Обмен улыбками.
– Мсье турист из…
– Из Голландии, конечно.
Барышня смеется.
– Почему обязательно из Голландии? Есть и такие, которые прямо из Германии. Но вы ведь, наверно, знаете, куда вам надо обращаться.
– Я забыл… Какие-то непонятные два слова.
Барышня кокетливо строга:
– Если вы забыли, я вам напоминать не стану. Надо было записать. Это направо, за «Баскским баром», и потом вверх по аллее, вдоль парка.
На площади, чтобы не заблудиться, спрашиваю у полицейского Начо Энеа.
– Вверх, за «Баскским баром», по аллее.
Велосипедист, нянька с колясочкой и бровастая дама любезно направляют туда же. Испанский священник на тот же вопрос коротко отвечает:
– Идите за мной. Я направляюсь туда.
У самого входа, несмотря на знойный полуденный час, оживление, стоят пять машин; из одной люди выходят, в другую усаживаются. На воротах лаконическая надпись: «Начо Энеа». По-баскски это значит: «У себя». За каменной стеной, в глубине сада, спрятан большой дом, стрелки и надписи ведут к нему. В доме обитают не баски, а испанские фашисты. Но они здесь у себя.
Внутри дома настоящая посольская или консульская канцелярия. В приемной куча ожидающих, на стенах фашистские, монархические плакаты и флаги, кружки для пожертвований на мятежную армию и «испанскую фалангу», проспекты сан-себастьянских, севильских, бургосских гостиниц. Над камином пришпилена инструкция по переходу границы. Нужно: 1) иметь выездную или транзитную французскую визу, 2) получить разрешение военных властей, 3) дать просмотреть багаж на таможне, 4) пройти пешком мост…
Секретарь с кучей бумаг шныряет туда и обратно. С некоторыми посетителями он объясняется сам, других пропускает за плотно закрытую дверь, к высшему начальству… С меня хватит и секретаря.
– Что вам угодно?
– На несколько дней в Сан-Себастьян. Из Голландии.
Секретарь интересуется паспортом, но я предпочел забыть его в гостинице.
– А как с выездной французской визой? Есть она у вас?
– Пока нет.
Секретарь размышляет.
– Тогда обратитесь к господину Беренвилю. Вы найдете его в «Баскском баре», в конце аллеи, внизу. Возьмите с собой анкетный листок. Верните его заполненным.
Анкета содержит обычные в таких случаях вопросы и адресована командиру Шестой дивизии в Бургосе.
Покидаю Начо Энеа с легким чувством разочарования. Никакой таинственности! Просто-напросто посольство фашистских мятежников на французской территории.
«Баскский бар» оказывается шикарным французским кабаком-дансингом. Такие учреждения обычно открыты только по ночам. Но нет, здесь и сейчас есть публика. За двумя столами оживленно пьют пиво и болтают на берлинском диалекте здоровенные молодые люди. Типичная стрижка рейхсвера: кругом головы под машинку, на макушке – намасленный пробор. Явные туристы, бесспорно из Голландии…
Официант у стойки понимает, что я пришел сюда в час дня не танцевать.
– Вам, наверно, нужно мсье Беренвиля? Он в Начо Энеа, вернется с минуты на минуту. Эти господа его тоже ждут.
– Нет, я уж зайду в другой раз.
Господин Беренвиль – лидер местных фашистов и руководитель переправы к Франко. «Баскский бар» – его приемная. Это все в порядке вещей. Гораздо более трогательно другое. В трехстах шагах от Начо Энеа, в другой вилле, проживает безвыездно с начала фашистского мятежа господин Жан Эрбетт, числящийся до сих пор послом Франции при республиканском испанском правительстве.
…Отсюда недалеко до Беобии. Вот Беобия. Река, пограничный, или, как его здесь называют, интернациональный, мост. У моста – французская таможня, жандармы, полиция, контрольно-пропускная будка. Изредка подъезжают автомобили, из них выходят богатого вида господа, на секунду заглядывают в будку и сейчас же идут по мосту на испанскую сторону.
Пограничники рассказывают:
– Третьего дня сюда опять перебежал унтер-офицер из фашистской армии. Ну и стрельбу же открыли они по нем! Прямо чудо, что никого из нас не убили!
– Неужели так и стреляли по французской стороне?
– А как же! Из пулеметов. Посмотрите сами.
В самом деле, стены домов, обращенные к границе, изрыты пулями. Несколько пуль попало даже во французский пограничный знак, сбили с него эмаль.
– И вы ничем не ответили?
– У нас не было приказа.
– По вас стреляют из пулеметов через границу – и вы ничем на это не реагируете?
Офицер-пограничник грустно разводит руками.
– Поверьте, если бы нам дали возможность, мы показали бы, что можем охранять честь французской границы.
– А органы международного контроля?
– О, их это трогает меньше всего! Их задача – обеспечить невмешательство туда. Насчет вмешательства сюда – они правы, когда говорят, что Франция могла бы сама обеспечить себя от этого.
…В Эндейе главный перевалочный пункт между Францией и лагерем Франко. На пограничном мосту движение, как на бульваре. В будке должен быть контролер, голландский офицер. Должен быть, но его нет. Пограничники объясняют: он обедает.
– Он обедает с утра да поздней ночи. Вы найдете его в ресторанчике около вокзала. До установления международного контроля мы не знали, сколько способен выпить в день один голландец. Чем дольше живешь, тем больше узнаешь интересных вещей.
На другом конце моста неподвижно стоят жандармы генерала Франко. Все те же черные лакированные королевские двухуголки, те же лимонного цвета ремни. Вдруг они вытягиваются, берут на караул. Через мост на нашу сторону катит щегольской автомобиль. Рослый мужчина развалился на заднем сиденье, снисходительно машет рукой французской страже и, не останавливаясь, удаляется по шоссе. Кто это? Майор Тронкосо, военный комендант мятежного Ируна.
– И часто он сюда приезжает?
– По нескольку раз в день. Он пользуется правом беспрепятственного проезда туда и обратно. Ведь у него масса дел тут, во Франции.
На станции пробую разыскать представителя международного контроля. Это очень легко – все знают, где обедает голландец. Вот и он: салфетка узлом обвязана вокруг шеи, чтобы не упасть, на столе батарея бутылок. Стараюсь вступить в разговор, но, увы, бравый представитель голландской армии не вяжет лыка. Где же тут контроль, – хоть бы из-за стола суметь встать!
В Эндейе тоже вчера составлен протокол об обстреле границы неизвестными лицами с испанской территории.
«Неизвестный» обрушивает с борта военных самолетов тонны взрывчатых веществ на французские города. «Неизвестный» обдирает пулеметным огнем французские пограничные знаки.
«Неизвестный» топит британские торговые пароходы. «Неизвестный» вмешивается всей силой своего могущественного оружия во внутренние дела Испании, в борьбу ее народа с фашистскими мятежниками. Не слишком ли далеко зашел этот уже всякому ребенку известный «неизвестный»? Не нарушены ли им все границы терпения? Не слишком ли уж тесно стало в мире от его безнаказанных, все более яростных и дерзких бросков и прыжков?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
