— Ну, где Рябов? — спрашиваю у Марины, не спешащей оставить меня наедине с производственными проблемами.
— Сейчас будет…
— Что, Марина, говори…
— Я не хотела обращаться к бухгалтеру без тебя. Мне нужно две тысячи баксов на…
— Извини, Марина. Если нужно, ты их получишь. Я достаточно доверяю тебе, чтобы уточнять детали. Впрочем… Рябов правомочен решать эти вопросы, ведь вы с ним видитесь.
Глаза Марины сузились.
— Он сейчас гораздо чаще видится с этой девкой. Твоей девкой.
— Ты еще добавь — камоловской девкой. Мариночка, лично я ничего против не имею. Могу только Рябову спасибо сказать. Хотя его не понимаю. Поменять такую женщину, как ты, на эту телку может только идиот.
Лицо Марины просветлело. Все верно. Скажи любой образине, что она королева Шантеклера, и ее вера в эти слова будет стопроцентной. Но Марина не образина, а очень своеобразная женщина, пусть не суперкрасавица, но если Костя на нее облизывается, значит в ней что-то есть. Может, Рябов опасается, что она, дойдя до экстаза, все кишки у него вымогает в прямом смысле слова? Я бы сам не прочь, но… Если бы Марина была блондинкой — тогда другое дело. После Сабины любимой я на темноволосых женщин смотреть без содрогания не могу.
Рябов заявился буквально через минуту после того, как Марина вышла из кабинета. Теперь вряд ли моя секретарша будет информировать коммерческого директора о некоторых подробностях наших бесед.
— Сережа, мне срочно нужна информация.
— Как, опять? — чуть ли не застонал Рябов, протирая виски.
— То, что вы успели сделать с Вершигорой, дает тебе право на этот вопрос. Сейчас я имею в виду совместные действия по поводу некого Баранаускаса, а не подвиги ментов с «Содействием» по наведению порядка. К слову сказать, если еще раз…
— Я уже поговорил с ребятами, — продолжил за меня Рябов. — Что нужно выяснить? Я немного устал. Честно.
— Прими мои соболезнования. Может ты поспешил с Камоловым? Его телка при большом желании, а оно у нас неиссякаемое, Камолова бы до того света не хуже, чем динамит, довела. Но это к слову. А пока срочно, подчеркиваю, срочно выясни одну маленькую деталь: наш Петр Петрович замечательный работал в Южноморске двенадцать лет назад?
— Его же Велигуров с собой из Москвы притащил. Сам перебрался, потом людей своих…
Я вспомнил, как Сережа совсем недавно попрекал меня излишней усталостью и высказался по этому же поводу.
— Да что с тобой, Сережа? — в моем голосе звучит почти материнская забота, — ты совсем вымотался, меня понимать перестал. Так что, несмотря на твой огромный объем работы и усталость по поводу улучшения обслуживания населения, выясни: трудился ли Петр Петрович в Южноморске лет двенадцать тому. Тогда на нашей таможне дело звонкое было. И если в то время Петя доблестно контактировал с нашей таможней, тогда мы попадаем в цвет. Должен тебе сказать еще одно: нам нужно выяснить, чем Петр Петрович сдерживал твоих партнеров.
— Об этом лучше всех Велигуров знает, — срезает Рябов свой объем работы.
— Тем лучше. Петр Петрович уже в курсе, что его ликвидатор меня не прикончил?
Сережа закивал головой с таким радостным видом, что я невольно представил себе выражение морды Петеньки, когда он узнал о своей потере.
— Теперь у него одна надежда, — Заметил Рябов, — на поддержку из Москвы. Мы взяли под контроль все вокзалы. Больше того, Баранаускаса сейчас пасут и в Москве.
— Приятелям Вершигоры не терпится нахвататься лавров, разоблачая коррупцию?
— Но ведь иначе нельзя было. У них свои интересы. В конце концов, Баранаускас не только в Южноморске появляется.
— Мне бы очень не хотелось, чтобы Баранаускас встретился с твоим дружком Петей.
— Возьми его к себе в кореша, — пробормотал Рябов, лишний раз доказывая, до чего он устал.
— Сережа, ты даже не намекнул на то, что твои компаньоны тоже не против сделать этот выстрел в свое сомнительное прошлое.
— А им это несильно нужно. Там, в основном, ребята молодые подобрались, незамазанные.
— Незамазанных нет. Их в природе не существует. При большом желании за каждым человеком можно найти какую-то гадость. Так что будешь прижимать Велигурова, не забудь выяснить и эти подробности.
