– Хуанито, не уезжай, прошу тебя! – взмолилась Мира.
– Но почему, Эсмеральда? Я обещаю, что вернусь как можно быстрее. Это и для тебя важно, милая моя девочка!
– Это всё из-за той сеньоры? – несмело спросила Мира.
Хуан мгновение поколебался с ответом и этого оказалось достаточно для того, чтобы Мира поняла, что попала в цель. А Хуан сказал решительно:
– Я не хочу, чтобы тебя продолжали преследовать!
– Опять ты про это, Хуан! Только я знаю, что если ты уедешь, то мы долго не увидимся. Думаешь, мне будет легко?
Мира грустно смотрела на Хуана. В лице тёмными пятнами выделялись большие тёмные глаза, наполненные слезами.
– Откуда тебе может быть известно о долгой разлуке, Мира? – удивился Хуан. – Всё во власти Господа!
– Хуан, ты забыл, кто была моя бабушка! Она многое успела мне передать. А уж это я и сама смогла определить, без бабушкиного вмешательства. Послушай меня и откажись от поездки, Хуанито! Умоляю! Что я буду делать без тебя? Ты обещал бабушке!
Хуан вдруг задумался над словами Миры. Всё же постепенно он успокоился, стая думать трезво.
– Хорошо, Мира. Я подумаю о твоих предупреждениях. Можешь успокоиться.
Девочка подозрительно глядела на молодого человека. Её пристальные глаза смогли определить его растерянность и неуверенность.
Через два дня острота разговора с Мирой прошла. Хуан усмехнулся себе под нос, посчитав рассуждения девчонки простым нежеланием оставаться одной. Понимал, что Мира любит его и этим объяснил остальное.
Ещё три дня – и он распрощался с Мирой и Пахо.
– Мира, милая моя, ты помнишь место клада? Воспользуйся им, если появится необходимость. Пахо тебе поможет. Кстати, тот участок земли Кумбо отписал тебе ещё в прошлом году. Он твой и никто его у тебя не может забрать. И ещё, Мира. Оставь в бутылке записку, коль вынуждена будешь исчезнуть, – Хуан поискал глазами, указал место под деревом, выглянув в окно.
Девочка почти не слушала его, плакала, уговаривала Хуана остаться. Он был непреклонен, начинал сердиться. Неожиданно Мира стремительно вышла в дверь, хлопнув ею.
Хуан в недоумении смотрел в закрытую дверь, раздумывал.
И теперь, покачиваясь в седле, Хуан вспоминал последний разговор и всё острее чувствовал разлуку, правоту слов Миры. Но уж теперь отказаться от задуманного он никак не мог. Рядом трясся Нене, с которым шутки плохи.
– Зачем нам так далеко трястись, Хуан? Кругом столько асиенд.
– Эти усадьбы я не знаю, а ту, куда мы направляемся, я знаю отлично. К тому же это сложнее, чем ты думаешь, Нене. Тут замешана месть, понимаешь?
По знакомой дороге путники намного быстрее доехали до усадьбы дона Рожерио.
– Мы остановимся здесь, – Хуан оглядел глубокий овраг, уже знакомый по прежним делам. – Надо разведать усадьбу, оглядеться и составить план.
– Ты говорил, что начнём с какого-то Амбросио. Не лучше ли сначала добыть главный приз, а уж потом подчистить мелочи?
– Я не вижу тут мелочей, Нене. Всё очень важно и значительно.
В усадьбе была суматоха. Готовились к похоронам дона Рожерио. Он скончался в день приезда грабителей, и теперь в усадьбе было много народа, собравшиеся на печальное действо.
– Хуан, не кажется ли тебе, что это отличное время для нашего дела? – настойчиво допытывался Нене. – Людей много, никто ни за чем не следит. Самое время обделать наше дело, Хуан.
– Возможно, – в раздумье согласился Хуан. – Иди-ка ты в дом и разведай, как там можно действовать. Никто на тебя не обратит внимание. Тебя никто там не знает и примет за одного из слуг гостей.
Нене вернулся поздно ночью. Хуан уже спал и вскочил, схватившись за пистолет.
– Всё в порядке, Хуан! – потёр ладони Нене. – Там такое творится! Завтра похороны и мы должны тотчас выполоть наш план. Собирайся, Хуан.
– А Амбросио? Ты его нашёл?
– Нашёл! И очень легко! Он всё время крутится там. Он ушёл к себе в хижину. Поторопись! До утра не так много времени осталось.
По дороге Хуан подробно поведал Нене план дома, расположение кабинета, спален, особо нацелил матроса на кабинет и спальню дона Рассио.
– А спальня сеньоры? Там ведь должно быть достаточно ценных украшений, Хуан. Я не хочу пропустить такое место.
– Поступим так, Нене. Я занимаюсь Амбросио, ты лезешь в дом. Встречаемся в овраге сразу после дела. Кони готовы и мы легко ускользнём отсюда.
Нене согласно кивнул, проверил мачете, пистолет и кинжал.
Они расстались вблизи дома. Он был погружен в мрачное молчание. Лишь из окон гостиной лился слабый свет свечей и тихо доносился монотонный голос падре, отпевавшего усопшего.
Грабители обменялись понимающими кивками, Хуан ободряюще толкнул Нене в спину и проследил, как тот пробирается вдоль стены кустарника к дому.
Сам Хуан вернулся к хижинам надсмотрщиков. Он знал местонахождение Амбросио, уверенно проскользнул по обочине тропы, осмотрелся, прислушиваясь.
Он опасался собак, хотя не был уверен, что они в эту скорбную ночь, полную незнакомых людей, будут отпущены на свободу. Так оно и было. Хуан издали услышал их беспокойную возню в загородке.
Было за полночь. Луна слишком старая, чтобы хорошо освещать местность. Её свет только усугублял мрачность ночи, густые тени прятали всё, что требовало тайны.
Хижина Амбросио выглядела почти обычно, если не считать того, что сквозь щели стен не пробивался никакой свет. Этих щелей просто не существовало.
И крыльцо имело две ступени, в то время, как остальные хижины вовсе не имели крыльца. И пол в хижине, Хуан это вспомнил, настлан из обтёсанных жердей, достаточно сильно скрипевших.
Открыть дверь было делом нескольких секунд. Любопытно было взглянуть на это жильё сейчас, после долгого отсутствия, но темнота в душном помещении была почти полной.
По храпу Хуан осторожно определил место гамака. Он подкрался вплотную к спящему. Тот тихо похрапывал. Хуан некоторое время раздумывал, потом осторожно вытащил тонкую верёвку, неторопливо просунул её под гамак и ещё более осторожно опустил одну руку Амбросио вдоль туловища. Тот заворчал, не проснулся, лишь вздохнул.
Хуан быстро стянул узел верёвки. Амбросио проснулся, хотел вскочить, а кинжал уже царапнул его шею.
– Лежи спокойно, собачье дерьмо! – прошипел Хуан, изменив голос. – Ни звука, коль жизнь дорога! – он торопливо и крепко завязывал узлы. Потом Хуан связал ноги, тонким шнурком притянул горло к сетке гамака, разбросав одеяла под телом.
Выпрямился отдохнуть и перевести дух. Амбросио тихо спросил:
– Какого чёрта тебе нужно? Денег?
– И денег тоже, – ответил Хуан после заминки.
– Бери и оставь меня в покое, иначе тебе крышка.
– Говори тише, подонок! Где деньги?
Амбросио ответил. Хуан пошарил рукой, нащупал кожаный мешочек-кошель, встряхнул его. Спросил тихо:
– Сколько тут?
– Всё равно ничего больше нет! Все здесь!
– И те, что получил за смерть старухи и негра?
Амбросио встрепенулся. Попытался поднять голову, но в шею врезался шнурок, и он отбросил эту попытку.
– Кто ты? Откуда знаешь про это?
– Не твоего ума дело, змея, кайман вонючий! Кто приказал?
– Кто ж ещё? Дон Рассио!
– А сеньорита? Она что?
– Её здесь не было. Она уехала к родственникам в Сан-Хуан. Уже больше двух месяцев будет. Что ты собираешься делать?
– Где остальные деньги, Амбросио? Их должно быть больше!
– Я что, трезвенник? Улетели денежки. Вот всё что осталось!
Хуан пошарил по пальцам Амбросио. Сорвал перстень. Больше ничего не нашёл. Ещё немного помедлил.
– Ладно, Амбросио. Мне пора.
Амбросио хотел что-то спросить, не успел. Хуан быстрыми движениями затолкал в рот тряпку. Тот мычал, трепыхался, но верёвка держала крепко.
Хуан не стал больше разговаривать. Придавил лицо Амбросио ладонью, нащупал концом кинжала глаз и слегка надавил. Испанец задёргался, замычал.
Второй глаз Хуан не осмелился выколоть, но и оставлять Амбросио так было слишком опасно. Он поднял ноги испанца и полоснул под коленом жилу.
