он из Люцераса.
– Ну да. Конечно. – Я кивнула, благодаря небо за то, что ситуация так легко разрешилась.
– Рано или поздно тебе придется познакомиться с первокурсниками. Они теперь тоже люди, – поддразнил меня Ридок с натянутой улыбкой. Он согласился с тем, на что мы решились, но, естественно, переживал из-за реакции летунов.
– Ее можно понять, – сказала Имоджен, входя к нам из кухни с кружкой; за ней следовала Марен. – За последние шесть недель отряд прирос шестью первогодками и шестью летунами.
– Мы ведь в отряде с июля, – удивилась Визия.
– До Молотьбы вы не считаетесь. – Имоджен пожала плечами, оглядывая комнату. – Пожалуй, пойду спасу Квинн от Кэт.
– Только чтоб без крови на полу в доме моей сестры! – Рианнон взглянула так, что было ясно, что это не шутка.
– Да, мамочка. – Имоджен шутливо отдала честь свободной рукой и направилась к Квинн.
Марен села рядом со мной, и Рианнон подняла брови, задавая очевидный вопрос.
У меня сжалось горло. Ну, поехали. Это же и была причина, ради которой мы спланировали сегодняшние посиделки, так почему я вдруг занервничала?
Потому что не обсудила это решение с Ксейденом – хотя с тех пор, как они с Бреннаном решили перестроить систему боевых отрядов, он и появлялся дома не больше одного дня в неделю.
«Ты все делаешь правильно», – сказала Андарна.
«Благородно», – поддержал ее Тэйрн.
– Давай, – сказала я Рианнон, вцепившись в кружку обеими руками.
– Внимание! – объявила Ри, поднимаясь с места. Она посмотрела на каждого кадета, и разговоры вокруг нас стихли. – Для всадников отряд – это больше чем боевая единица. Мы семья. Чтобы выжить, нам нужно доверять друг другу на поле боя… и вне его. И мы доверяем вам эти данные. Готовы доверить. – Она посмотрела на меня.
Мы готовили чуть ли не измену, но я даже не представляла, что могла бы поступить по-другому.
Я глубоко вздохнула, чтобы успокоить нервы.
– Я переводила дневник Уоррика, одного из Первых Шестерых, который установил чары в Басгиате. – Это я уточнила на случай, если кому-то не была знакома наша история. – В надежде, что мы сможем поставить чары в Аретии до того, как виверны выберут нас следующей целью… И кажется, я знаю, как это сделать. Но поэтому мы и решили поговорить с вами. Ибо это значит, что вы, летуны, лишитесь магии.
Летуны ошарашенно уставились в ответ. Даже глаза Кэт расширились, казалось, от страха.
– Мы знаем, что за последние две недели пали еще два поромиэльских города, отчего Дрейтус стал уязвим, и Ассамблея хочет, чтобы чары действовали уже сейчас, – продолжила Рианнон. – О чем вы, как мы считаем, имеете право знать.
– Знать что? – Кэт встала, скрежетнув стулом по деревянному полу. – Что вы убьете нашу способность транслировать? Наши грифоны еще с трудом стоят на ногах, а теперь вы нас оставите еще и без магии?
– Установка защитных чар была нашей целью задолго до вашего появления. – Имоджен оттолкнулась от стены и небрежно опустила руку к бедру, поближе к любимому кинжалу. Она придвинулась к Кэт, а Квинн обошла разгневанную летунью с другой стороны.
– Но теперь здесь мы, – парировала Кэт. – Если бы мой дядя знал, что вы нам свяжете руки, он бы в жизни не пошел на сделку!
– Возьми себя в руки, Кэт. – Бреген говорил спокойно, но его взгляд был острым, как нож, когда он поднял левую руку, чтобы удержать Кэт от наступления на нас. – Когда появятся чары? – спросил он меня.
– Как только я сообщу Ассамблее о своем открытии.
Этим утром камень отчетливо гудел – вибрация в той впадине напомнила мне, как Ксейден рассказывал об арсенале в Сэмарре, где хранились кинжалы с навершиями из сплава.
– А когда ты расскажешь? – резко спросила Кэт.
– Если бы вас здесь не было, уже бы рассказала, – ответила я в том же тоне. Наверняка бо́льшая часть Ассамблеи заклеймит меня предательницей – и, возможно, они будут правы. – Но вы здесь. И вы имеете значение.
На стуле рядом со мной заерзала Марен. Я не стала тянуться к кинжалам, а вот Ридок не постеснялся и сложил руки на груди, поближе к ножнам на плече.
– И сколько времени вы нам даете? – спросил меня Бреген, подняв подбородок и обнажив вертикальные серебряные шрамы, сбегающие по шее и пропадающие за воротником.
Все взгляды обратились ко мне.
– Я не буду врать Ксейдену. Как только он вернется, я должна буду рассказать, – призналась я. Среди летунов раздались ругательства. – Но расскажу я и то, что, по-моему, нужно потянуть как можно дольше, чтобы вы решили, хотите ли остаться без возможности транслировать.
– И ты правда думаешь, что он тебя послушает? – Кэт сжала кулаки.
«Хорошее, плохое, непростительное». Так он мне сказал, когда ставил мою безопасность превыше интересов движения. И может, ему и хочется установить чары, потому что я здесь, а он – нет, но надо ему думать и обо всей провинции.
– Нет. – Я медленно покачала головой. – Я думаю, он будет действовать в лучших интересах Тиррендора… – себя я из этого уравнения исключила, – и захочет их поставить как можно быстрее, но попробовать все-таки можно.
– Мы ничем не поможем нашему народу, если не сможем транслировать, – сказала Марен, глядя мимо Аарика в окно и барабаня пальцами по столу.
– Ну и мертвыми вы им ничем не поможете, – парировала Имоджен, не спуская глаз с Кэт. – А не установив чары немедленно, мы без нужды подвергнем опасности всю Аретию – стаи грифонов и драконов, – блядь, да весь Тиррендор за пределами чар Наварры. Так что решайте, готовы ли остаться, зная, что это случится в любой момент, или лучше укроетесь в Кордине, где у вас будет и магия, и темные колдуны.
Я не завидовала их выбору, но мы им его хотя бы дали.
– А если останетесь, вы не будете совсем беззащитны. – Я достала из-под стола свой рюкзак, вытащила оттуда черную кожаную сумку и расстегнула. – Оказывается, мы можем заряжать не только сплав.
Я достала шесть проводников, которые дал мне Феликс, когда я доверила ему правду. В каждом был наконечник стрелы вроде тех, которые я заряжала уже недели.
– Что это? – спросил Бреген, и между его бровями пролегли две морщины.
– Вид руды, который мы не используем для сплава. Она не такая редкая, как талладий, но в десять раз разрушительнее. Уж поверьте, я видела, как она взрывается пустой, не то что с магией.
Я глянула на Слоун, которая медленно улыбнулась, перед тем как сказать:
– Маорсит.
* * *
Я снова зависла над выжженным солнцем полем, волна смерти замерла в одном мгновении до того, как накрыть меня, когда Мудрец выпустит меня из своей хватки, – а он выпустит. Выпускал каждый раз.
Теперь я уже понимала, что это такое – повторяющийся кошмар, – и все же по-прежнему была бессильна, по-прежнему не успевала достучаться до Тэйрна, по-прежнему не могла заставить себя мгновенно проснуться.
– Я уже устал от этого. Колдуй, – прошептал Мудрец, сегодня – в пурпурной мантии. – Стреляй свободно. Покажи мне силу, которой ты поразила наши войска на форпосте. Докажи, что ты оружие, которое стоит наблюдения, стоит захвата. – Его рука зависла над моими, но не касаясь их. – Прежний наблюдатель считает, ты никогда не поддашься, что тебя стоит убить раньше, чем ты дорастешь до своего истинного потенциала.
Внутри меня все перевернулось, рот наполнился слюной от тошноты, когда костлявая рука медленно поднялась и застыла у моей шеи.
– Обычно язык молодым колдунам развязывает ревность. – Выпростав загорелую руку из-под балахона, он провел длинным ногтем по моему горлу, и я дернулась, почувствовала, как страх ускоряет биение сердца.
Я пыталась заставить свой рот открыться, но из него не вырвалось ни звука. Прикосновение – это было что-то новенькое. Прикосновение устрашало.
– Остальные сдаются ради силы, – прошептал он так близко, что я чувствовала его сладкое дыхание. – Но ты придешь ради чего-то намного опаснее, непредсказуемее. – Он легонько сжал мое горло.
Я сумела покачать головой.
– Придешь. – Его темные глаза без ресниц сощурились, зазубренные ногти впились в кожу со слишком реальной болью. – Когда придет время, ты сама разрушишь чары.
Температура резко упала, и мой следующий выдох стало видно в замерзшем воздухе. Я моргнула – и землю покрыл снег. Единственное тепло шло от быстро остывающего ручейка у меня на шее.
– И не ради чего-то банального вроде власти, не ради легко утоляемого вроде жадности, – пообещал он шепотом, – но из-за самого нелогичного чувства из всех – любви. Или ты умрешь. – Он пожал плечами. – Вы оба умрете.
По мановению его руки продирающий до мозга костей хруст вырвал меня из сна.
Я вскочила в кровати, потянувшись к горлу и хватая воздух большими глотками, но не было ни пореза, ни боли,
