Ночь прошла на удивление спокойно, и утро не принесло никаких новостей. О беглом герцоге Вейенто по-прежнему не было никаких известий. Элизахар с товарищами покинул поселок одновременно с рабочими: те отправлялись в шахты, солдаты – дальше на север, к замку Ларра.
Расставались деловито, без лишних слов и обещаний. Элизахар отчаянно зевал, сидя в седле. Окончательно он пробудился только час спустя. Дорога вилась среди почти голых скал. Длинные серые пряди мха свисали с корней, сплетающихся высоко над головами людей: стволы у здешних деревьев были тонкие и прямые, а корни – мощные и причудливые.
До замка Ларра оставалось полтора дня пути.
* * *
Следующий поселок встретил Элизахара совершенно иначе: здесь уже знали о поражении Вейенто и перегородили дорогу баррикадой. Когда солдаты остановились, в них с гор и из-за укрытия полетели камни, палки, зажженные тряпки и комья грязи.
Элизахар отступил.
– Что будешь делать, Элизахар? – спросили его старые товарищи.
– Подавлю мятеж, – ответил он. – Отойдем подальше и поищем среди местных жителей человека, хорошо знающего здесь все тропинки.
Они вернулись назад – впрочем, не слишком далеко от поселка – и расположились лагерем. Пятерых Элизахар отрядил на поиски, и солдаты послушно принялись карабкаться в горы. Элизахар проводил их взглядом, потом улегся на камнях. Ему было удобно, особенно после того, как ему сунули под голову седло.
– Отдыхай, Элизахар, – сказал ему, подмигивая, давний приятель. – Ты теперь важный герцог, чтоб тебе пусто было!
– Это точно, – согласился Элизахар, закрывая глаза и тотчас погружаясь в легкий сон.
Его разбудили через несколько часов. Маленький костер уже произвел на свет вполне приличную кашу из зерна, купленного в предыдущем поселке. В воздухе висела серая печаль – надвигался вечер.
Элизахар уселся, прислонившись спиной к лежащему на земле седлу, получил плошку с кашей на колени, а затем перед ним поставили долговязого парня с крупными кистями рук и лохматой головой. Элизахар зачерпнул каши, отправил в рот первую ложку.
Парень не моргая смотрел на него. В его повадках угадывалось нечто нечеловеческое, хотя, судя по внешнему виду, юноша был чистокровным человеком, и никем иным.
Элизахар отложил ложку.
– Ты знаешь, кто я?
– Мне сказали, – ответил он.
– Повтори то, что тебе сказали.
– Вы – Элизахар, герцог Ларра и Вейенто.
– Ты веришь этому?
– Вполне, – сказал юноша.
– Почему?
– Потому что мой отец умер.
Элизахар хмыкнул, не скрывая удивления:
– В таком случае давай уточним – кто ты такой.
– Меня зовут Бальян, – сказал юноша. – Мой отец – герцог Вейенто. Бывший герцог Вейенто, и он умер. Бывший герцог, бывший человек. Теперь – никто, просто плоть.
Элизахар обернулся к обступившим их солдатам.
– Кто из вас нашел его?
Один выступил вперед.
– Я.
– Где это произошло?
Солдат показал рукой направление.
– Он сопротивлялся?
– Нет, Элизахар, ты ведь видишь – у него даже не связаны руки.
– И даже не подбит глаз, – добавил второй солдат, и все кругом рассмеялись.
– Продолжай, – велел солдату Элизахар.
– Он сидел там, а рядом с ним на земле лежал мертвец. Я спросил: «Ты местный?» Он ответил: «Да». Я опять спросил: «Ты знаешь здесь дороги?» Он ответил: «Я знаю тропы, которые неизвестны даже здешним людям». Тогда я спросил: «Кто этот мертвец?» Он ответил…
– Он ответил, что это его отец, и ты оставил труп там, где он лежал, да? – Элизахар снова проглотил ложку каши и кивнул Бальяну: – Ты голоден?
Юноша покачал головой.
– Ладно, оставим это на потом, – решил Элизахар. И направил взгляд на того, кто нашел Бальяна: – Вернись туда и забери тело.
Бальян смотрел на Элизахара сверху вниз. «Хотелось бы мне знать, каким он меня видит, – подумал Элизахар. – Старым, обрюзгшим. Солдафоном, каким был мой собственный отец, ходячее пугало Королевства. Сидит на камнях, лопает кашу, рассуждает о мертвеце, которого нужно забрать со скалы и предать погребению…»
Он поднял глаза и встретил взгляд Бальяна – открытый и такой спокойный, что хотелось не отводить глаз, напитываясь этим нечеловеческим спокойствием.
– Меня обучали гномы, – сказал Бальян, как будто прочитав мысли собеседника.
Элизахар моргнул. Гномы, ну конечно! Вот что показалось в юноше таким странным, нечеловеческим… У него гномские повадки.
– Рассказывай подробней, – приказал герцог Ларра, жуя.
– Я бастард, меня обучали гномы. Я не люблю людей, – бесстрастно проговорил Бальян.
– Ты участвовал в мятеже своего отца?
– Да.
– Ты вывез его, раненого, с поля боя?
– Да.
– Каким образом?
– Угнал одну из ваших телег.
– Ты знаешь, что я намерен сделать с твоим отцом?
– Да.
– А с тобой?
Бальян пожал плечами:
– Это уж вам видней, ваша милость.
– О, уже лучше! – обрадовался Элизахар. – Ты уверен, что не голоден?
– Уверен.
– Куда ты вез своего отца?
– Я думал, вы уже догадались, – сказал Бальян. – Я вез его к гномам, под землю.
– Людям запрещен вход под землю. Я знаю, что в герцогстве превыше всего почитают соблюдение законов, – заметил Элизахар. – Гномы вряд ли пошли бы на такое нарушение, так что лучше не лги мне.
– Я не лгу. – Бальян покачал головой. – Я – один из их народа, по крайней мере так признали их учителя, поэтому у меня есть право входить под землю. Когда я попросил укрыть моего отца, они согласились. Они знали, что люди не станут искать нас под землей.
– Твой отец был ранен?
– Да, но он умер не от раны.
– А от чего?
– От тоски. Его съело его собственное безумие, – ответил Бальян.
– Ты рассуждаешь как гном.
– Естественно, – вздохнул Бальян.
– Почему ты вышел из-под земли? – возобновил расспросы Элизахар. – Разве для тебя не безопаснее было оставаться там?
– Я увидел, что мой отец умирает, поблагодарил моих друзей и вышел с ним на поверхность. Там, на поверхности, он и скончался.
– Я спросил тебя, почему ты это сделал, – напомнил Элизахар.
– Разве я не ответил на ваш вопрос, мой господин? – удивился Бальян.
– Нет.
– Я увидел, что мой отец умирает, – снова начал объяснять Бальян.
– Ты изъясняешься по-гномски, – оборвал его Элизахар. – Говори со мной как с человеком.
– Простите, мой господин. Когда гном умирает, он превращается в камень. Все дела покойного становятся очевидными после его смерти. Я видел одного гнома, который стал прозрачным хрусталем. Прозрачным, без единой трещины. Вы понимаете? Он прожил больше двухсот лет и ни разу не солгал. Это достойная смерть. Я не хотел, чтобы гномы видели, во что превратится мой отец, когда дыхание покинет его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