— Кто без греха… — вздохнул Рябов, и я понял: Сережа чересчур демонстрирует усталость, уж кто-кто, а он никогда не повернется спиной даже к манекену. Так что я сам начал нести лишнее. Хотя, не скажи я этого Рябову, вряд ли бы он стал делиться полученными сведениями. И быть может это верно. Очень может быть.
— Знаешь что, Сережа. Меня почему-то резко перестало интересовать, что может дать тебе Велигуров. Но, на всякий случай, эти данные должны быть под рукой в любую минуту. Пусть даже десять лет спустя. Ты ведь в конкурирующую фирму переходить не станешь?
— Уже сил нет переходить куда-то, — пожалел сам себя Рябов и пошел к двери.
— Сереженька, — медовым голоском пропел я, — дай Мариночке две штуки баксов. И не за счет фирмы.
— Чего это?
— По поводу ее морального ущерба.
Рябов молча закрыл за собой дверь, а я засмеялся. И тут же пошире открыл рот, услышав приближающееся звяканье Маринкиных побрякушек.
— Марина, все проблемы личного характера решены. Деньги тебе передаст коммерческий директор.
— А нельзя ли…
— Ответ отрицательный. Все равно котел общий. Кстати, Костя уже отошел от последствий «Вискаса»?
Марина с отвращением заметила:
— Нет, этот придурок до сих пор валяется в постели.
— Будем считать, что он получил производственную травму. Так что коллективу нужно позаботиться о начальнике отдела снабжения. Кто у нас профсоюзный лидер?
— Главный инженер. Согласно общему решению собрания коллектива.
— Ты не забываешь делать бумажки о собраниях, эти слушали-постановили?
— Я никогда ничего не забываю, — подчеркнула Марина.
— Приятно слышать. Значит, от имени профсоюза поддержи болящего усиленным питанием. Пошли ему ящик этого замечательного «Педигри Пала». Тем более, насчет пары дней форы я его успокоил. И давай бухгалтера. Да, если генеральный менеджер попытается ворваться сюда со своим длинным языком наперевес — можешь смело его убивать. По-моему, самые дорогие похороны нам обойдутся дешевле его нудностей.
43
Если Сабина, говоря о моих взаимоотношениях с секретаршей, в чем-то и была права, так только в том, что Марина снова шьется за мной хвостиком. Видимо у Рябова сейчас наступило особое напряжение с людьми, а его легендарное «Содействие» используется исключительно в общественно-ментовских, а не лично-корыстных целях. Тут уровень совсем другой, чуть сложнее уличного мордобоя. Так что я спокойно рулю по городу, убеждаюсь, что к моей скромной персоне никто повышенного интереса не проявляет и, наконец, останавливаю машину у величественного здания концерна «Олимп».
Однако на достигнутом, как нас учили с детства, останавливаться нельзя, и «Олимп» расширяет свои владения, затеяв новостройку возле офиса. Несмотря на запрещение горсовета, здесь столько строительных материалов, что поневоле завидуешь неукротимой жажде труда бывшего безработного, а ныне генерального директора «Олимпа» Гершковича. Строительство запрещено, однако против реконструкции никто ничего не имеет против. Котя арендовал ветхое здание всего на сорок девять лет. Но, несмотря на то, что здание это, когда Коте будет за девяносто, отойдет к городу, он смело тратит деньги на реставрационные работы. Не удивлюсь, если строители сделают такую замечательную реконструкцию, что вместо двухэтажной халупы вырастет чуть ли не небоскреб. Я вообще ничему не удивлюсь. Особенно тому, что Котя вполне может прожить еще сорок девять лет. Удивительным было бы другое: что со временем это здание он отдаст городу.
Возле громадной кучи дефицитного силикатного кирпича скучала группа плотных парней. Котина охрана вряд ли ожидала, что ее выставят на боевое дежурство в таком месте. Но Гершкович прав: оставь стройматериалы хоть на час без внимания — их вручную растаскают не только по близлежащим дворам. Нашего человека хлебом не корми, дай только кирпич или цемент украсть.
— Здравствуйте, папаша, — нагловато обратился ко мне один из парней.
Я тут же вспомнил его. Тогда в спортзале, после боя, этот воспитанник Авдюшенко тоже немного наглел. Марина тут же выступила вперед, но сейчас использование ее технических приспособлений было бы излишним.
— Здравствуй, сынок, — разве что не сжимаю в объятиях от радости встречи своего бывшего спарринг-партнера, — ты уже подкачал мышцы после нашего прошлого свидания?
— Хотите попробовать, папаша? — паренек стал в стойку, а его друзья явно обрадовались предстоящему зрелищу. Все-таки хоть какое-то развлечение.
