— Пожалуй! Нести прежнюю "советскую" чушь он очень даже сможет! "Гвардия" она, как известно, "не сдаётся, она умирает". Его могут куда-нибудь выбрать "почётным членом" и даже доверить общественные деньги…
— ….которые он бездарно растратит! — и я не "подарок"! Как иногда всё же приятно вставить всё знающей сущности шпильку!
— Нет, пожалуй, ничего не выйдет! А рижская европейская квартира!? Как от неё отказаться? А культура? Латыши — не подарок, но и родина — не лучше.
— А каково было этническим немцам покидать Россию? Родиться, стать взрослым, получить образование, в совершенстве владеть русским языком, сделать его "родным" — вернуться на историческую родину! Каково!? А евреи?
— Необходимо в таких местах делать уточнение "родин": малая, или большая? Вот она, проклятая старость: память о прошлом могуществе осталась, а прежних сил для демонстрации могущества — нет! Кто тебя надоумил жаловаться президенту на латышей? После стенаний что-то изменилось в твоей жизни? Латыши на другой день после "моста" превратились в других латышей и стали встречать тебя с почётом и уважением? Снимать шляпы и кланяться? Перестали в спину говорить "оккупант"? Точно сказано: "прежде, чем наказать — Бог отнимает разум"!
Вернёмся к тому, с чего всё началось: все мы делимся на тех, кто команду "убей!" выполняет с удовольствием, на таких, кто, убивая себе подобных, мучается душевно, но в итоге всё же убивает. Последняя категория — те, кто никогда и никого не убьёт без команды "свыше".
Какая категория граждан преобладает на сегодня — статистических данных об этом ни у меня, ни у беса нет.
По природе наш герой был первой категории. По "приказу свыше" убивал не задумываясь, и с твёрдой уверенность в том, что "борется с врагами советской власти". "Защита социалистического строя" оправдывала всё. Война добавила свободы и позволяла "разгуляться чувствам". Это она родила о себе три слова: "война всё спишет" и эти три слова были сильнее любого адвоката. На сегодня знаю и без подсказок беса, кто был автором "оправдания": Кузя Лапердосов.
При совершении убийства главное "оружие" — это "обладать моральным правом на убийство". Такое право сидит в каждом из нас от рождения, но начинает "работать" по команде "сверху". Какое количество из прямоходящих экземпляров убивают и без команды — и об этом мы с бесом не знаем. Нам непонятны хроники нынешних уголовных событий, где рассказывается об убийствах без причин:
— Захотел — и убил!
Война, повторяю, тем и хороша, что в ней убивать можно без причин и особых разрешений "сверху". Хватало одной формулы "во имя защиты социалистической родины союза советских…" — и далее по тексту.
В дружинах древних викингов были особые воины, "берсерками" их называли. Один на ладью. Когда предстояло тяжёлое сражение, то такой воин принимал внутрь порцию гриба-галлюциногена, раздевался до пояса, брал в руки двуручный меч с названием "брагмар" и устремлялся в самое тяжёлое место битвы. Вид берсерка был ужасен тем, что все бьющиеся были в доспехах, как-то защищали тела, и только берсерк — голый по пояс! Это и пугало врагов.
Берсерк рубил всё, что двигалось! Рубил без остановки и передышки! В такие минуты сигналы "свой/чужой" им не воспринимались, он видел только шевелящуюся массу людей, кою нужно рубить. Это была машина для убийств. За время битвы берсерк истощался настолько, что часами лежал в беспамятстве.
— И у Кузьмы Петровича имелось многое от "берсерка". Если древнему викингу для входа в беспамятство нужен был гриб, то Кузьма обходился без грибов: ему хватало указаний "вышестоящих товарищей".
И вот он, финал! Отработавшие срок внутренности, не желающие сгибаться колени и третьи шейные позвонки, кои не дают голове повернуться в нужную сторону! И всё это в окружении врагов! "Где же вы теперь, друзья-однополчане?" те, кто лишал жизни "вражеских приспешников" под его руководством? Те, кто и до сего дня не обременён грузом с названием "совесть"?
Другие, в отличие от Кузьмы Петровича, менее почитаемые, простые рядовые, не требуют от президента новых тазобедренных суставов из титана, не жалуются на свои немощи и не просят защиты организмам от иностранцев. И живут в берлогах. Не "герои" потому что. Разные они. Кузьма Петрович имел одну цель в жизни: прожить каждую свою минуту хорошо! и только свою минуту, а чужие минуты его никогда не волновали.
— Лапердосова пожалеть следует! "Посочувствовать". "Выразить".
— Оно, конечно, можно такое сделать, но беда в том, что сочувствия со стороны он примет, как обязательное. Ты всегда обязан "выражать признательность", "он его заслужил". И после физической кончины всё едино "должен трепетать перед светлой памятью о нём". Сегодня основное назначение у Кузи — принимать потоки состраданий, а так же верить в них, или сомневаться. И есть ли желание сочувствовать Лапердосову? Вот что главное!
Родина пока не знает способов, как "защитить своего сына от нападок противных иноземцев", но она обязательно что-нибудь придумает. Она не допустит, чтобы чаша весов, к которой сегодня плотно прилипла старая задница Кузьмы Петровича, опустившись вниз, крепко приложилась к булыжной мостовой "славного города Риги"!
Глава 52.
Предвоенные застолья.
Был у отца и ещё друг по работе на городском "электрическом транспорте". Глубоко верующий человек, и думается, что дружба отца с ним держалась единственно на твёрдой вере в бога. Помню их долгие беседы о "вышнем", но что они обозначали — смысла разговоров тогда не понимал. И всегда, когда друг приходил к отцу, то, сообразуясь с "Правилами приличного поведения гостя", приносил "белую головку". Помню одно такое застолье.
Если войну остановить не могу, то отодвинуть её от себя на время действия алкоголя — в моих силах. Водка паниковать не позволяла. Что было терять двум неимущим людям? Какие блага терять в прошлой жизни?
"Отцы-командиры", откажитесь от роли "бескорыстных дураков"! Делайте своих подданных настолько богатыми, чтобы они и без ваших понуканий шли на защиту своих богатств! Помните: нищему защищать нечего, нищий не станет умирать за чужие блага! Нищего не тронет призыв "защищать родину"!
Встреча друзей происходила на кухне, и что она может оказаться последней — друзья об этом не думали. Помех застолью в лице матери не было, и они уселись за кухонный стол. Разложили нехитрую закуску из "анчоусов", хлеба и зелёного лука. "Анчоусы" — только моё, неправильное название любимой монастырскими пролетариями хамсы, выловленной в неизвестном водоёме. "Морепродукт" имел и другое обозначение: "на рупь — сто голов".
Интересно было наблюдать за процессом вскрытия водочной посудины: "открыватель" брал в руки бутылку "и на его лице появлялось вожделение". Затем сильно, бурно и со страстью, встряхивал емкость, направлял "выходом" в пол и, держа за "горло" левой рукой, правой ладонью крепко били в донце!
Сегодня знаю, что он делал тогда: устраивал "гидроудар". У больших специалистов пробке хватало одного "гидроудара" и она открывала путь к вожделенному напитку. Способность "пробочных вышибал" высоко ценилась в среде пьющих и таким наливали из "уважения к таланту". У отца не получалось вскрытие ни с первой, ни с третьей попытки, и когда такой "конфуз" случался, то друг тут же отбирал посудину с напитком и блестяще совершал операцию по её вскрытию. Не понимаю и до сего дня: если у хозяина не получается "классическое вскрытие", то за каким хреном допускаешь его до "операции"!? Почему, если у тебя она получается лучше, самому её не выполнить?
— А уважение к хозяину где?
Пиршество не могло иметь место в присутствии матери, а мать работала на "подёнке". Беседа начиналась после первой стопки и состояла из обсуждения текущих событий:
— Как жить-то дальше будем?
— Господь подумает о нас — отвечал отец
Счастливые люди! Все прочие верили в "силу и могущество партии большевиков", а эти двое "отщепенцев" уповали всего лишь на Бога! Чего было ожидать хорошего советской власти от явных "врагов и отщепенцев"!? Да чего угодно!
По мере достижения нужного "градуса" беседы плавно переходили к другим темам. Начавшаяся война забывалась и не пугала. Да и как она могла напугать двух друзей, если они твёрдо верили в формулу, давно и без них выведенную:
— "Если бог за нас, то кто против нас"? — уверенность в заступничестве бога не покидала друзей ни при какой житейской ситуации!
Застолье длилось до прихода матери, и было непонятным, удивительным для меня в их подходе к предстоящим событиям: почему бы ни разойтись за минуты до прихода матери? Почему они всегда ждали появления и активных действий с её стороны "по наведению порядка на суверенной территории?"
а) довольно резко, не выбирая выражений, мать выпроваживала гостя из кельи,
б) в маленьком зале на пол бросалась какая-нибудь подстилка и отец, без всяких споров и возражений, ложился отсыпаться от выпитого. Перед тем, как совсем погрузиться в "наркосон", отец что-то бормотал на непонятном языке. Очень дивился способности отца:
