— Вот! — с торжеством сказал Слейд. — И чихал я, кто что скажет, — гордо добавил он. — Я лично считаю — класс!. Давайте дальше?
Пруит продолжал щелкать пальцами.
— В тюрьме в субботу скучно, — предложил он. — Сквозит изо всех дыр… Это сразу две строчки, понял?
— Ясно, — кивнул Слейд, записывая.
— Погодите, — прервал их Пятница. — Это не Рассел!
Они замерли и все разом посмотрели на приближающийся силуэт. Это действительно был не Рассел. Энди быстро поддал ногой почти пустую бутылку, и она полетела с насыпи вниз. Слейд направил фонарик на шагающего к ним человека. В темноте вспыхнули две золотые полоски погон. Слейд вопросительно поглядел на Пруита, не зная, как быть.
— Смир-р-р-на! — гаркнул Пруит. У него это вырвалось автоматически.
— Что это вы, интересно, тут делаете среди ночи? — спросил пронзительный и тонкий голос лейтенанта Колпеппера, как нельзя лучше подходивший к фамильному колпепперовскому острому носу и к прямой, как шомпол, фамильной колпепперовской спине.
— На гитарах играем, сэр, — ответил Пруит.
— Об этом я и сам догадался. — Голос звучал сухо и насмешливо. Лейтенант подошел к ним. — Какого черта вы включили фонарь?
— Нам нужно было кое-что записать, сэр, — сказал Пруит. Остальные трое молча глядели на него, как на своего полномочного представителя. Пруит старался, чтобы голос не выдал охватившие его досаду и злость. Всё, сегодня они свой блюз так и не допишут. — Ночью по всей территории ходили с фонариками, сэр, — сказал он. — А мы здесь только на пару минут включили. Думали, ничего страшного.
— Не прикидывайтесь, Пруит, — все тем же сухим и насмешливым тоном сказал Колпеппер. — Вы все прекрасно знаете, что условия полевых учений максимально приближены к боевым. А это включает и полную светомаскировку.
— Так точно, сэр.
— Внизу фонарями пользовались для дела. Проводилась проверка постов. Ни при каких других обстоятельствах фонари не включаются.
— Так точно, сэр.
— А в боевых условиях посты будут проверять тоже с фонариками? — спросил Слейд. Голос у него дрожал.
Сохраняя выработанную многими поколениями колпепперов традиционную колпепперовскую выправку, лейтенант повернул голову. Фамильные колпепперовские прямые плечи и окостеневшая спина остались при этом неподвижны.
— Когда рядовой обращается к офицеру, — процедил Колпеппер, — он обычно добавляет слово «сэр».
— Так точно, сэр, — вытянулся Слейд.
— Кто этот солдат? — прежним насмешливым тоном спросил Колпеппер. — Мне казалось, в нашей роте я знаю всех.
— Рядовой Слейд, сэр, — отрапортовал Слейд. — Семнадцатая группа аэродромного обслуживания при аэродроме Хикем, сэр.
— А здесь что вы делаете?
— Пришел послушать музыку, сэр.
Колпеппер перевел фонарик с Пруита на Слейда:
— Вы сейчас должны быть на посту?
— Никак нет, сэр.
— Почему же вы не в своей части?
— Потому что, когда я не на посту, я имею право делать, что хочу, — с безнадежной злостью ответил Слейд. — Устав не запрещает в свободное время ходить к знакомым. Я ничего не нарушил.
— Возможно, — сухо сказал Колпеппер. — Но, к вашему сведению, мы в пехоте не разрешаем чужим солдатам шататься вокруг нашего расположения. И особенно среди ночи. Ясно? — внезапно рявкнул он.
Все молчали.
— Пруит!
— Да, сэр?
— Вы здесь старший. И за это безобразие я буду взыскивать с вас. Люди в лагере спят. Некоторым, — он поднес к глазам часы, — через тридцать семь минут заступать на пост.
— Поэтому мы сюда и забрались, сэр. Никто не жаловался, что мы мешаем.
— Возможно, — сухо сказал Колпеппер. — Но это ничего не меняет. Факт остается фактом: во-первых, вы нарушаете как общий распорядок, так и мои конкретные распоряжения, а во-вторых, вы зажгли свет на возвышенном участке местности, несмотря на приказ о полной светомаскировке. — Лейтенант снова направил луч фонарика на Пруита.
Никто на это ничего не сказал. Все четверо думали сейчас о другом — о том, что они не успели дописать блюз, и теперь, может быть, никогда его не допишут, потому что человек не ротатор, который запустишь — и шлепай себе страницу за страницей; ведь для того, чтобы сочинить слова к песне, нужно особое настроение, а оно вряд ли вернется к ним скоро. И во всем виноват Колпеппер. Но говорить это вслух было нельзя.
— Если ни у кого нет других предложений, я думаю, мы на этом закончим нашу дискуссию, — насмешливо сказал Колпеппер. — Когда будете спускаться, можете включить фонарик.
