– Эй, корявырь! Здесь только один Семимес! – крикнул Мэтью, ударив кулаком в дверь.
– Э, Мэт, не надо так! – огрызнулся Круда.
– Может, тебя ещё по головке погладить, убийца? – возмутился Дэниел.
– Убийца, – повторил за ним Семимес.
– Фэлэфи завтра придёт и погладит. У неё добрые руки… и сердце доброе… не как у Сафы. А я… вовсе не убийца. Я никого не убил, кроме барана, которого вы давеча ели.
– До завтра ещё дожить надо, парень! – прохрипел Гройорг.
– Ладно, зовите меня Крудой. Только я не вернусь в Выпитое Озеро. Здесь мне лучше. В Выпитом Озере я в норе жил. И отца у меня не было.
– Слушай меня, Круда!
– Я слушаю тебя, огненноволосый. Ты не злой человек.
– Для чего Трозузорт велел тебе убить Семимеса?
Круда не ответил.
– Все корявыри, что поджидали нас в ущелье Ведолик, все, коих мы не убили у пещеры, увязались за нами в погоню. Ты же затаился. Тебе нужен был только Семимес. Так? – спросил Савасард.
– Признавайся! – потребовал Гройорг.
– Так, так… Повелитель Трозузорт прислал за мной Сафу. Я тут же явился в башню. Повелитель сказал: «Если Дара не возьмёт тела двух дорлифян с собой в Выпитое Озеро, найди среди убитых или убей сам того, чьё лицо ты носишь теперь, Семимеса, сына Малама, и иди вместо него в Дорлиф, к отцу его. Там смотри и слушай. Как узнаешь о заветном Слове, будь всегда подле того, кто прячет его у себя. Стань Семимесом, другом его и верным телохранителем. Слово не трогай. Я сам возьму его, когда оно будет в пути». Потом Повелитель велел мне сесть на Шуша (так он кличет своего горхуна), и мы полетели к Кадухару в отряд Дары. Потом с отрядом Дары я добрался до ущелья Ведолик и затаился.
– И как же ты намерен указать путь Слова Трозузорту? – спросил Гройорг.
– Я знаю как, – сказал Дэниел. – Похоже, на нём волос, такой же, как был на мне.
– Какой ещё волос?! – спросил Гройорг, округлив глаза.
– Лэоэли подарила мне перед дорогой пёрышко. Оно висело на волосе.
– Помню, Дэн-Грустный, как не помнить!
– Пёрышко Фэрирэф надел на волос, чтобы он указывал наш путь Повелителю Тьмы. А Фэрирэфу его передал тот, кто убил Суфуса и Сэфэси.
– Это был волос Сафы, – проскрипел Круда. – На мне тоже волос Сафы. Повелитель Трозузорт сказал: «Не снимай волоса, Круда. По нему Сафа узнает, где ты».
– А ну выходи! И отдай этот волос нам! – потребовал Гройорг (его терпение иссякло).
– А мне мою палку! – проскрипел Семимес.
– Вы не убьёте меня?.. Не убьёте?..
– Не убьём, – ответил Мэтью. – Ты же слышал: Семимес вызвал тебя на честный бой, один на один.
Наступило молчание. Потом за дверью снова раздался голос Круды:
– Э, Семимес.
– Что тебе ещё?
– Семимес, я не хочу драться с тобой. Я хочу быть твоим братом. Согласен? Тогда я выйду и верну тебе твою палку и, в придачу, отдам волос.
– Ты ещё торговаться будешь?! – возмутился Мэтью. – Открывай дверь и выходи!
– Круда, послушай меня. Поступи так, как подсказывает тебе твоё сердце, а не твой страх, – сказал Малам (голос его был проникновенным).
– Ладно, отец, – проскрипел тот после недолгого молчания, затем открыл дверь и шагнул в коридор. – Вот твоя палка, брат. Возьми её.
Семимес пристально посмотрел на него… и взял палку.
– Теперь давай волос! – прохрипел Гройорг.
Круда задрал правую штанину. Вокруг ноги над коленом был намотан и завязан волос. Он наклонился, перекусил его и отдал Семимесу.
– Его надо немедля сжечь, – сказал Савасард. – Тогда путь Слова будет скрыт от глаз Повелителя Тьмы.
– И тогда велик будет гнев его, – сказал Малам. – И Тьма не сегодня-завтра выйдет из границ Выпитого Озера и двинется на Нэтлиф. Но у нас нет другого выхода: Слово нельзя подвергать опасности.
– Я сожгу волос корявыря, отец. Но не стану поганить камин и сделаю это на улице.
– Верно, сынок. Мы все выйдем с тобой и все будем осторожны, памятуя о словах парлифской вещуньи.
– О каких, отец?
– Дэн, дорогой, прочти стих. Все должны задуматься над словами Гушуги.
– Я попробую, Малам.
Сын Озера, спрятанный в кокон в ночи,
Внимай мне чрез силу. Внимая, молчи.
– Это про меня, – проскрипел Круда. – Это я сын Озера. У меня нет отца… не было отца.
– Эй, сын Озера! Дай послушать – не мешай! – прохрипел Гройорг.
Дэниел продолжил:
– Огонь по пятам за тобою бежит,
А рядом тропинка другого лежит.
Ты видел его угасающий лик.
И снова увидишь. Уж близок сей миг.
– А эти слова про нас с тобой, брат, – не удержался Круда.
– Да, это про нас с тобой… брат, – проскрипел Семимес.
Все удивлённо посмотрели на него.
– Дальше, Дэн, – сказал он.
– Прощение мести заглянет в глаза.
Огонь беспощаден – бессильна слеза.
– Это снова про меня, – горестно проскрипел Круда. – Поджарит меня Повелитель Трозузорт.
– Это про всех нас, – сказал Малам.
– Мы сожжём волос, и он тебя не найдёт, – сказал Дэниел.
– Точно, – сказал Мэтью. – И мы ещё посмотрим, кто кого поджарит.
– Мы ещё посмотрим, кто кого поджарит, – вторил ему Круда.
Семимес зашёл в свою комнату и взял свечу. Затем все вышли из дому.
– Давайте от крыльца подальше отойдём, – предложил Дэниел.
Так и сделали.
– Поджигай, Победитель, – прохрипел Гройорг, – а то я спиной чую взгляд Зусуза.
– Трозузорта, – поправил его Мэтью.
– Трозузорта, будь он неладен! Я-то его Зусузом знавал.
Семимес набросил волос на палку и поджёг оба его конца. Охваченный пламенем, волос начал корчиться.
– Противится гад, – заметил Мэтью.
– Противится гад, – проскрипел Круда, довольный тем обстоятельством, что гад вовсе не он, а волос Сафы, от которого он освободился.
Волос и вправду сопротивлялся огню, потому как в нём была сила Сафы.
* * *
Правую руку Сафы вдруг обожгло. Она тотчас смекнула, откуда этот зов и, не мешкая, достала из рукава откусок. Выскочив из своей комнатушки, она быстро пошла по ступенькам наверх. Она держала откусок перед собой, будто боялась потерять его. Он обжигал её пальцы… Он теребил её мысль…
– Повелитель! – хрипло вскрикнула она, ещё не достигнув двери.
Трозузорт услышал её тревожный голос и открыл ей, не дожидаясь стука.
– Повелитель, смотри! Откусок, найди волос, что тебя потерял.
Как только Сафа произнесла эти слова, откусок отклонился и стал извиваться, словно насаженный на крючок червь. В мгновение он побелел.
– Что с ним? – спросил Трозузорт.
– Они сжигают мой волос, и откусок умирает вместе с ним от жара.
– А Круда? Ты можешь что-то сказать про Круду?
– Я чую, что он жив… Он предал тебя, Повелитель.
– Я убью его!
– Повелитель…
– Говори.
– Ты не сразу убьёшь его. Тебе придётся ждать, – сказала Сафа и потупила голову.
– Ты сказала это неспроста. Ты чего-то хочешь. Подними глаза… Я вижу в них жажду мести. Ответь: ты можешь убить Круду теперь же?
– Могу, Повелитель.
– Как?
– Огонь поможет мне. Огонь, что сжигает мой волос. Огонь, что раскалил откусок добела.
– Так убей же его!
Тотчас Сафа закатила глаза и произнесла сиплым шёпотом:
– Волос мой, сожги того, кто отрёкся от тебя.
Она фыркнула от недовольства собой… напряглась… лицо её окаменело… по всему телу её пробежала судорога.
– Волос мой, сожги того, кто отрёкся от тебя, – прошептала она, едва шевеля губами, и сильно дунула на откусок.
* * *
Когда волос Сафы догорел, Семимес махнул палкой, чтобы прах слетел с неё.
– Пусть ветер унесёт тебя прочь от нашего дома, – проскрипел он. – Пойдёмте, друзья.
– И то верно, Семимес-Победитель: чтобы этого поганого духу здесь вовсе не было, Мал-Малец в помощь мне!
– Друзья, надо выпить за эту маленькую победу, – предложил Мэтью.
– Да, дорогие мои, пойдёмте-ка в дом и выпьем. Да ещё какой-нибудь повод поднять бокалы найдём, – сказал Малам и взглянул на Семимеса, потом на Круду.
И все направились к дому. И никто не видел, как пепелинки только что сгоревшего волоса, словно от дуновения ветра (но не от дуновения ветра), взмыли и, зардеясь, упали на голову, плечи и спину Круды. И в тот же миг всего его охватило безудержное пламя, будто и волосы его, и одежда на нём, и сам он были пропитаны смолой. И он закричал истошным криком от нестерпимой боли. Все бросились к нему, но бросок этот был равен лишь одному шагу: Круда сгорел в мгновение ока, и спасти его не было никакой возможности. Безумный крик его, оторвавшийся от пламени, оборвался на слове, которое различили все:
