и молнии, позор, как это можно, надо срочно разобраться. Любое отклонение от курса партии – это происки вражеских сил.
А тут подоспел и скандал с Владимиром Познером, он с компанией друзей отправился отметить в Тбилиси свое 87-летие, и облом. Познера закидали яйцами и криками «Убирайся!». Газеты и радио сочувствуют Познеру и ругают Грузию. У меня иная позиция: Я на стороне маленькой Грузии, которую чуть не сожрала великая Россия, – это раз. Во-вторых, Познер – один из пропагандистов неправовых действий российского режима, из-за чего его и не любят в Грузии. Я ему лично не симпатизирую: надменный, кичащийся своей особой жизнью, так и оставшийся американцем в душе. При встрече, кажется, в ЦДЛ я ему напомнил про Иновещание и о том, что мы были секретарями партбюро: он в редакции вещания на США и Канаду, я – на Латинскую Америку. Он поморщился и стал отнекиваться: не знаю, не помню. В подтексте: а вы кто такой, чтобы меня спрашивать об этом? Не отшутился, а огрызнулся. Я это запомнил и с тех пор все умствования Познера, что он знаком с Марселем Прустом, считаю дешевой шуткой. Нет, Познер мне чужд и неприятен. А вся радио-газетная шумиха вокруг него – это всего лишь маневр для отвлечения от мучительства в колонии Алексея Навального. То, что Познеру не удалось вкусно покушать и произносить витиеватые тосты, – это житейская мелочь по сравнению с объявленной голодовкой Навального. Навальный – герой, борец и мученик. А кто такой Познер? Медийный глубокомысленный говорун, не более…
Автор в растерянности
События захлестывают меня с головой. И как записной хроникер и исторический наблюдатель, не знаю, что оставить для памяти, а что проигнорировать и забыть. Целую неделю крутили по ТВ пленку, как президент Байден споткнулся, поднимаясь по трапу самолета, и с трудом поднялся. «А недееспособен ли американский президент?» – задала телезрителям ликующий вопрос в программе «60 минут» со сладострастным ощущением Скабеева. Мол, нужно всей Америке делать прививку, но не от ковида, а от… бешенства, у американцев бешенство от ненависти к России. А какая паранойя в России по отношению к США? Программа семейной пары Скабеева – Попов – это настоящая академия ненависти, а я когда-то вел на «Дарьял-ТВ» совсем другую программу – «Академия любви», несовременный человек и замшелый романтик.
2 апреля в «Новой газете» написала статью-стон Ирина Петровская «Кругом Скабеева» о том, как журналист Константин Гольденцвайг побывал в Покрове, где в колонии содержится Навальный, а заодно в Петушках, когда-то воспетых Венедиктом Ерофеевым. И там и там местные жители смотрят столичное ТВ и ненавидят Ерофеева и Навального. Ерофеева за то, что очернил Петушки, ну а Навального: «Мало ему дали… А чего он подстрекает все время к фашизму… Ворюга. В Америке получает бабки, а здесь гадит…» и т. д. Живут плохо, бедно, получают по 15–20 тысяч и свято верят в то, что им говорят Скабеева, Соловьев, Симоньян прочие отвязанные и прикормленные властью пропагандисты (пропагандоны, как любит выражаться Невзоров). Дремучее и необразованное население, и государство все делает для того, чтобы таким оно и осталось. Долой просвещение, ибо оно, то есть его задачи – «научить людей думать своей головой и вырабатывать критическое мышление. С этим как раз глобальная проблема…» (И. Петровская).
А вокруг!.. «Ничто не вечно под луной, кроме госбезопасности. В Иркутской области ФСБ запретила наблюдать за звездами» («Новая», 24 марта). В той же «Новой газете» 2 апреля реки вышли из берегов. Рост цен на продукты не может остановить даже президент! Реальность хуже данных Росстата: с начала года все стало дороже на 20–30%… Все социальные программы в провале. Массмедиа предупреждают: мы на пороге нового столкновения России и Украины, война зачеркивает все проблемы и объединяет все слои общества, убийственное лекарство!..
И почему-то вспомнился Александр Галич и его «Ночной дозор» о том, что когда на улицы поздней ночью из государственных запасников выходят памятники, и идут по лунной дорожке, «и случайные прохожие кувыркаются в “неотложке”».
И бьют барабаны!
Бьют в барабаны,
Бьют, бьют, бьют!
Сколько написано горьких песен о бедной советско-российской жизни, о ее тиранах-вождях и народе, терзаемыми комплексами и страхами. И сколько их спето, тихонечко поют сегодня и сочиняют новые. И иногда звучит и Галич:
Облака плывут в Абакан,
Не спеша плывут облака.
Им тепло, небось, облакам,
А я продрог насквозь, на века!..
Века идут и проходят, но ничего не меняется к лучшему – такая российская карма!
Все! Ставлю точку, тем более что самочувствие плохое, а можно и по-народному, наихреновейшее. В четверг, 1 апреля, был какой-то гриппозно-простудный приступ с ознобом и температурой утром 38,3. Лечился в основном сном и 4 раза припадал, прикладывался к дивану и тотчас куда-то проваливался. Три дня не выхожу из дома, полубольной-полуздоровый. Не печатал, а немного читал книгу «О СССР – без ностальгии» о своей жизни (как звучит!). А как отнесутся к моей хронике и многостраничной исповеди читатели? Но еще вопрос, если купят книгу, ибо она будет стоить наверняка под тысячу ре (толстенная!).
Но цена – это еще не все. Есть и другая грустная реальность: угасание читательского интереса к книгам и к литературе вообще. По последним выкладкам ВЦИОМа, 35% российских граждан никогда не читает книг. У 15% их нет вообще. Страна отвернулась от книг и повернулась в сторону развлекательных шоу-программ: легкие песенки, забойные анекдоты, истории без стыда и совести, кто кому дал, изменил, от кого дети, проверка ДНК, кто кого обманул, объегорил, обворовал и т. д. И еще криминал: убийцы, маньяки, насильники, педофилы. Вот днями в Питере появился еще один расчленитель (Питер – столица расчленителей?). Все это пользуется широкой популярностью потребителей ТВ, да и прессы тоже. Вот к чему мы пришли за последние 20 лет после вставания с колен. Или опять на четвереньках? Печально, друг Горацио, печально (3 апреля).
Мой знакомый Сергей Зенкевич, внук поэта Серебряного века, в «Экслибрисе» написал рецензию на стихотворения в 3 томах Юрия Кублановского и отметил, что «трехтомники не издаются». «Трехтомники – треножник осанны». Ну, а 4 тома воспоминаний и дневников за 89 прожитых лет разве годятся для негромкой осанны или, по крайней мере, бытового удивления: не хухры-мухры! Впрочем, это не мое уже дело давать оценку. Мое дело отчитаться, как говорят бюрократы, за проделанную работу. Точнее: за жизнь, за миссию, которую возложил на меня, возможно, сам Господь. Не об
