил: терраформирование продолжается. На поверхности уже образовались значительные водоемы. Полярные ледники сжались, атмосфера была теплее и влажнее, чем миллион лет назад. Инфракрасное излучение от растительности указывало, что это земные виды, генетически модифицированные для выживания в холоде, сухости и недостатке кислорода. Яркие пятна выдавали местонахождение мощных атмосферных фабрик. Области с высоким содержанием очищенных металлов отмечали промышленную застройку. При наибольшем увеличении угадывались даже признаки дорог и трубопроводов, и кое-где в поле зрения датчиков попадали пузатые воздушные корабли наподобие дирижаблей. Несомненно, планета оставалась обитаемой, но ее население не слишком хотело общаться с окружающим миром.
– Это все не важно, – сказал Скорпион Клавэйну. – Мы пришли сюда с единственной целью —забрать оружие. К чему усложнять?
Когда свинья отыскал Клавэйна, тот сидел в одиночестве.
– Ты хочешь просто разделаться с субсветовиком?
– Если отправить туда твою бету, можно будет сразу начать переговоры. Тогда к нашему прибытию они подготовят оружие. После развернемся – и поминай как звали. Другие корабли за это время даже не успеют добраться до системы.
– Не все так просто, – ответил Клавэйн, уныло глядя на звезды за стеклом обзорного купола.
– Думаешь, переговоры бесполезны? Отлично! Не будем терять время и просто вломимся с лучевиками наперевес.
– Но сначала помолимся, чтобы люди триумвира не умели обращаться с «адским» оружием. Если дойдет до серьезной драки, шансов у нас будет не больше, чем у снежка на сковородке.
– А я думал, с «адским» оружием проблем не возникнет.
Клавэйн наконец повернулся к Скорпиону:
– Ремонтуар не обещает, что сработают коды блокировки пушек. Если запустим их слишком рано, у противника будет время на поиск способа разблокировки. Если такой способ существует, уверен, Вольева его найдет.
– Тогда опробуем переговоры. Клавэйн, отправь свою копию. Нам это ничего не будет стоить, но время выиграем.
Клавэйн не ответил прямо. Вместо этого он спросил:
– Думаешь, они понимают, что происходит?
Свинья растерянно заморгал. Иногда он с трудом улавливал перемены в настроении старого сочленителя. Тот был куда сложнее и загадочнее любого человека из всех, кого Скорпион знал со времен своего рабства.
– Они – это кто? И что они должны понимать?
– Черные машины уже вовсю орудуют в системе Дельты Павлина. Если жители планеты посмотрят в небо, они обязательно заметят перемены. И поймут, что это не предвещает ничего хорошего.
– И что с того? Ты же читал отчеты об их ситуации. На планете, похоже, не сохранилось ни единого шаттла. Им остается лишь делать вид, будто не происходит ничего особенного.
С минуту Клавэйн не отвечал, глядя в окно, в усеянную звездами ночь. Скорпион недоумевал, что же видит там сочленитель. Может, надеется уловить крошечный проблеск вспышки, унесшей жизнь Галианы? Конечно, свинья не знал Клавэйна так, как его знал, например, Ремонтуар, но считал старого солдата человеком исключительно рациональным. Наверное, горе, тихое, но рвущее в клочья душу, может не оставить от рациональности камня на камне. Скорпион подумал, что влияние горя и раскаяния на человеческую историю так и осталось неизученным. Вина, муки совести, ощущение потери, боль и тоска сказались на мире людей не меньше, чем злость, жадность и жажда мести.
– Клавэйн… – осторожно произнес свинья.
– Я никогда не думал, что будет настолько тяжело решать. Эйч был прав. По-настоящему важны лишь трудные решения. Казалось, дезертирство далось мне тяжелее всего в жизни. Но как же я ошибался! Насколько это ничтожно в сравнении с тем, что мне пришлось сделать после. Я убил Галиану. И самое ужасное, я это сделал по собственной воле.
– Но ты вернул Фелку. Разве это не утешение?
– Да, – торопливо ответил Клавэйн, будто отчаянно ухватился за соломинку, стремясь выползти из болота сомнений. – Я вернул Фелку. Или, по крайней мере, что-то на нее похожее. Это не та Фелка, которую я оставил в Материнском Гнезде. Она несет с собой волка. Правда, не самого, а лишь тень, но при общении с ней я не знаю, волк мне отвечает или она. Что бы теперь ни случилось, я не уверен, что смогу считать ее слова искренними.
– Тебе она настолько дорога, что ты рисковал жизнью ради ее спасения. Тоже решение не из легких. И уникальным оно тебя не делает. – Скорпион почесал курносый пятачок. – Мы все тут принимали трудные решения. Посмотри на Антуанетту. Она сделала доброе дело, похоронила отца, как тот хотел, – и оказалась втянута в битву за выживание человечества. Вокруг – свиньи, люди, обреченные планеты… Вряд ли она ожидала чего-то подобного, когда летела ублажать свою совесть, погребать отца в газовом гиганте. Мы не властны над собственной судьбой; мы не знаем, куда нас заведет первое же трудное решение. Ты думал, дезертирство само по себе ужасно трудный поступок, а оно оказалось началом чего-то большего и наитруднейшего.
Клавэйн вздохнул. Скорпион заметил – или воображение обмануло, выдавая желаемое за действительное, – что у старика немного улучшилось настроение.
– Скорпион, а у тебя бывали трудные решения? – Голос Клавэйна звучал уже не столь уныло.
– Ну да. Я же решил пойти вместе с вами, сукиными детьми в человеческом обличье.
– И какие выводы?
– Кое-кто из вашей человеческой братии заслуживает самой медленной и мучительной смерти, какую только можно представить. Но не все.
– Хм… Я могу это считать комплиментом.
– Сегодня можете. Не гарантирую, что завтра я не переменю мнение.
Клавэйн снова вздохнул, поскреб в бороде и согласился:
– Хорошо, начнем переговоры. Отправляй мою бету.
– Нужно вместе с ней отправить обращение. Условия, аргументы и так далее.
– Да ради бога. Все, что придумаешь, я озвучу.
За долгое время своей жестокой власти над Галактикой ингибиторы изобрели пятнадцать способов уничтожения звезды класса карликов.
Надзиратель подумал, что в разные периоды галактической истории наверняка существовали и другие методы, не уступавшие найденным его расой. Галактика очень велика и стара, ингибиторские знания о ней далеко не полны. Но за последние четыреста сорок миллионов лет черные машины не получили новых способов. Вот уже два галактических оборота не было фундаментальных обновлений методологии звездоцида. Даже для существ, живущих в геологическом времени, такой «сон разума» – весьма тревожный признак.
