взялись? Как попали к Максу? Почему он их не потратил, а спрятал там, где спрятал? И сколько их всего? Хватит ли на троих? Должен ли Тим вообще делиться деньгами не только с Жекой, но и с его девушкой?.. Конечно, он может забрать все себе. Взять, растворившись сахаром в стакане горячего чая. Попробуй найди его.
Вот только не станет он так поступать.
Хватит того раза, когда он чуть не сгорел со стыда в кабине снегоуборочника, где Настя раскусила его намерения. И дело не только в стыде.
Еще до того, как его родители стали выпивать, они вдруг завели привычку ругаться друг с другом с утра до вечера. Для ругани была одна-единственная причина – в их доме совсем не водились деньги. Иногда, когда они вдруг изредка появлялись, родители жили спокойно – до следующего финансового кризиса, постепенно размазывающегося на недели и месяцы…
То, что Тим видел между Жекой и его подругой ночью и утром, те злость и раздражение, которые эти симпатичные ему люди почти не пытались скрыть, были версией истории гибели его собственной семьи. Настя с Жекой напоминали сейчас выброшенные на берег обломки кораблекрушения. А какие отношения могут быть между обломками? Но если есть правило, что отсутствие денег ломает взаимопонимание между людьми, нет ли другого, обратного первому? Что деньги могут создавать отношения, как это произошло с сестрой Ромки Финна, вышедшей замуж за бизнесмена.
– Весь толстый, – рассказывал Ромка другу, – противный и занятой. Но денег у него много. Почти пятнадцать миллионов на пластиковой карточке, я сам видел. Представляешь, Тим? Надька его скользкую плешь за эти миллионы и любит.
Может, если Тим поделится с Жекой и Настей деньгами, он станет для них кем-то вроде розового упитанного амура с луком и стрелами?..
Кажется, он уже делит шкуру неубитого медведя. Сначала надо найти деньги. А перед этим попасть к Лодочникам, не вызывая у них подозрений. Как только это сделать? Пока они шли через Роуску, утопая в снегах, Тим об этом не думал. Тогда главным было дойти, оставив решение прочих проблем на потом. Теперь «потом» наступило.
– Ну что там? – обернувшись, спросил бармен у Насти.
– Не дозвониться. Сеть все время пропадает…
– Так выйди на улицу! – нервно выкрикнула блондинка. – Может, там зацепит…
Настя прошла мимо мальчика, открыла дверь и оказалась на улице. Ее уход будто сорвал внутри Тима пружину. Хватит ему уже стоять просто так.
Он оглянулся на продолжающего оставаться безучастным ко всему происходящему Жеку и вышел следом за Настей. Та стояла посреди снегопада и сбивающимся голосом что-то объясняла в трубку. Значит, сработало. Чтобы не мешать девушке, Тим остановился на крыльце кафе.
– Да послушай ты! – услышал он, как сказала Настя невидимому собеседнику. – Какая разница, откуда я знаю твой номер? Тут человек умирает, придурок!..
Тим ухватился голыми руками за деревянные перила, словно мог этим взволнованным прикосновением как-то помочь девушке. А та опустила руку с телефоном и, не пряча его в карман, замерла, стоя спиной к мальчику. На фоне падающего снега она показалась Тиму похожей на обгоревший черный фитиль затушенной сквозняком свечи. Нехорошее сравнение, подумал мальчик и шагнул к Насте, обернувшейся на его шаги. Она произнесла, глядя мимо него.
– Сейчас приедет. Как раз заводился… Не знаю, что с ним будет… – и Тим не понял, кого из оставшихся внутри «Пляжного» она имеет в виду: истекающего кровью раненого или своего друга.
– А… А что с Жекой? – спросил он. – Он какой-то странный.
– Странный? – Настя коротко взглянула на мальчика. – Просто под наркотой.
Тим удивился. Он хорошо помнил Макса, сидящего на героине. Поведение брата, в такие моменты походящего на ищущую укрытие сонную муху, разительно отличалось от того, что происходило с Настиным другом. Когда он осторожно поделился своими сомнениями с девушкой, та поморщилась и отмахнулась:
– Жека на «быстром». Только у него уже отходняки начались…
Тим не стал говорить, что не понял ее слов. Внезапно ему стало не до того. В голове встревоженным дозиметром неслышно защелкали нейроны, перепрограммирующие его мозг, чтобы смогла выстроиться неожиданная цепочка: Макс – наркотики – Лодочники – Жека.
– Едет, – сказала вдруг Настя.
Тим обернулся и посмотрел в ту сторону, куда, прищурившись как снайпер, глядела девушка. Из меловой пелены метели к «Прибрежному» выкатывался джип.
И еще один – следом за первым.
* * *
Христосмобиль.
Так обозвала Настя машину, в которой они ехали в сторону ковчега. Тим и чадящий Жека – на заднем сиденье, Настя – впереди. За рулем – Кравец, плотный, но не толстый мужчина с редеющей шевелюрой, под расстегнутой черной дубленкой которого виднелся бледно-голубой свитер с вырезом и густые темные волосы, лезущие из-под дорогого кашемира. Тим заметил, как Кравец глянул на него в зеркало заднего вида. Снова не узнал, и мальчик успокоился. В конце концов, магистр Светлых Рыцарей Водолея видел его лишь однажды, когда Тим приезжал навестить Макса.
«Деньги спрятаны… На лодке…» Почему он сразу не подумал?
Первым к кафе подрулил вызванный Настей местный на старенькой, облезлой, в пятнах грунтовки, как в псориазе, «тойоте тундре».
– Это ты, Михеев? – спросила Настя у выбравшегося из кабины водителя в пуховике с белесой паутиной торчащих вдоль швов перьев. – Я тебе звонила?
– Мне. У вас тут правда кто-то коней задвигает? Или просто похмельем мучается?
Вторая причина для него, видимо, была не менее важной. Физиономия водителя, похожая на хищную зверюгу «тундры», выдавала в нем сильно пьющего человека, в данный момент случайно оказавшегося трезвым.
– Он внутри, – кивнула Настя, рукой указав на кафе. – Тот, кто умирает… Посигналь, что ты подъехал.
Водитель нырнул в кабину своего внедорожника и послушно надавил на пронзительный гудок. Один раз, потом другой. Вновь оказавшись рядом с Настей, озадаченно произнес:
– Им там помочь, наверное, надо…
– Что за христосмобиль? – спросила девушка, разглядывая замерший возле «тойоты» «Ниссан-Террано».
«Японца», прямо как татуировки тело настоящего якудза, украшали цветные аэрографические картинки, иллюстрирующие библейские сюжеты. Какие-то длинноволосые, похожие на Гэндальфа старцы, горящие деревья, смуглые люди с крючковатыми носами, с копьями и мечами, ангелы… Иисуса среди всей этой мифической толпы Тим не заметил. Почему же тогда «христосмобиль»?
– Да это Кравец, – скривился Михеев, – который у Лодочников за главного. И вообще, – то ли хмыкнул, то ли булькнул он, – у всех за главного. Это он сам так думает. Типа: видишь, там, на горе, возвышается крест, повиси-ка на нем…
– Эй! – крикнул от дверей кафе бармен. – Михей, ты сюда лясы поточить, бля, зарулил?.. Давай сюда!..
– Бегу! – ответил Михеев и вправду побежал, размашисто переступая
