Запястье Сосии было покрыто чем-то липким. Она вытерла слизь о платье, оставив на нем жирное пятно. Ерунда. Там, куда она идет, от платья все равно придется избавляться, и очень скоро. Она продолжила свой путь к церкви Сан-Джоббе[201], где ее ждал Николо Малипьеро. Она уже могла различить тени молодых людей, которых она подрядила для этой встречи, – они лежали на ступенях у входа.
Она с самого начала знала, чего хотел Николо, и сегодня он это получит.
«Jede govna kao Grk alvu, ему понравится, и он будет жрать дерьмо, как греки – халву», – улыбнулась она про себя.
Сосия не видела, что за ней по пятам крадется какой-то карлик, перебегавший от одного дверного проема к другому, как не заметила и того, что он проскользнул за ней в дверь храма и спрятался за колонной. Она не услышала, как он придушенно ахнул, когда она принялась за работу.
* * *
– Но я чист, – упорствовал Ианно.
– Нет.
– Я не совершил ни одного из семи смертных грехов. Никто не сможет обвинить меня в этом.
– Но тебя видели занимающимся… отвратительными делишками.
– Какого рода? Я протестую!
Фра Филиппо потряс стопкой листов, испачканных следами пивных кружек. Это были доносы его информаторов, которые пропивали жалованье, зарабатывая его.
– Здесь написано, что тебя видели в «Трех звездах», а потом и «Четырех драконах», где ты разглядывал непристойные картинки, вел нечестивые разговоры с женщинами, ласкал и целовал шлюх и распевал отвратительные песенки. И это еще не все. Монахиня прислала мне письмо, в котором обвиняет тебя в том, что ты вел с нею нечестивые разговоры. Да, это монахиня из Сант-Анджело, но она все равно остается монахиней.
Ианно застонал, обхватил себя руками и что-то горячечно зашептал себе под нос.
– Твое поведение недопустимо, ты должен прекратить это немедленно.
– Каким же это образом? Вы поставили передо мной задачу найти шлюху печатников, и как я ее выполню, если не буду якшаться с такими, как она? Вы получаете самые свежие сведения…
– Ты должен последовать совету Григория Великого и Исидора Севильского. Если тебя охватывает желание к женщине, то мысленно представь себе, как ее тело будет выглядеть в смерти.
Ианно негромко застонал. К своему ужасу, фра Филиппо понял, что мысль об этом еще сильнее возбудила его помощника. Он поспешно добавил:
– Думай о грязной жидкости у нее в носу и мокроте у нее в горле.
Ианно умолк, переваривая услышанное в свете мысленных образов, вставших перед его внутренним взором, и те были совершенно очевидны для его наставника. Сидя за столом, фра Филиппо с неудовольствием смотрел на него, отметив сталактиты засохшей слизи в носу помощника и пятна на его штанах.
– Кроме того, ты должен обязательно думать о своем ангеле-хранителе, который наблюдает за тобой в твоей похоти, испытывая отвращение и унижение от представшей ему картины, звуков и запахов, от всего твоего недостойного поведения. Представь, что он вынужден наблюдать за твоим мужским достоинством в его постыдном напряжении, видеть обнаженные части тел нечестивых женщин и лицезреть акт Венеры во всем его ужасающем бесстыдстве.
Ианно пылко возразил:
– Но что мне остается делать, когда, находясь у вас в услужении, я вынужден выслушивать бесконечные сладострастные покаяния? Я потею и напрягаюсь… А слушать их от женщин мне вообще невыносимо. После этого, сколько бы я не ел и не пил, я просыпаюсь и обнаруживаю, что со мной случилась ночная поллюция!
Голос его поднялся до жалобного стенания. Терпение фра Филиппо лопнуло.
– Оставь меня, – распорядился он. – Мне не требуются сведения подобного рода. Я подумаю о том, как поступить с тобой. А пока я освобождаю тебя от служения мне.
– Но как же я буду добывать себе пропитание? На улице очень холодно…
– Почему меня должны заботить такие вещи?
Ианно побагровел и поклонился, после чего негромко проговорил:
– В последнее время от вашего имени я совершил много поступков, каковые никогда бы не совершил именем Господа нашего.
– Это угроза? Ты вознамерился шантажировать меня?
– Это не мой способ действия, – ответил Ианно.
Соотношение сил в комнате вдруг резко изменилось. Фра Филиппо поморщился, сообразив, сколько вреда способен принести его бывший помощник, оставшись без хозяина и твердой руки. Ианно низко поклонился и с важным видом вышел из комнаты, и даже его узкие ягодицы выражали непреклонное достоинство.
Глава шестая
…Вот ужо я вас …… Мерзкий Фурий с Аврелием беспутным! Вы, читая мои стишки, решили По игривости их, что я развратен? Целомудренным быть благочестивый Сам лишь должен поэт, стихи – нимало. У стихов лишь тогда и соль и прелесть, Коль щекочут они, бесстыдны в меру, И легко довести до зуда могут.
Сосия лежала на своей кровати в Сан-Тровазо, явно не отдавая себе отчета в том, где находится. Она слабо застонала, когда Рабино осторожно приподнял влажное покрывало. Сосию поразила отнюдь не чума, дамасская или какая-либо иная. Ему слишком часто приходилось иметь дело с запущенными венерическими болезнями, чтобы не понимать, что он видит. Ногти у нее на руках отливали оранжевым, словно глаза голубей; на коже горел жаркий румянец лихорадки.
Когда он развел ей в стороны руки, сложенные на груди, то на сгибе левого локтя обнаружилась книга, прижатая к телу столь крепко, что на коже остались глубокие следы.
Его первой мыслью было: «Сосия завела новый дневник своей отвратительной и грязной жизни».
Рабино вынул книгу и мрачно раскрыл, держа ее на вытянутой руке перед собой. Но вместо записей Сосии он обнаружил внутри печатный текст производства немецкого типографа Венделина фон Шпейера, супругу которого лечил. Он с изумлением понял, что держит в руках книгу стихов Катулла, любовные поэмы, которые так потрясли Венецию.
«Откуда у Сосии эта книга? – с горечью зазвучал у него в ушах внутренний голос. – Если это, как говорят, настоящие стихи о любви, то для чего они ей понадобились?»
Рабино положил книгу на край кровати и послушал ее сердце, отметив его знакомый нерегулярный ритм. Ее сердце всегда билось лениво и не спеша, тяжело и с усилием перегоняя кровь, словно у рептилии. «Здесь, во всяком случае, никаких перемен».
Он заметил у нее на шее нитку розовых жемчужин со сломанной застежкой. Раньше он их никогда не видел. «Вне всякого сомнения, подарок от одного из ее любовников», – с отвращением подумал он. Жемчужины были неправильной формы и слегка сморщенные, словно соски.
