домой, услышала: „Ал, ты знаешь, мы гуляли с Ванечкой и зашли к нам домой. Он сразу прыгнул на диван. Знаешь, он очень домашний, по-моему“. Я насторожилась. Говорю: „Олег, Олег, Олег…“ Я не хотела больше собак. Мне тяжело с ними расставаться. Это так тяжело… „С Машкой, — сказал Олег, — у Ванечки отношения нормальные. Он ее не тронул, и Машка его не тронула“. И я уже знала, чем все закончится…»
Летом БДТ отправился на гастроли в Киев и Кишинев. Алла Романовна и Юра были вместе с Олегом в Киеве. Когда театр переезжал в Молдавию, они вернулись в Ленинград. Перед отъездом Олег Иванович попросил их забрать Ванечку домой. Из аэропорта Алла Романовна и Юра заехали сначала в театр, а потом уже с Ванечкой на такси домой. «Мы уже сами, — говорит Алла Романовна, — хотели, чтобы Ванечка жил с нами. Так он стал членом нашей семьи». Малыша забрала на дачу женщина, которая вместе с Олегом Ивановичем кормила собак.
Ванечку всегда брали с собой, когда ездили отдыхать на Украину. Ездили на машине. В разных местах под Киевом ставили палатку или же останавливались на даче Лобановских.
Однажды, когда отдыхали в «палаточном режиме», их навестил дядя Аллы Николай, брат Ларисы Гавриловны. Алла отправилась в Киев к бабушке заготавливать котлеты. Олег с Николаем вели беседы за «рюмкой чая». Ванечка сидел рядом с ними. И Олег стал спрашивать Ванечку: «А где наша Аллочка?..» И Ванечка незаметно ушел. Что было с Олегом — он места себе не находил! Бросился искать Ванечку. И — нашел. В соседней деревне, куда Алла ходила за молоком. Туда и отправился Ванечка искать «Аллочку», о которой у собаки справлялся Олег.
Когда Борисовы переехали в Москву, Товстоногов — удивительное дело! — хотел, чтобы спектакль «Три мешка сорной пшеницы» продолжали играть на сцене БДТ, и сказал, что Олег Иванович вместе с Ванечкой могли бы для этого приезжать из Москвы в Ленинград. Как ни странно, среди первых, кто выступил против этого, оказался Владислав Стржельчик, игравший старика Адриана Фомича. Олег Иванович в последнее перед уходом из БДТ время с ним подружился, они ходили в гости друг к другу. Спектакль сняли. Спустя некоторое время под колесами автомашины погиб Малыш.
Ванечка умер у Аллы Романовны на руках. Она была с ним в клинике: псу надо было оперировать яичко. Клинику эту посоветовала Валентина Леонтьева, известная телеведущая — «тетя Валя», жившая с Борисовыми в одном доме на Грузинской. Лечебница на Каширке. Олег отвез туда Аллу и Ванечку, а сам вернулся в театр играть спектакль «Серебряная свадьба». Ванечку всего обкололи, прооперировали, но не выдержало сердце — сказался, наверное, возраст: ему было больше тринадцати лет. Сразу после операции Ванечка, пребывая в бессознательном состоянии, лаял не переставая. «После шести вечера, — вспоминает Алла Романовна, — все врачи ушли. Мы оставались вместе с дежурным. Лаять Ванечка постепенно перестал. Я положила его на стол. Гладила, уговаривала. Но Ванечка умер. И я сидела с ним до окончания спектакля. Мы договорились с Олегом, что он позвонит. И он в антракте звонил, но я не подошла к телефону. Олег рассказывал потом, что он понял: Вани уже нет, доиграл спектакль, помчался после его окончания на Каширку, забрал нас. Наутро ему надо было ехать на запись „Кинопанорамы“. Он позвонил брату. Приехал Лев и помог мне (были огромные сугробы на даче, там ведь еще никто не жил) — похоронить Ванечку…»
Утрату Ванечки переживали тяжело. Запретили себе думать о том, чтобы в доме появилась еще собака. Но!.. У Олега Ивановича появилось «окно» между спектаклями, он уехал на съемки к Вадиму Абдрашитову, Алла Романовна отправилась в Сочи, куда Олег должен был приехать. Познакомилась с ливанцем, его русской женой и двумя очаровательными детишками. Спустя какое-то время эта русская жена привезла Борисовым на Грузинскую колли по имени Рокки, сказала, что «на время», и укатила в Ливан. Потом оказалось — навсегда. У Рокки был нервный тик после чумки, его подлечили, переименовали в Кешу, который и жил в семье Борисовых. Кеша безумно Олега Ивановича любил и его ухода из жизни пережить не сумел. Поначалу он весело бегал по двору, ничего не подозревая. Но потом стал на глазах гаснуть, не помогли и ветеринары с капельницами, и Кеша умер на сороковой день после смерти хозяина.
Глава двадцать пятая
«Две жизни прожить не дано…»
В 1977 году у Олега Борисова было обнаружено заболевание крови, разновидность лейкемии — лимфолейкоз. По счастью, заболевание вялотекущее, что позволило ему после обнаружения жить и работать почти 18 лет.
За эти годы он сыграл в театре в десяти спектаклях, в том числе в «Кроткой», «Тихом Доне», «Дяде Ване» и «Павле I», снялся почти в двадцати фильмах, в том числе во всех кинолентах Вадима Абдрашитова («Остановился поезд», «Парад планет» и «Слуга»), в «По главной улице с оркестром», «Женитьбе», «Садовнике» и в «Луна-парке», а также в болгарском «Единственном свидетеле», за который получил кубок Вольпи, во многих телефильмах и работал на радио — читал и играл в радиопостановках…
Только в начале болезни ему делали переливание крови. Потом перевели на преднизолон. Это лекарство гормональное, от него стало несколько деформироваться лицо, сильно увеличился объем шеи. Потом Олегу Ивановичу прописали другое лекарство, тоже гормональное, но его нужно было колоть раз в десять дней. Самым страшным для Борисова были простуды: организм ослабленный, иммунитета почти не было.
На работе в театре его болезнь не сказывалась. Практически не было того, чтобы из-за Борисова отменяли спектакли. Институт переливания крови[3] Олег Иванович «навещал» регулярно. И когда репетировал «Тихий Дон» и одновременно снимался в «Женитьбе». И во время съемок фильма «Остановился поезд». Никто из окружающих — до поры до времени — и предположить даже не мог, насколько серьезно был болен артист. В том, что мало кто знал о его беде, — тоже Борисов, его характер. «Даже дома, — говорит Алла Романовна, — он уходил от разговоров на эту тему. Все с улыбкой». Это «с улыбкой» Юрий Борисов называл «самозащитой».
«Олег прекрасно понимал, что в любую минуту все может закончиться, — рассказывает Алла Романовна. — Но не хотел эту тему обсуждать. Дома мы разговоры на эту темы не вели вообще. Единственный раз я услышала от него, тяжело поднимавшегося на даче по лестнице на второй этаж: „Все, пора уже мне уходить…“ Это был 1993 год.
И мы с Юрой не давали ему поводов для таких разговоров. Он соблюдал все рекомендации врачей, лечился, принимал все, что было необходимо принимать. Я настаивала травы, готовила соки… Всегда и везде была рядом с ним, делала уколы. Слушался во всем абсолютно. Воспринимал все мои действия. Вообще по жизни вот по нашей он мне