— Есть, сэр, — и Пруит отдал ему честь.
Колпеппер сухо приложил руку к козырьку. Энди, Слейд и Пятница, точно спохватившись, тоже отсалютовали лейтенанту. Колпеппер ответил им тем же, строго официально и всем сразу. Он пропустил их вперед, потом вслед за ними начал спускаться по тропинке, светя себе под ноги фонариком. Они свой фонарик не включили.
— Офицерье вонючее! — глухо пробурчал Слейд. — Чтоб они сдохли все! Прямо школьником себя чувствуешь; чуть что не так — линейкой по рукам!
— Наплюй! — громко сказал Пруит. — Так как тебе пехота? Все еще нравится? — спросил он с издевкой. Играть дальше комедию не имело смысла. Никто больше не сказал ни слова.
У грузовика их ждал Рассел.
— Я ничего не мог поделать, — зашептал он. — Он, как свет увидел, сразу наверх попер. Я вам даже крикнуть не мог.
— Не мог так не мог, — холодно сказал Пруит. — Ничего страшного. Наплевать. — И вдруг разозлился;— А чего это ты шепчешь?
Сзади подошел Колпеппер.
— И вот еще что, Пруит, — язвительно сказал он. — Хочу поставить вас в известность. Я приказал дежурному капралу заглядывать на насыпь. Так что не вздумайте снова туда лезть, когда я уеду.
— Так точно, сэр. — Пруит отдал честь. — Мы бы и так не полезли. Для нас все уже кончено, сэр. — Это прозвучало очень напыщенно, и он про себя выругался. Колпеппер усмехнулся и сел в кабину грузовика.
— Рассел, а где первый сержант? — спросил он.
— Не знаю, сэр. Наверно, решил здесь задержаться.
— А как он вернется назад?
— Не знаю, сэр.
— Что ж. — Колпеппер довольно улыбнулся. — Значит, он сам себя наказал. К побудке он обязан быть на КП. Теперь будет добираться пешком. Эндерсон, что вы стоите? Садитесь, мы уезжаем. — Он повернулся к Расселу: — Поехали. Эта дыра мне уже осточертела.
— Есть, сэр, — откликнулся Рассел.
Грузовик развернулся и выехал с территории лагеря, оставив после себя зияющую пустоту. Они стояли у прохода в проволочном заграждении и смотрели, как грузовик тяжело переваливается на ухабах, выбираясь на дорогу. В отблеске фар был виден силуэт Энди, сидевшего в кузове с гитарой в руках.
Пятница засмеялся, пытаясь заполнить пустоту смехом:
— Отлично провели времечко, да? Спасибо за чудесный вечер, было очень весело!
— Держи — Слейд протянул Пруиту листки, вырванные из записной книжки — Пусть будет у вас. Может, еще понадобится.
— А переписать не хочешь? Чтобы у тебя тоже было?
Слейд покачал головой:
— В другой раз. Мне пора. Скоро снова заступать.
— Ладно, — сказал Пруит. — Бывай.
— Ты поосторожнее, — посоветовал Пятница. — Будешь к нам приходить, смотри, чтобы он тебя снова не засек.
— Сам знаю. Мог и не говорить. Ладно, ребята, увидимся. — Слейд двинулся через проложенную грузовиком колею к дороге.
— Думаешь, он к нам переведется? — спросил Пятница.
— Сомневаюсь. Ты бы на его месте перевелся? На, — он ткнул ему листки. — Отдашь Энди. Это его. Музыку ведь он сочинил.
— Ничего, мы это еще допишем, — Пятница взял у него листки, аккуратно сложил их, сунул в нагрудный карман и застегнул пуговицу. — Найдем время. Когда в гарнизон вернемся.
— Да, — сказал Пруит. — Обязательно.
— А вообще, можем и сейчас дописать, — загорелся Пятница. — Ты и я — вдвоем. Сядем на кухне и допишем. Мы теперь и без музыки сможем.
— Дописывай сам. Я немного пройдусь. — Пруит прошел сквозь проход и двинулся через колею к дороге.
— А может, все-таки допишем сейчас? — с надеждой крикнул ему вслед Пятница. — Давай, а?
Глава 33
Дойдя до дороги, Пруит остановился. Голос Пятницы все еще долетал до него: итальянец продолжал что-то возбужденно обсуждать сам с собой. А Слейд уже исчез — и не видно его, и не слышно. Если уйти подальше, то Пятница тоже скоро исчезнет.
Он повернул налево и зашагал по щебенке в сторону главных ворот. Направо была свалка металлолома, где находился пост Слейда. Сменщик Слейда обязательно его остановил бы. А узнав, что он тоже солдат, захотел бы с ним потрепаться. Ему же сейчас не хотелось ни с кем разговаривать. И заводить новые знакомства тоже не хотелось. Поэтому он и пошел налево. Одно знакомство в день вполне достаточная нагрузка для нормального человека. Он шел очень медленно, чтобы не догнать Слейда.
