— Маршал, могу ли я попросить у вас свободного перемещения до кухни? Я хочу полностью посвятить себя заботе о брате.
Скривив зловредную рожицу и всплескивая руками, Алексис внезапно замер, его мертвый глаз, будто просветил меня насквозь.
— Да, ходи ты, где хочешь…. Только запертые двери, должны оставаться запертыми…. Согласишься с тем, что мы оставим твою настоящую фамилию в тайне от Совета?
— Да конечно. Спасибо за понимание, Маршал Фантенблоу….
Пока, он верил мне. Не верил действительно, но сейчас поверил. Спасибо Фраю и его дару абсолютного приказа. Поверил лишь из любопытства. Им двигало желание узнать, что же происходит. Если его противники, а ему прекрасно известно, что это Орден Аметист, то он хотел выяснить какую игру они ведут. Он также подозревал о том, что именно Фрай, мой старший брат и есть лидер мятежных группировок дворян. Хотел участвовать в этой игре, чтобы с огромным триумфом выиграть. Я понимала природу этого желания. Рано или поздно медиумы устают среди людей и больше не способны выполнять свой прямой долг. Для нас люди не более, чем кучка муравьев. Мы лишь обеспокоены желаниями и приказами своего хозяина. Лишь перед ним мы преклоняемся. Нам, мудрейшим, темным, могущественным Богам Смерти, скучно. И мы ищем достойного развлечения друг с другом. Алексис не тронет ни меня, ни мальчика, пока не выяснит, что задумали мятежники.
Рафаэль читал книгу при зажженной лампе. Его спальня — тихий омут, в котором царствует полутьма. Ему претило быть в этой комнате, но он вернулся в нее, как будто к себе домой. Место куда хочется вернуться. Просто он привык к этой тьме, привык к этим пыткам и к этой боли. Его жизненные принципы. Ни к чему не привязываться и не чувствовать ничего лишнего, чтобы ни о чем не сожалеть. Медиумы ненавидят людей, но исключение — человек, который носит договор. Рафаэль был особенным. Рафаэль никогда и ни у кого не просил помощи. Ему неуютно, когда другие люди пытаются с ним сблизиться или предложить свою помощь. Он не привык быть слабым. Он ничего не боялся, даже своего заклятого врага и мучителя, Алексиса. Боялся, остаться снова в одиночестве. Так же как и я.
— Я принесла тебе обещанные сладости…. - налила ему чай. Заметила, как он обрадовался, что я вернулась невредимой. Но, как и всегда он сделала вид, что ничего не испытывал. Ребенок…. Потрогала ему лоб и принесла необходимые таблетки. Мы, наконец, остались одни и могли уделить друг другу максимум времени.
— Джульетт, сколько Алексису сейчас лет? — не отрываясь от книги, пока я нарезала торт, спросил он.
— Девятнадцать….
— Он ведь тоже умрет, в любом случае? — я пыталась понять причину его внезапной меланхолии и равнодушия.
— Почему ты делаешь такие выводы? — оторвавшись от книги, он посмотрел на меня. В аметистовых глазах горела печаль, необычайно яркая, как цветение сакуры весной. Красиво, но время ее цветения так скоротечно. Печаль неизбежности и смирения. Такую печаль я уже видела на нем, в день нашей встречи, когда он думал, что я пришла его убить.
— Потому, что мне кажется, что мы слишком похожи. Это доставляет мне беспокойство.
Взяла его за руку и села рядом, чтобы спиной сесть к его ногам. Его тепло — лучший обогреватель в мире, хоть мы и не чувствуем тепло и холод.
— Правда…. Вы похожи. Но это не важно…. То, чем вы похожи…. Каждый из вас использует по-разному. Ты смиренно выбрал участь, которая приведет тебя к смерти, но исполнению твоих желаний. Ты уйдешь, когда наступит момент…. Ты человек, но не боишься смотреть в глаза Богу Смерти. Алексис, сам являясь таковым, боится ее больше всего на свете. Он ищет бессмертия здесь на земле, из страха. Он потерял свою душу, а ты способен радоваться каждой минуте рядом со мной.
— Как бы я хотел, чтобы твои слова оказались правдой…. Ты все отдала ради меня…. Свою честь, свою любовь, свою преданность…. Предала Фрая, только потому, что я просил…. Имею ли я право на тебя? Я повинен во всем этом, а ты продолжаешь на меня смотреть с той же любовью и страстью…. Скажи…. Умоляю, скажи мне…. Скажи, что чувства не только долг договора.
Лизнула языком его пальцы. Еще больше этих чувств, чем больше он переживает из-за своей любви, тем ярче аромат источает его сладострастная, греховная душа. Душа, в которую я так влюблена. Нас связывала не только любовь, не только преданность и подчинение договору. У нас общие чувства — ненависть к Алексису и к людям. Как тонкие, но острые нити, нас связывали сразу несколько мощных чувств. Они кололи нас, доставляя боль и наслаждение. Линия, где наши отношения были грехом, а где договором стерлась. Он желал этого, желал познать эту тьму, чтобы сбежать от воспоминаний о своей слабости. Нас различало лишь то, что Рафаэль был человеком, но течет в нас одна кровь. Меня вдохновляло его поведение тем, что он был непредсказуем. Он в критических ситуациях поступает именно так, как мечтается….
— Договор, это как подпись на бумаге, сковывает фактические отношения. Моя любовь не похожа на человеческие чувства, но я действительно люблю тебя. Я пролью ради тебя, чью угодно кровь. И красным, кровавым бархатом нам будет выстлана дорога вглубь наших страстей. Не взваливай на свои плечи такой груз. Не думай больше об этом.
— Хорошо…. - без лишних слов он понял. Нам были не нужны слова, когда мы могли обмениваться чувствами. — Джульетт, налей мне горячую ванну и помоги….
Таблетки уже начали действовать, я отправилась в ванную. Я сняла сапоги, босиком веселее, хоть ощущаешь изменение поверхности под ногами. Моя кожа, пигментированная алмазной крошкой, не пропускала ни холода, ни жара. Налив горячую воду, я добавила туда масел и лепестки роз, пускай немного успокоиться.
— Позови, как понадоблюсь — я закрыла дверь в ванну, позовет, когда нужно будет. Должен же он приучаться хоть к какой-то самостоятельности. Даже если не хочет этого.
Пока он мылся, я развешивала нашу одежду и готовила кровать ко сну. Он слишком сильно переутомлялся, так что мог спать и днем. Открыв тяжелую шторину, убедилась, что территорию зимнего сада, куда выходили Императорские палаты, охраняли теперь куда более усиленно. Эти полумашины Алексиса, интересно вообще, до какой степени являются людьми? Они не уставали и не теряли бдительность ни на минуту. Что нам выгодно. Больше охраны, меньше подозрений к нам. Пускай видят, что мы ведем мирную жизнь.
— Джульетт! — когда я вошла, он сидел полностью в воде и в пене, лепестки роз мило запутались в его голове. Сейчас он сам был похож на дивный цветок. — Посиди рядом…. - боялся?
Я мыла ему шею мочалкой, когда он прервал свое молчание и произнес:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
