Согнувшийся под тяжестью туземца с Такеши Дмитрий открыл глаза, тяжело дыша и чувствуя болящую от нагрузки раненую спину с нестерпимо ноющими коленками, ударившимися о каменные плиты коридора, ладно хоть с пробитой ступней было все в порядке. Еще неплохо, что висящее позади японца железное кольцо пустовало, но это не помешало истеричным рабам навалиться на азиата, добавившего свой вес воину-масаи, а уже тот завалился на юношу.
Общая сцепка являлась отвратительным изобретением, ведь каждый из падающих узников получал наказание от стоящих позади соседей и ничего не мог поделать, кроме как попытаться частично взять их вес на себя, дабы не нагрузить ведущего. Сейчас мускулистый туземец точно помогал Дмитрию, а уж чем занимался неразборчиво бормочущий Такеши, парень видеть не мог, наблюдая за богато-украшенными копытами Джумоука и слушая цоканье скачущих по бокам прямоходящих свиней с тусклыми клинками.
Слегка отдышавшийся, разгибающийся парень вспомнил про девушку с ребенком, так неудачно получившую первое место в путешествии по Аду и повернулся в ее сторону, решив заменить зрелище копыт с золотистыми узорами на налитые груди, но первыми, кого он увидел, были стоящие в раскоряку мусульмане. Верующие в Аллаха и Его непогрешимость рабы держали товарищей по несчастью на сгорбленных и раненых спинах подобно мальчишке, а уж параллельно им стояла молодая мать, совершившая подвиг в неизвестно какой раз и сейчас манящая отвисающими вниз красивыми сиськами без капли силикона. Она упала на согнутые в локтях руки, удерживая на них ребенка и закрывая его стройным, похудевшим телом, держащим завалившихся сверху вторую и третью узниц, не толстых, а среднего веса девиц, однако их общий являлся немалым. Младенец же продолжал весело размахивать маленькими ручками, играя спутанными мамкиными волосами и пребывая в счастливом неведенье относительно места, где пребывает.
«Обалдеть… Сиськи, конечно высший пилотаж…», — Дима настолько отвлекся от происходящего вокруг, глядя на манящую грудь, что забыл, зачем поворачивался в сторону остающейся желанной и в Аду девушки, сохранившей после родов замечательную фигуру.
Путь на Рынок по Геенне Огненной лишил ее обвисшего во время беременности живота и убрал лишний жирок, сделав тело еще более манящим и притягательным, чем до смерти, что чувствовалось по вздымающемуся половому органу, возжелавшему красивую женщину, и юноша был не единственным. Ничем не выделяющиеся правоверные на второй и третьей цепи вылупились на изогнувшуюся, пусть даже в мученической позе женщину, еще жадней, что явно виднелось по напрягшимся причиндалам, но раздавшийся сзади цокот мелких копыт с гнусавым басом моментально остудил их пыл и на ноги вставали уже бесхребетные импотенты.
«Проклятые инстинкты… Нашли место, где проявлять себя… Причем не я один такой… Как же много в человеке от зверя… Всю жизнь замечаю, но не обращаю внимания… Даже человеческие эмбрионы почти идентичны животным и земноводным… Форма одна, а суть разная… Все зависит от заложенной программы роста и развития… Прекрасное изобретение… Люди… Животные… Все вышли из одних гениальных рук…», — подумал Дима, выпрямившись и гордо отсвечивая вздыбившимся членом перед «Анубисом» с красноглазыми сатирами, бегающими по бокам рядов пленников и размахивающими зазубренными мачете.
— «Спящий»! — один из них замер, заметив несоответствие с остальными грешниками во внешнем виде замученного раба. — У тебя спермотоксикоз начался?! На Земле так любви не хватило, что сейчас кровь прилила!? Давай отрежу! Ты знаешь, какие вкусные человеческие яйца, особенно сырые?! Как они хрустят на зубах и лопаются во рту, забрызгивая сладкой кровью нёбо? — свин оскалил острые зубы и облизнулся, как-то особенно проскрежетав клинком о каменный пол, отчего у Димы все упало вниз, а его самого передернуло от ужаса перед злобным оружием сатира. — Х-ха! Быстро ты успокоился! Сдулся «Спящий»?! А твой черный друг даже не дернулся! — всхохотнул карликовый черт, забывший, как носился, боясь собакоголового хозяина, стоящего позади и бесстрастно наблюдающего. — Нашел же ты время на самок смотреть! Ты в Аду, «Спящий»! В Аду! А не на вашей улице Красных фонарей! — его налитые кровью глаза впились в серо-голубые Дмитрия, а жирная рука с клинком обвела пространство вокруг. — Это мир, где человеческому скоту не нужны половые органы! Вы просто не успеваете ими пользоваться! — парень сглотнул сухим горлом пустоту, чувствуя боль в разбитых губах и раненой спине.
Свиномордый карлик шумно выпустил воздух и отошел назад, Джумоук же слушающий его речь, никак не прокомментировал и не остановил подопечного, где второй такой же прибежал обратно.
— Всех успокоили! Всех подняли! Все готовы идти! Задние тоже стоят и ждут! Воют, но это нормально! — он ощерил пасть и ловко закинул клинок за спину, подобострастно уставившись на хозяина с угольно-черной мордой пса.
Тот мрачно, не успокоившись после вспышки гнева, кивнул и развернулся, колыхнув золотистыми одеждами, чей настоящий цвет почти не ощущался в тусклом освещении коридора, походящего на живое существо из-за тянущихся через прутья худющих рук и лиц, обтянутых кожей столь сильно, что они походили на черепа. Это хаотичное движение людских конечностей иногда замирало, превращаясь в сжатые на прутьях кисти с внешне длинными от худобы не всеми пальцами и явно выпирающими суставами, но сверкающие болью и безумием глаза с раскрытыми ртами не исчезали.
Большая часть рабов старалась не смотреть на происходящее, но взгляды нет-нет, да перескакивали на мучение земляков, находившихся у Низама не первый день. Данное место походило на психушку из фильма ужасов снятого больным на голову режиссером, а грохот железа и витающие вокруг безумные вопли с несусветной вонью отлично дополняли сие предположение, как и стоящие по бокам мускулистые рогатые охранники с большими внимательными глазами и копытами, покрытыми серебристым узором.
«Это путешествие в мир самых безумных кошмаров… Мир, который я не мог представить, видев лишь во снах, но сейчас он рядом и является частью меня… Никогда бы не подумал, что попаду сюда, но что ни делается, все к лучшему… Испытание Адом позволяет лучше познать Землю с человеческой сутью, вывернутые наизнанку и споласкиваемые безграничным страхом… Красиво сказано…», — его губы незаметно раздвинулись в непроизвольной улыбке, а глаза со страхом взирали на творящийся ужас.
«Анубис» тем временем двинулся вперед, не глядя, пошли ли за ним рабы, ввиду обладания немалого количества слуг, занимающихся дрессировкой людской скотины, собранной в стадо и закованной в цепи, дабы контролировать буйных особей путем сцепки с покорными экземплярами. Человеческий товар своеобразен и непредсказуем, поэтому его требуется, как можно чаще бить, главное не испортить предпродажный вид.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
