Она скривилась недовольно, потом улыбнулась, согласно кивнула и бросилась целовать Хуана. Тот никак не мог предугадать её порывы, стоял с глупой улыбкой.
Вечером, при свете единственной свечи, Хуан наблюдал уставшую Миру. С удовлетворением видел, как посвежело лицо девочки, как повеселели глаза, и удивительно порозовели щёки. И отметил, что в фигуре её появились черты приближающейся взрослости.
В Сан-Хуан въехали уже в сумерках. Город оглушил Миру своим величием и многолюдством. Большие здания вельмож, дворцы и собор покорили её, восхитили и испугали.
Роскошные наряды прогуливающихся сеньор и сеньорит в сопровождении служанок и кавалеров были так живописны, что глаза разбегались.
– И мы тут будем жить, Хуанито? – прошептала Мира, возбуждённо блестя глазами во все стороны.
– Ещё не знаю, но вполне возможно, – ответил Хуан не совсем уверенно. – Сейчас поселимся в номере постоялого двора, а завтра будем думать, Мира.
Уже с неделю Хуан жил со своими друзьями в городе. Он снял часть дома из двух комнат. В маленькой жила Мира, а большую заняли мужчины. И хотя в комнатах обстановка была вполне скромной, Мире казалось, что она живёт во дворце губернатора.
Хуан запретил ей одной выбегать на улицу. Играть с детьми она ещё не могла. Нужно ещё познакомиться с ними, а это не так-то просто. Квартал располагался поблизости от моря, жили в нём люди вполне состоятельные, и своих детей держали в строгости.
Зато Мира часто выходила то с Пахо, то с Хуаном погулять по набережной, по главной площади с величественным собором и дворцом губернатора. Ей всё было интересно, ново, и занимательно. Но отсутствие друзей угнетало, заставляло грустить, жалеть по старой жизнь, полной мелких радостей и веселья.
Лишь уезжая на мулах к морю, подальше от шума улиц, она позволяла себе порезвиться, сбросив чопорное платье, оставаясь в одной длинной до колен рубашке. Хуан с любопытством смотрел на её смуглые стройные ноги, мелькающие то по песку, то бултыхающиеся в прозрачных водах бухты.
– Ты, конечно, плавать не умеешь, – сказал Хуан с весёлыми искорками в глазах. – Необходимо тебя научить.
– Ага! Разве я смогу? Это, наверное, очень трудно, Хуанито!
– Если захочешь, то за три дня сможешь немного проплыть. Шагов десять.
– Тогда я хочу! Учи, Хуанито! Ты должен хорошо плавать! Покажи!
Хуан охотно демонстрировал своё умение, Мира визжала в восторге, торопила с обучением.
– Лучше всего научиться сначала нырять, – говорил он серьёзно. – Ты не должна бояться воды и свободно задерживать дыхание под водой. Вот так, – и он старательно показывал.
Через некоторое время она уже с удовольствием ныряла, но этого ей было мало. Хотелось большего.
– Ты поддержи меня немного, а я попробую плавать, Хуанито!
Он немного поколебался, но согласился. Придержал Миру рукой под живот и грудь и вздрогнул, ощутив упругость девичей крохотной груди, только что начавшей расти.
Мира ничего не замечала, лишь барахталась, фыркала, захлёбывалась и истошно визжала и смеялась, когда вода позволяла это.
Скоро Хуан отказался от такого способа обучения. Он был смущён, скрыть это было трудно, но Мира ничего этого не замечала. Она неудержимо требовала внимания, пока не устала настолько, что запросилась на горячий песок.
– Пора домой, – строго молвил Хуан. – Смотри, скоро гроза начнётся, мы все промокнем, Мира.
– Мы и так мокрые, а пресная вода нам будет только полезна!
– Нет, Мира! Поедем. Уже пора.
После этого дня Мира постоянно требовала от Хуана моря, и тому приходилось каждый день ездить с нею купаться. Как он и предполагал, Мира вскоре уже плавала и с каждым днём успехи становились всё ощутимыми.
– Здорово, правда, Хуанито? – кричала она звонким голосом и блестела восторженными глазами.
– Ты сумасшедшая, Эсмеральда! – строго выговаривал он ей, но должен был признаться, что эта девчонка всё больше нравилась ему, волновала, заставляла думать о себе. – Ты скоро замучаешь меня своим плаванием, Эсмеральда! Отдохни хоть немного!
