под носом у многих лошадей и так быстро двигается по грязи. Что вы здесь делаете, друг мой?
– Я иду за покупками.
Мистер Баэр улыбнулся, переводя взгляд с фабрики по производству маринадов с одной стороны улицы на оптовую компанию по продаже шкур и кожи – с другой, но он только вежливо сказал:
– У вас нет зонтика. Могу я пойти с вами и нести ваши свёртки?
– Да, спасибо.
У Джо щёки были красными, как её лента, и она спросила себя, что он думает о ней, но ей было всё равно, ибо через минуту она обнаружила, что шагает под руку со своим профессором, чувствуя, будто солнце вдруг вышло из-за туч и засияло необычайно ярко, что мир снова в полном порядке и что одна совершенно счастливая женщина шлёпает по лужам в этот день.
– Мы думали, вы уехали, – поспешно сказала Джо, потому что знала, что он смотрит на неё. Её шляпка была недостаточно большой, чтобы скрыть лицо, и она боялась, как бы он не подумал, что радость, которую она обнаруживала, была неподобающей девушке.
– Неужели вы подумали, что я мог уехать, не попрощавшись с теми, кто был так изумительно добр ко мне? – спросил он с таким упрёком, что она почувствовала себя так, словно оскорбила его этим предположением, и с жаром ответила:
– Нет, я не думала. Я знала, что вы заняты своими делами, но мы очень скучали по вам, особенно папа и мама.
– А вы?
– Я всегда вам рада, сэр.
В своём стремлении сделать так, чтобы её голос звучал совершенно спокойно, тон Джо получился довольно холодным, и ледяное короткое односложное слово в конце, казалось, огорчило профессора, потому что его улыбка исчезла, и он серьёзно сказал:
– Я благодарю вас и зайду ещё один раз, перед отъездом.
– Значит, вы уезжаете?
– У меня здесь больше нет никаких дел, всё кончено.
– Надеюсь, успешно? – спросила Джо, потому что в его коротком ответе была слышна горечь разочарования.
– Надо думать, что да, так как мне открылся способ, которым я смогу заработать себе на хлеб и ещё больше помогать своим Jünglings[164].
– Расскажите мне, пожалуйста! Мне хочется узнать всё о… о мальчиках, – нетерпеливо сказала Джо.
– Это так любезно, я с радостью расскажу вам. Мои друзья нашли для меня место в колледже, где я буду преподавать как дома, в Германии, и заработаю достаточно, чтобы облегчить жизнь Францу и Эмилю. Я должен быть благодарен за это, не так ли?
– Да, в самом деле. Как здорово, что вы будете заниматься тем, что вам нравится, и сможете часто видеться с нами и мальчиками! – воскликнула Джо, цепляясь за мальчиков в качестве оправдания за удовольствие, которого она не могла скрыть.
– Ах! Но, боюсь, мы не будем часто видеться, это место находится на Западе.
– Так далеко! – И Джо бросила свои юбки на произвол судьбы, как будто теперь не имело значения, что будет с её одеждой или с ней самой.
Мистер Баэр умел читать на нескольких языках, но он ещё не научился читать в душах женщин. Он льстил себе мыслью, что довольно хорошо знает Джо, и поэтому был очень удивлён контрастами оттенков её тона, выражений лица и поведения, быструю смену которых она продемонстрировала ему в тот день, потому что в течение получаса её настроение колебалось с полдюжины раз. Когда она встретила его, то выглядела удивлённой, хотя невозможно было не заподозрить, что она пришла именно с этой целью. Когда он предложил ей руку, она приняла её с выражением, которое наполнило его сердце восторгом, но когда он спросил, скучала ли она по нему, она дала такой холодный, формальный ответ, что его охватило отчаяние. Узнав о его удаче, она чуть не захлопала в ладоши. Было ли это радостью только за мальчиков? Затем, услышав, куда он собирается уехать, она сказала: «Так далеко!» – тоном отчаяния, который вознёс его на вершину надежды, но в следующую минуту она снова опустила его с небес на землю, заметив, как человек, полностью поглощённый другой проблемой:
– Здесь я куплю то, что мне поручено. Не зайдёте со мной? Это не займёт много времени.
Джо слегка гордилась своим умением совершать покупки и хотела произвести особенное впечатление на своего спутника точностью и быстротой, с которыми она справится с этим делом. Но из-за волнения, в котором она пребывала, всё пошло наперекосяк. Она опрокинула поднос с иглами, забыла сказать, что саржа должна быть силезской, пока ткань не отрезали, расплатилась не той монетой и совершенно осрамилась, попросив ленту лавандового цвета у прилавка с набивным ситцем. Мистер Баэр стоял рядом, наблюдая, как она краснеет и ошибается, и пока он смотрел, его собственное замешательство, казалось, сходило на нет, так как он начал понимать, что в некоторых случаях поведение женщин, как и сны, следует трактовать в противоположном смысле.
Когда они вышли на улицу, он уже с более весёлым видом сунул свёрток под мышку и зашлёпал по лужам так, как будто в целом был всем доволен.
– Не следует ли нам купить то, что вы называете гостинцами для детей, и устроить прощальный пир сегодня вечером, если я совершу свой последний визит в ваш такой милый дом? – спросил он, останавливаясь перед витриной, полной фруктов и цветов.
– Что же мы им купим? – спросила Джо, игнорируя последнюю часть его фразы и с притворным восторгом вдыхая смешанные запахи, когда они вошли в лавку.
– Можно ли им апельсины и инжир? – спросил мистер Баэр с отеческим видом.
– Они их едят, когда могут их получить.
– Вы любите орехи?
– Люблю, как белка.
– Гамбургский виноград. Да, представим, что мы пьём вино за мой Fatherland?
Джо неодобрительно смотрела на такую расточительность и спросила, почему бы ему просто не купить корзинку инжира, бочонок изюма, мешочек миндаля и покончить с этим? После чего мистер Баэр отобрал у неё кошелек, достал свой и завершил покупку, приобретя несколько фунтов винограда, горшок с розовыми маргаритками и прелестную баночку мёда, если рассматривать её с точки зрения Демиджона. Затем, растянув свои карманы бугристыми свёртками и дав ей нести цветы, он раскрыл старый зонтик, и они снова отправились в путь.
– Мисс Марш, у меня к вам большая просьба, – начал профессор после прогулки под дождём длиной в полквартала.
– Да, сэр. – И сердце Джо забилось так сильно, что она испугалась, как бы он это не услышал.
– Я осмеливаюсь просить об этом, несмотря на дождь, потому что у меня остаётся так мало времени.
– Да, сэр. – И Джо чуть не раздавила цветочный горшочек, внезапно с силой сжав его.
– Я хочу купить платьице для моей Тины, и я слишком глуп, чтобы идти в магазин один. Не будете ли вы так любезны помочь мне советом с вашим вкусом?
– Да, сэр. – И Джо внезапно почувствовала себя такой спокойной и невозмутимо прохладной, как будто она вошла в холодильный шкаф.
– Возможно, также шаль для мамы Тины, она такая бедная и больная, а с её мужем так много забот. Да, да, плотная тёплая шаль была бы приятной вещью, чтобы подарить маленькой мамочке.
– Я с удовольствием помогу, мистер Баэр.
«Я иду слишком быстро, а он становится всё дороже мне с каждой минутой», – добавила Джо про себя, затем, мысленно встряхнувшись, она приступила к делу с энергией, которую было приятно наблюдать. Мистер Баэр предоставил всё ей, поэтому она выбрала красивое платье для Тины, а затем попросила принести шали. Продавец, будучи женатым мужчиной, проявил интерес к паре, которая, по-видимому, делала покупки для своей семьи.
– Вашей супруге может понравиться эта шаль. Превосходная вещь, невероятно подходящая по цвету, вполне строгая и элегантная, – сказал он, встряхивая удобную серую шаль и набрасывая её на плечи Джо.
– Вас она устроит, мистер Баэр? – спросила она, поворачиваясь к нему спиной и чувствуя глубокую благодарность за представившуюся возможность спрятать лицо.
– Отлично, мы её берём, – ответил профессор, улыбаясь про себя, расплачиваясь за шаль, в то время как Джо продолжала обшаривать прилавки, как убеждённая охотница за скидками.
– Теперь мы пойдём домой? – спросил он, как будто ему было очень приятно произносить эти слова.
– Да, уже поздно, и я так устала. – Голос Джо звучал жалобнее, чем она думала. Ибо теперь солнце, казалось, зашло так же внезапно, как и вышло, мир вокруг снова стал грязным и убогим, и она впервые обнаружила, что её ноги замёрзли, голова болит и что её сердце было холоднее, чем первое, и болит
