то, что он старинный, и на этом ставим точку, и никаких разговоров про водопровод! А если дом смотрит прямо на химический завод, мы рекламируем удобства, а о пейзаже — ни слова! Наша задача — сбыть клиенту товар. Любыми путями и средствами. «Мадам, мы вам рекомендуем заключить сделку немедленно. Этим домом заинтересовался один член парламента — очень заинтересовался. Сегодня после обеда он приедет смотреть его еще раз». На члена парламента покупаются почти все — это очень изящный штрих. Срабатывает, сам не знаю почему! Ведь члены парламента всегда живут в своих избирательных округах. Видимо, эти слова просто ласкают слух. — Он внезапно засмеялся, показав сверкающую вставную челюсть. — Психология — вот что это такое. Чистая психология.
Пуаро ухватился за это слово:
— Психология. Как вы правы. Вижу, вы хорошо разбираетесь в людях.
— Пожалуй, неплохо. Пожалуй, неплохо, — скромно подтвердил мистер Скаттл.
— Поэтому хочу спросить вас еще раз: что вы думаете о Джеймсе Бентли? Между нами — строго между нами, — вы считаете, что он убил эту старушку?
Скаттл пристально посмотрел на Пуаро:
— Конечно.
— И вы считаете, что для него это было делом естественным — с точки зрения психологии?
— Ну… если ставить вопрос так… не совсем. Я бы сказал, что он не из тех, кто на такое способен. Мое мнение — он просто свихнулся. Если с этой стороны поглядеть, все и сходится. С головой у него всегда было слабовато, а тут еще остался без работы, переживания и все такое — вот и переступил черту.
— А вы его уволили… Никакой особой причины не было?
Скаттл покачал головой:
— Неудачное время года. Сотрудники были недогружены. Мы решили уволить самого некомпетентного. Им оказался Бентли. Полагаю, в нашем деле он был бы таким всегда. Я дал ему нормальные рекомендации. Но другую работу он так и не нашел. Тухлый он какой-то, неживой. Людям это не нравится.
Все поют одну песню, думал Пуаро, выходя из кабинета. Джеймс Бентли производил на людей плохое впечатление. Но ведь не все же убийцы — буки. Пуаро порылся в памяти — а часто ли ему попадались убийцы-симпатяги? Да, более чем часто.
2
— Ничего, если я подсяду к вам на минутку?
Пуаро, уютно устроившись за маленьким столиком в «Синей кошке», вздрогнув, поднял голову от меню. В «Синей кошке», где стены из дуба по старой европейской традиции чередовались с освинцованными оконными стеклами, было довольно темно, но севшая напротив молодая женщина ярко выделялась на темном фоне.
У нее были вызывающе золотистые волосы, костюм-комбинезон цвета электрик. И кажется, совсем недавно он эту женщину где-то видел.
Она продолжала:
— Видите ли, я случайно услышала, о чем вы говорили с мистером Скаттлом.
Пуаро кивнул. В компании «Бритер и Скаттл» он сразу сообразил, что перегородки скрывают тебя от посторонних глаз, но никак не от ушей. Его это ничуть не беспокоило — он ведь жаждал рекламы.
— Вы стучали на машинке, — вспомнил он, — справа от заднего окна.
Теперь кивнула она. Лицо ее осветилось согласной белозубой улыбкой. Пышущая здоровьем и полногрудая молодая женщина, с удовольствием отметил Пуаро про себя. Года тридцать три или тридцать четыре, от природы брюнетка, но не из тех, кто идет у природы на поводу.
— Насчет мистера Бентли, — уточнила она.
— Что именно?
— Он собирается подать апелляцию? Значит, в деле появились новые факты? Я так рада. Я просто не могла… не могла поверить, что он совершил такое.
Пуаро повел бровями.
— То есть вы с самого начала считали, что он невиновен, — медленно сказал он.
— Именно что с начала. Думала, это какая-то ошибка. Но улики… — Она остановилась.
— Что же улики? — спросил Пуаро.
— Получалось, кроме него, это никто не мог сделать. Я решила, может, у него просто ум за разум зашел.
— А он не казался вам… я бы сказал, немножечко чудным?
— Как будто нет. Чудной — это что-то другое. Застенчивый, неловкий — вот он какой. Таких много. Не нашел себя человек в этой жизни, мается. Отсюда и неуверенность, скованность.
Пуаро взглянул на нее. Уж у нее уверенности в себе хоть отбавляй. На двоих хватит наверняка.
— Он вам нравился? — спросил он.
Она вспыхнула.
— Да, нравился. У нас в комнате сидит еще одна девушка, Эми, она всегда над ним посмеивалась, называла растяпой, но мне он очень нравился. Такой добрый, тихий, учтивый. И много чего знал. В смысле начитанный.
— Понятно, начитанный.
— По матери сильно тосковал. Она ведь много лет болела, вы, наверное, знаете. Даже не болела, а так, постоянный упадок сил, и он был ей как нянька.
Пуаро кивнул. Таких матерей он знал.
— Она, конечно, тоже о нем заботилась. Беспокоилась о его здоровье, чтобы он зимой не простудился, чтобы хорошо ел и все такое.
Сыщик снова кивнул. Потом спросил:
— Вы с ним были друзьями?
— Трудно сказать… едва ли. Иногда разговаривали. Но когда он отсюда ушел, я… мы… почти не встречались. Однажды написала ему по-дружески, но он не ответил.
Пуаро негромко спросил:
— Но он вам нравится?
Она с вызовом ответила:
— Да, нравится…
— Это замечательно, — искренне обрадовался Пуаро.
Мысленно он вернулся к тому дню, когда разговаривал в тюрьме с осужденным… Перед глазами его, как живой, возник Джеймс Бентли. Мышиного цвета волосы, худой и нескладный, выступающие костяшки на пальцах рук, большие кисти, на цыплячьей шее торчит кадык. Взгляд смущенный, исподлобья, даже какой-то коварный. Не из тех прямых и открытых людей, кому готов верить на слово, — коварный и лживый тип себе на уме, как-то неприятно бормочет под нос… Именно такое впечатление Джеймс Бентли производил на поверхностных наблюдателей. Так восприняли его и присяжные. Этот и наврет с три короба, и ограбит, и старушку огреет по голове…
Но на старшего инспектора Спенса, который хорошо разбирался в людях, Джеймс Бентли произвел совсем другое впечатление. И на Эркюля Пуаро тоже… А теперь, как выясняется, и на эту девушку.
— Как вас зовут, мадемуазель? — спросил он.
— Мод Уильямс. Могу я как-то… ему помочь?
— Думаю, что да. Есть люди, мисс Уильямс, которые считают, что Джеймс Бентли невиновен. Они собирают факты, чтобы доказать это. Расследование возглавляю я и могу сказать, что кое-чего уже добился… да, определенно добился.
Он произнес эту ложь не моргнув глазом. Ибо считал ее крайне необходимой. Кто-то где-то должен забеспокоиться. Мод Уильямс не из тех, кто будет молчать, об их встрече она кому-то расскажет, и это будет брошенным в пруд камнем — по воде пойдут круги…
Он сказал:
— Вы с Джеймсом Бентли много разговаривали.