– Не буду! Тут у меня никаких игр, никаких друзей! А ты хочешь лишить меня и плавания! Кто научил? Так терпи! Обещал заботиться, так выполняй!
Он сердился, но в то же время ему нравились мелкие капризы девчонки, в то время, как в серьёзных делах или разговорах, Мира проявляла завидное терпение, выдержку и понимание.
– Мира, мы не можем вот так без дела сидеть на месте, – говорил он обеспокоенно. – Так мы скоро все деньги проедим, а что потом?
– Почему же ты тогда ничего не взял из клада бабушки? Ты говорил, что там достаточно для всей жизни..
– Из этих денег тебе жить всю жизнь, Мира, – говорил Хуан назидательно.
– Так ты что можешь предложить взамен? Я ведь ничего не понимаю в них.
– Надо где-то работать, Эсмеральда. Зарабатывать деньги, иначе никаких кладов не хватит. А я кроме, как работать на земле, тоже ничего не умею.
Мира наморщила лоб, стала похожа на донью Корнелию. Потом спросила:
– Вот ты платишь за житьё в этом доме. Значит, это выгодно хозяйке?
– Естественно, Эсмеральда. Иначе никто бы не сдавал дома в наём.
– Мы бы тоже могли купить дом или два и сдавать их людям. Это приносило бы нам доход?
– Смотря как вести дела. Тут тоже есть, видимо, свои законы, порядки. Уметь надо это дело продвигать.
– Можно нанять знающего человека, и он будет управляться со всем этим!
– Смотри-ка на неё! Мира, ты скоро сможешь и самостоятельно жить, распоряжаться своими деньгами! Молодец! Тебе необходимо достать несколько книг, будешь читать, и учиться вести дела. Сможешь?
– Конечно! Что тут такого? Читать и писать я умею, можно и ещё лучше научиться. Бабушка постоянно говорила мне, что я должна сама устраивать свою жизнь, Хуан. И если ты поможешь, то дело у нас пойдёт.
Хуан улыбнулся. Деловитость Эсмеральды иногда просто обескураживала. И во многих случаях в её словах угадывалось мудрое понимание, трезвое суждение вперемешку с наивными детскими представлениями о жизни.
Он-то уже знал, что жизнь не только сурова, но и жестока, опасна, и палец в рот судьбе лучше не класть. Множество раз он испытывал это на собственной шкуре, иногда обжигаясь и помаленьку приобретая опыт и клыки с когтями, готовыми в любую минуту вцепиться во врага.
Всего этого Мира ещё не знала, не испытала, и ей ещё предстояло вкусить жизненного опыта. В этом ей придётся слишком много познать грязного.
Подобные мысли всё чаще возникали в голове молодого человека. Они беспокоили, волновали, заставляли искать выход. Его-то он и не мог ещё ухватить, определить и понять.
Неожиданно одна встреча всё перевернула в его сознании.
Они с Мирой гуляли после сиесты по набережной. Был тихий вечер. Промытый воздух ещё хранил свежесть дневного ливня. Тёплый ветерок продувал набережную. Много богатого люда вышли на прогулки.
– Хуан! Дон Хуан! – Услышал тот знакомый голос.
Повернулся, неожиданно резко, стремительно, словно его обожгли.
В трёх шагах от него стояла Габриэла с чёрной служанкой. Её лицо сильно изменилось, подурнело, покрылось слабыми пятнами. И живот. Он уже солидно выпирал, придавая её фигуре странное, нелепое положение. На лице играла непонятная усмешка.
– Неужели я так изменилась, дон Хуан? Подойди же, я не укушу.
– Приветствую, сеньорита, – выдавил Хуан из себя. – Как ты оказалась в этом городе? Ах да!.. – И он многозначительно бросил взгляд на её живот.
– Ты мог догадаться об этом, Хуан! А это кто? Неужели та сам?.. – Она запнулась на полуслове. – Понимаю...
Мира вопросительно вскинула глаза на Хуана. Тот был сильно смущён, взволнован, не нашёлся, что ответить и молча рассматривал Габриэлу.
– Ты ошибаешься. Это не то, что ты думаешь.
– Не уверена, Хуан, – она многозначительно повела бровями, улыбнулась, давая понять, что сходство с отцом можно было проследить. – Как тебя зовут, девочка? – Наклонилась она к Мире.
