Только ресницы ее дрогнули, пронзив мое сердце, подобно арбалетным стрелам. Только ее черные брови, острее ассасинских кинжалов, чуть изогнулись. Только ее смуглые щеки чуть побледнели, словно отражая смертельную бледность уже повергнутой жертвы. Только ее алые губы сжались так, что я теперь уже никак не мог рассчитывать на ответный поцелуй.
Только маркиза д'Эклэр, Черная Молния, готовая поразить Францию, знала, что моя правая рука, вооруженная железной Петлей Асраила - коей, увы, у меня не было и в помине - успеет остановить ее кинжал, как бы близко ни подошла она к своей жертве.
О, как страстно желал я преклонить колено перед Акисой!
"Красавица! - так и кричал мой взгляд. - Кто другой знает о твоей силе?! Кто другой поклоняется ей?! Кто другой благоговеет так, как я, глядя в твои бездонные и страшные зрачки?! Кто еще здесь может оценить по достоинству твою выдержку, с какую ты, прелестная посланница Смерти, скрываешь в себе ее неудержимую волю?! Кого другого ты можешь ненавидеть в этот час со столь беспредельной силой, как ни меня, твоего верного рыцаря?! Так сжалься, подари мне хоть один знак твоего внимания, подари мне хоть одну .улыбку, равную по силе блеску твоего оружия!"
Маркиза д'Эклэр гордо прошла мимо меня к подножию трона и, исполнив изумительно совершенный поклон, приветствовала короля с таким чистым нормандским выговором, что мне оставалось только устыдиться своему кипрскому невежеству. Да и некуда было деваться: она обогнала меня на два года.
Я посмотрел в плоский затылок маркиза д'Эклэр и пришел к выводу, что здесь маркиз выглядит куда наивнее простого лошадника Андреуччо ди Пьетро.
Только после этого я позволил себе ответить на взгляд короля, отчего Его Величество дернул правым уголком губ, как бы обрывая понимающую улыбку, и, по-видимому, пришел к собственному выводу насчет нашего с маркизой знакомства.
Зная, что король до конца не поймет моего знака, я указал ему глазами на латных стражников, возвышавшихся по сторонам от трона. Король приспустил веки, и, кажется, мы оба остались довольны друг другом. Во всяком случае у меня прибавилось уверенности в том, что Филипп от Капетингов не станет производить излишних и неосторожных перемещений по залу.
Теперь я сам мог временно сделать вид, что не замечаю холодную маркизу. Однако, как только заиграли лютни, флейты и арфы и настал час торжественного танца, я понял что опасность вовсе не миновала.
Взгляд короля был устремлен туда, куда избегал смотреть я.
Увы, что же еще оставалось королю, как не проявлять любопытство к самым загадочным гостям торжества!
Теперь вновь, подобно грозному ангелу с обращающимся мечом в руке, я должен был не допустить приближение одного к другому: не только убийцы к жертве, но - что было куда труднее - жертвы к убийце.
На миг, прямо по моему внутреннему велению, около меня оказалась темная, бесплотная фигура Вильяма Ногарэ.
- Его Величество спрашивает: знает ли она больше, чем говорит? прошептал он.
- Многое ли она говорит? - полюбопытствовал я, в мыслях предвосхищая узор из мужских и женских фигур, сходящихся в церемониальном танце.
- По ее словам, Старый Жак говорит ложь, которую принимает за правду, ответил Вильям Ногарэ.
- Кому же теперь верит король? - спросил я.
- Его Величество ждет, а не верит, - сухо усмехнулся "альбигойский лис".
- Тем не менее, Его Величество уже определил судьбу Ордена, насколько это может подтверждать его триумфальный вид, - опасно заметил я.
Вильям Ногарэ вперился в меня, и в его взгляде я словно бы увидел весы: на одну чашку он положил мою догадливость, а на другую - сведения, возможно полученные мною от шпионов Ордена.
- Передайте Его Величеству, мессир, - сказал я и отвернулся от Вильяма Ногарэ, не желая видеть результатов взвешивания, - я постараюсь немедля выведать у маркизы, что ей известно о тайном слове.
Как раз вовремя оторвался я от своего темного собеседника, поскольку король, поручив меня своему "лису", неотрывно смотрел на маркизу, словно стараясь притянуть ее к себе взглядом, а фигуры танца уже складывались, вторя его желанию: маркиза вот-вот должна была двинуться к трону в раскрывающемся надвое ряду - и только один король имел право вступить в танец в любое мгновение и на любое место. Теперь он явно ожидал, пока маркиза снова достигнет лепестка мраморной лилии.
За один шаг маркизы д'Эклэр до смертельной меты, я сделал то, что имел право делать только король Франции.
Я выступил вперед, повернулся лицом к разделявшемуся "ручейку", и поднял руку, принимая своим запястьем запястье Акисы Черной Молнии.
На одно мгновение танец замер, словно заледенев, струны вздрогнули, а все свечи как будто погасли.
Не замечая вокруг более ничего и наверняка зная только то, что король теперь хитро улыбается мне в спину, не обращая внимания на своих придворных, я сделал шаг вперед - и две самые опасные в мире руки скрестились.
В зрачках Акисы была заключена Ночь, которая могла бы поглотить все светлые дни, исчисляемые от моего рождения.
- Сударыня! - прошептал я. - Примите уверения в моем совершенном поклонении вашей красоте и вашему сердцу!
"Ручей" танца повлек нас прочь от трона - в сторону "львиных дверей".
Сколько голов норовили дерзко повернуться в нашу сторону! Но танец, священнодействие придворной жизни, теперь оберегал нас от чрезмерного любопытства тех, кто вовсе не ведал об истинно священном танце, вторгшемся в незатейливое королевское торжество.
- Сударь, я несказанно рада лицезреть вас, - журчащим голоском проговорила маркиза, - и всею душою принимаю ваши уверения.
На моей вытянутой руке невесомо лежала ее рука, холодная, но все же гораздо теплее настоящей Смерти, и потому сердце бедного рыцаря Черной Молнии громко колотилось от счастья.
- В таком случае, сударыня, - продолжал я куртуазную беседу, - смею ли надеяться на вполне осязаемые знаки внимания вашей милости?
- Разумеется, сударь, - получил я любезный ответ. - Видя вашу искреннюю ко мне привязанность, я буду счастлива одарить вас даже тем знаком внимания, который уготован гораздо более высокородному лицу, чем вы.
До полного поворота от "львиных дверей" обратно к трону оставался еще десяток шагов, и я решил, что наконец пора повернуть к существу дела.
- Прекрасная маркиза! - горячо зашептал я, чуть склонив голову в ее сторону и, совершенно позабыв про то, что ее "супругу", следовавшему за нами через одну или две пары, вероятно, уже не терпится вызвать меня на поединок. - Прекрасная маркиза! Вашему верному рыцарю привиделся дурной сон, будто бы тот знак внимания, о коем вы только что упомянули, не будет принят высокородным господином, также упомянутым вами. Напротив, последняя ваша встреча с ним будет иметь для вас роковые последствия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
