Желая уберечь остальных от того ужаса, что таился в мешке, Халь сам взял его.
– Пока вы не покоритесь принцу Тудвалу, каждый час здесь будет прибавляться новая голова, – мрачно сообщил гонец.
Король Дагонет, все еще уверенный в том, что сын его либо и сам в плену, либо просто не знает о том, что отец ищет мира, слал в Торра-Альту гонца за гонцом. Но теперь никто не желал идти: от предыдущих-то посланцев вернулись лишь головы. Когда первый из слуг Дагонета отказался повиноваться, разгневанный король всадил в сердце ослушнику кинжал.
– Никто не смеет идти мне наперекор. Никто!
Кроме Тудвала, подумал Халь и, приподняв брови, вернулся к горячим дебатам с бароном Бранвульфом. Отчаявшись придумать план получше, чем заманить хобгоблинов в каменоломню, братья ожесточенно спорили, и Халь остро осознавал, что пока они тут препираются, там, в Торра-Альте, гибнут люди.
Кроме того, смущали новости с западного побережья Бельбидии: королю Рэвику доложили, что в Писцеру приплыло множество каких-то странных, невиданных кораблей с очень высокими носами.
Однако эта новость вскоре забылась из-за другой, куда более трагичной: погиб один из сыновей Бульбака. Широкогрудый барон пришел в неистовство.
– Если понадобится, я пойду один! – взревел он, хватаясь за тяжелый меч, что висел на стене в зале. – Эй, люди, кто со мной? Мы уже столько дней вязнем в сплошной болтовне, а никому так и не удалось придумать план лучше, чем у Халя. Мой народ гибнет, я в ответе за него. Я положу этому конец! Если убрать хобгоблинов и троллей, то есть еще шанс ворваться в крепость. А значит – наша задача ясна. Я первым встану на выходе из каменоломни и буду стоять насмерть, сколько потребуется.
Хелена, его жена, отказавшаяся покинуть мужа, разразилась рыданиями:
– Нет, муж мой, нет!
– Я думал, ты давно разлюбила меня, – произнес он с удивительной нежностью.
– Разумеется, я люблю тебя! – Баронесса залилась румянцем.
– Почему же все эти годы ты так скверно обращалась со мной? – ласково спросил Бульбак, заключая супругу в богатырские объятия.
Та пожала плечами.
– Таков уж мой нрав. Ты сам бы не хотел, чтобы я изменилась. Но, умоляю тебя, пусть на вылазку идут лишь одинокие воины.
Бульбак крепче обнял ее.
– Бесценная моя любовь, я уже стар, сыновья готовы занять мое место и любой из них прекрасно может править баронством. Так что мне в самую пору идти.
– Нет! – настаивал Дагонет. – Тудвал сам уйдет! Я же приказал…
Он не докончил фразы. На пороге зала стоял воин в разорванной и залитой кровью одежде, на голове у него зияла рана.
– Я знаю тебя! – обвиняюще вскричал король Кеолотии хриплым срывающимся голосом. Воин кивнул.
– Я возглавлял эскорт принцесс. Хобгоблины пощадили меня лишь для того, чтобы я отвез вам вести. Принцесса Кимбелин и леди Кибиллия взяты в плен.
– Моя дочь! – застонал Дагонет. – Опять!
Беды Дагонета мало волновали Халя. Молодой воин искал глазами Кеовульфа. Рыцарь весь дрожал и держался за спинку стула, чтобы не упасть. Лицо его было бледно как мел, расширенные глаза потемнели.
Перехватив взгляд друга, калдеанец ринулся к нему.
– Халь, ради всего святого, у них моя жена и ребенок. Мой сын! В следующий раз в мешке окажется его крохотная головенка и голова Кибиллии. Ты мой друг, я не хочу терять тебя, но ты должен заманить этих демонов в каменоломню, чтобы я прорвался в Торра-Альту и спас свою жену и сына.
Всеобщее внимание привлек сокрушительный треск. Барон Бульбак с силой хватил мечом по столу, перерубив его пополам.
– Сперва мой сын, а теперь еще это! Они забрали мою дочь! Пусть я тысячу раз погибну, лишь бы спасти ее! Кеовульф сжал зубы.
– Надо приготовиться.
Его била неудержимая дрожь.
– А теперь послушайте. – Никто более не препятствовал Халю, и молодой воин взял командование на себя. – В Торра-Альту может проникнуть лишь небольшой отряд.
Бранвульф кивнул.
Халь не собирался открывать местоположение тайного входа: ни один торра-альтанец не выдаст уязвимых мест крепости.
– Кеовульф, тебя поведет Пип. Он знает вход и туннели, что ведут к темнице. Сперва освободите торра-альтанцев. А потом отправляйтесь за Годафридом, Тапвеллом и Тудвалом.
– Сын нужен мне живым! – прорычал Дагонет. – Он похитил у меня Кимбелин и поплатится за это.
– Я должен отобрать добровольцев, – негромко промолвил Халь и зашагал прочь из душного зала Бульбака.
Отряды бельбидийцев, ополчение с полей Наттарда, Иотунна и равнинных деревушек Торра-Альты, а также горстка людей Дагонета стояли лагерем вокруг манора Бульбака. Усталые, плохо обученные ополченцы вынуждены были постоянно нести стражу, каждую ночь отражая нападения полчищ хобгоблинов.
Халь велел всем собраться и, встав на сухую каменную стену, обратился к ним с речью:
– Нас мало и с каждым днем становится еще меньше. Даже принцесса Кимбелин и дочь барона Бульбака взяты в заложники. Тапвелл с Тудвалом требуют, чтобы мы отдали им все королевство. Если не остановить их, погибнем мы все, до единого. У меня есть план, как их разбить.
Он не кричал, голос его, спокойный и властный, легко разносился над притихшей толпой.
Халь не стал посвящать солдат в детали своего плана, сказал лишь, что от тех, кто отправится с ним, потребуется величайшее самопожертвование, какое только можно вообразить.
– Едва ли хоть один человек из тех, кто пойдет со мной, вернется домой живым, – хладнокровно произнес он. – Но если мы погибнем, то с сознанием того, что отдали жизни ради спасения остальных. У нас хотят отобрать все: наши земли, наших жен, наших детей. Мы не допустим этого! Мы встанем грудью против врага и по истечении веков имена тех, кто отдал жизнь за других, останутся в истории. Кто со мной?
По рядам прокатился дружный рев, и прошло несколько минут прежде, чем Халь смог продолжать:
– Вы все – славные воины, но мне требуется совсем немного народа. Пусть те, кто готов идти, через час явятся ко мне на передний двор. Проведите это время с толком. Поговорите с друзьями, хорошенько подумайте. Не принимайте решение на горячую голову, второпях. Если нам суждено пасть в битве – пусть мы умрем свободными людьми, по собственному нашему выбору. Я приветствую вас и горд тем, что стою среди вас.
Отсалютовав солдатам, юноша спрыгнул со стены и вернулся в манор. По полю у него за спиной разлилось молчание, подобного которому Халь никогда еще не слыхал прежде.
Задолго до истечения условленного часа во дворе собралось больше семидесяти человек. У Халя упало сердце – так не хотелось самому выбирать смертников. Что еще хуже, среди них был Пип.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
