– Это кто нос рукавом утирал!.. – обиделся Желтый, потом спохватился и, метнув в нашу сторону растерянный взгляд, заорал: – А кому мой платок понадобился?.. Сам мой платок кровью засморкал... Забыл, как нос вчерась расквасил?.. «Я на корешок наступил... я на корешок наступил». Кто тебе сопли кровавые утирал... морда!
– А мне и не нужен был твой платок! У меня свой есть! Вот!.. – И Синий ловко выхватил из кармана штанов огромный грязный платок в синюю и коричневую клетку.
Физиономия у его товарища стала такой же желтой, как его колпак.
– Ах ты рожа пошкарябанная!.. – заорал он в голос. – Мой платок весь окровянил, а свой заныкал!.. А ну отдавай платок!..
И, ловко ухватившись за болтавшийся конец, он рванул грязную тряпку к себе. Не ожидавший такой прыти Синий кувырнулся вперед, лицом в траву, и выпустил платок из рук. Желтый стал тут же запихивать добычу к себе в карман, а Синий перекатился на спину и сел. По его облепленной старыми желтыми иголками и свежими зелеными травинками физиономии катились горькие слезы. Он широко разевал рот, но плакал совершенно беззвучно.
Желтый, увидев состояние своего товарища, тут же снова выхватил из штанов платок, кинулся к нему и стал заботливо стирать с его лица и травинки, и иголки, и слезы, приговаривая:
– Ну вот, опять упал... Ну не плачь... Ну вот он твой платок, я его просто отряхнуть хотел. На, забирай...
– Ребята, – вставил я наконец словечко. – Может, вы расскажете все-таки, кто вы, как сюда попали, куда направляетесь? Может, нам по пути?..
– Конечно, по пути... – проворчал Желтый колпак, не переставая вытирать Синему нос. – Неужели ты думаешь, что мы бросим вас одних в этом лесу? Что мы – гады неблагодарные какие-нибудь. Мы же понимаем, что без нас ты с пацаном пропадешь! А с нами... О-го-го!.. – Он наконец запихнул клетчатую тряпку своему другу в карман штанов и, сурово меня оглядев, продолжил:
– Ты видел, сколько здесь зверья накрошено?.. – Он широко обвел вокруг рукой. – И все этими вот руками... – Он протянул вперед свои напоминающие совковые лопатки ладошки.
– Ага!.. – тут же вступил Синий. – А я что, не крошил, скажешь?.. – И тоже протянул вперед руки, показывая, что ладошки у него ничуть не меньше.
– Крошил, крошил... – отмахнулся от него Желтый и снова уставился на меня: – Так что мы с вами до конца! А куда вы направляетесь?..
В этот момент Ванька решил покинуть свою ветку, с которой наблюдал за беседой, и, бесшумно рухнув вниз, улегся у моих ног.
Гномы снова раскрыли рты и уставились на нашего черного кота. Снова повисло молчание. И возобновил разговор, естественно, Желтый колпак.
– Ага... Значит, этот черный зверюга тоже с вами... – Он очень уважительно почмокал губами.
И тут Синий неожиданно сказал:
– Как хорошо, что вы нас спасли!..
Мы все четверо, включая Желтый колпак, разинув рты уставились на его товарища, а тот сидел в траве и радостно улыбался.
Наши физиономии непроизвольно растянулись, а через минуту мы все уже неудержимо хохотали.
Несколько успокоившись, мы уселись на травке и приступили к знакомству.
– Меня с детства, а это значит – очень давно, все называют Опин, – заявил гном в желтом колпаке. – А этого плаксу зовут Зопин... – ткнул он пальцем в своего товарища.
Тот немедленно завел:
– Это кто плакса... кто плакса...
– Ладно, не плакса! Помолчи!.. – оборвал его Опин. – Мы возвращаемся в место своего временного проживания, в Безумные горы...
– А почему «временного проживания»? У вас что, постоянного дома нет? – вмешался любопытный Данила.
– В том-то и дело, что есть, только мы никак до него добраться не можем...
– Уже несколько тысяч лет... – добавил Зопин.
– Сколько?.. – изумился я.
– Да... – почесал нос Опин, – он правду говорит. Случилось так, что когда небо стало багряным и мир разделили границы, мы были в этих самых Безумных горах. И с тех самых пор мы ищем проход в границах, чтобы вернуться домой, но пока не нашли. И вот три недели назад до нас дошел слух, что какой-то человечек совершенно свободно уходит из этого мира и приходит в него. Мы, естественно, решили, что он знает проход в границе. Вот мы и отправились искать этого человечка...
– Постой, постой!.. Я правильно понял, что когда-то этот мир был огромным, а потом каким-то неведомым способом он был разделен на маленькие мирки, и границы между ними непроходимы?
– Ну да, ну да! Я про это и говорю... – обрадовался Опин.
– А почему это произошло? Есть какие-нибудь сведения на этот счет?
– Вот этих... которых ты сказал... «свендиньев на этот счет»... я не знаю, где есть, а только перед разделением была страшная война. Эти люди такое вытворяли, что даже мы, гномы, боялись им на глаза показываться! Вот как они дрались! И все друг с дружкой, и все между собой! А как только границы встали, вся война сразу прекратилась! Вот только живут теперь все люди поврозь!.. – Он опять утер рукавом нос, подумал и добавил: – Может, они потому и не дерутся, что их сразу мало стало?..
– Ну и нашли вы этого человечка?.. – поинтересовался я. – Того, который через границу проходить может?
– Нет, брехня это все оказалось. В этом Некостине и границы-то нет. От него до любой границы топать-топать, не перетопать. И противно в нем, в Некостине. Прям можно подумать, они там гномов сроду не видали. Эти, в коричневых одежках, сразу приставать начинают: кто такие да откуда?..
– А помнишь, как ты ему сказал?.. – заорал вдруг Зопин и, повернувшись к нам, начал взахлеб: – Сидим мы в корчме, завтракаем, никого не трогаем, а один такой, коричневый, в шляпе с пером, подваливает и сразу: «Вы откуда?..» А Опин ему: «С оловянного блюда, из дырявого корыта, там где харя твоя неумыта...» – И он довольно захохотал.
– А он что?.. – спросил Данила.
– Да ничего... – пробурчал недовольно Опин. – Ругаться начал, обзываться. Этими... лили... лили... пупами нас обозвал...
– А вы?.. – не унимался Данила.
– А мы что, мы люди мирные. Я ему на ногу случайно наступил, а Зопин в пузо толкнул, ну он головой стойку и проломил. А мы что, мы за завтрак заплатили и ушли. Только потом по-быстрому пришлось убираться из этого самого Некостина. В Храм ихний заглянули, наплевали им там на пол и смотались. Вот от самого Некостина лесами и идем... – Он снова промокнул рукавом свой нос и добавил: – Погоня за нами...
– Ну! – воскликнул я. – И за нами погоня!..
– А за вами-то с какой стати? – искренне удивился Опин. А Зопин только вопросительно уставился на нас.
– Да вот обиделся на нас апостол Пип, – ответил я.
А потом рассказал гномам всю нашу историю.
– И вот теперь мы пробираемся к Черной скале, в замок Многоликого. Нам сказали, что он нам сможет помочь...
– Ну вот... – удовлетворенно пробормотал Опин. – Нам точно по пути. Мы же Черную скалу как раз проходим. За ней и наши Безумные горы. Так что мы вас до самой скалы и доведем. Вот только поесть надо, а то мы с этими волками совсем проголодались!..
Они бодро вскочили на ноги и, вытащив из травы аккуратно упакованные вещмешки, стали сноровисто готовить еду. Сразу стало очевидным, что перед нами опытные путешественники, привыкшие понимать друг друга без слов. Пока Зопин стаскивал в кучу сухие сучья, размахивая каким-то устройством, добывал огонь и разводил костер, Опин отвязал от мешка начищенный котелок, нырнул в лес и через минуту приволок его полным чистой воды. Котелок тут же был водружен на распорках над костром, а оба гнома принялись копаться в мешках, по обыкновению переругиваясь.
– Кашки сварим... кашки сварим... с мясиком... – бормотал Зопин.
– Макарон с постным маслом потрескаешь, – тут же уточнил Опин.
– Ты что!.. – немедленно вскинулся Зопин. – Ребенок на твоих макаронах до Нароны не дойдет. Ему же как следует покушать надо.
– Да вы обо мне не беспокойтесь... – смущенно проговорил Данила. – Я кушать не очень хочу...
Оба гнома сердито уставились на него, а затем Опин наставительно произнес:
