Ли потеряла картинку. Лихорадочно пытаясь соединиться с кем-либо, чтобы узнать, кто ворвался в сеть Корчова, она вошла в линию одного из стрелков на узком канале КПОН, когда тот ногой переворачивал тело Корчова.
Когда на лицо упал свет, оказалось, что оно вовсе не принадлежало Корчову.
Это было лицо Аркадия.
Она стала спрашивать Коэна, видел ли он, что произошло и что это за вооруженные люди, но прежде, чем она закончила мысль, оказалось, что они попали в ловушку в реальном времени. Лавка Корчова исчезла. Исчез и Коэн. Ли оказалась одна, по-настоящему одна, впервые за многие дни. И она была заживо погребена где-то в прошлом, настоящем или будущем сияющей воронки, которые не имели ничего общего с тем, что разум планеты показывал ей.
Она сделала шаг вперед и замерла, ничего не видя перед собой.
– Осторожно.
За ее спиной стоял Гиацинт. Он выглядел усталым и измученным. Его лицо было измазано угольной пылью, а рваные шнурки, свешивавшиеся с его плеча, были связаны узелками.
Ли глядела на него так, как будто перед ней появился тигр.
– С тобой все в порядке? – спросил он.
Она шагнула к нему, посмотрела в его темные глаза и убедилась, что это действительно Коэн.
– А ты – в порядке? – спросила она.
– Пока да.
– Что это значит?
– Разум планеты пользуется моей сетью. Он использует меня так же, как использовал полевого AI после первого пожара. Я не думаю, что у него есть еще какой-нибудь способ организовать собственные мысли… по крайней мере, чтобы они были понятны нам.
– Но тебе не придется долго ждать, – сказала Ли. – Нгуен…
– Нгуен даже не попыталась перехватить ракету, которая уничтожила полевого AI, – сказал Коэн. – Кажется, ее больше интересует покончить с Корчовым.
Он задержал дыхание и задрожал. Образ Гиацинта пугающе замелькал.
– Что случилось? – спросила Ли.
– Ничего, – быстро ответил он, – но в голосе прозвучала какая-то неуверенность. – Мне страшно, – признался он в конце концов. – Он хочет, чтобы я собрал его. Собрал его воедино. А я… не могу.
– Коэн…
– Он разрывает меня на части, чтобы собрать себя воедино. Он делает со мной то, что сделал с Шарифи, с твоим отцом, со всеми, кто умер там, внизу. Кроме того, из опыта с полевым AI он понял, что AI лучше всего подходит для его целей. И если он будет действовать через AI, то получит доступ в потокопространство, поймет его и начнет его использовать. – Он вдруг заговорил быстрее, слова начали путаться. – Тебе нужно обратиться в ALEF, Кэтрин. О тебе знают и позаботятся. Я уже устроил. Все в твоем распоряжении. Все, что есть. Конечно, ты потеряешь несколько сетей. Некоторые не смогут воспринимать тебя, как и никаких других людей. Не беспокойся из-за этого. Ты продержишься, пока все не заработает. С ALEF можно связаться через…
– Прекрати! Ты справишься.
– Но если что-нибудь случится…
– Ничего не случится!
Он протянул руку, чтобы дотронуться до ее лица, но она отстранилась. Ее горло сдавила паника.
– Не жертвуй собой ради меня. Я не переживу это. Я не позволю тебе так поступить. И я прокляну тебя за это.
– Не говори так, Кэтрин.
– А что, черт возьми, ты хочешь от меня услышать? – прокричала она.
«Я хочу, чтобы ты сказала, что любишь меня».
Он шагнул к ней, и на этот раз она не отошла в сторону.
– Хорошо, когда все закончится, я приглашу тебя выпить и скажу тебе.
– Скажи мне сейчас, – прошептал он. – Просто на всякий случай.
И она сказала. Произнося слова, она заикалась. Но она сказала это.
Потом он обнял ее, и она прижалась к нему. И все стало так просто. Что-то произошло при его прикосновении, о чем она даже не подозревала. Она впервые почувствовала в себе новую, неисследованную часть своего сердца, которая уже принадлежала ему, вмещала всю его сущность, как будто была специально создана для него.
На этот раз никто ни за кем не гнался и никто ни от кого не прятался. Все, что они чувствовали, протекало через них, как стремительный водопад.
– Надеюсь, сейчас нам говорят правду, – сказал Войт.
Голос его звучал ровно, но в нем самом было веселое оживление, от которого Ли мутило. Шарифи все еще лежала на ступеньках. Ли чувствовала, как холодный камень впивается в ее спину, давя на сломанные ребра. Она моргнула, и боль острым ножом пронзила ослепший правый глаз.
«Боже, что они с ней сделали?»
– Она умирает? – спросил Хаас.
Ли почувствовала в его голосе сомнение: осторожную неуверенность гражданского человека, не способного определить, какую степень насилия может выдержать человек.
– Я знаю, что делаю, – ответил Войт. – Никуда она не денется.
– Твое записывающее устройство выключено?
Войт раздраженно дернулся.
– Я не полный дурак.
– Хорошо. – Во время разговора Хаас подошел ближе и протянул тонкую руку Беллы к «гадюке». – Дай мне это.
Войт помедлил, потом протянул оружие Хаасу. Хаас обошел Войта и приставил язык «гадюки» к голове Шарифи.
– Осторожней, – сказал Войт.
Он говорил наигранно спокойным голосом солдата, наблюдающего, как другой неумело обращается с оружием, и пытался не испугать его, чтобы он не сделал еще большей ошибки.
– Ну, я постараюсь, – ответил Хаас.
Войт слегка расслабился. Но Ли заметила через зрячий глаз Шарифи то, чего не мог видеть Войт. Она видела выражение лица Хааса.
– Ты что думала, что я не знаю? – спросил он у Шарифи. – Ты что думала, я просто так отойду в сторонку и позволю тебе трахаться с ней?
Но Шарифи не слышала его.
Она слышала только голос Беллы, видела только любимое лицо, склонившееся над ней, чувствовала руку Беллы, прикасавшуюся к ней. От этого прикосновения уходила боль.
Она протянула руку легким жестом, подобным дыханию или нервной дрожи. Ли единственная услышала тихий щелчок курка.
В момент смерти Шарифи над ними сдвинулась глыба и с грохотом упала. Волна горячего воздуха прокатилась по штольне. Она была настолько сильной, что сбила Беллу с ног, и та упала на колени.
– Беги! – закричал Войт, но его голос затерялся в шуме падающих камней.
«Они погибнут», – сказал Коэн.
Ли услышала, как закричал Войт, но звук, казалось, доносился издалека. Она увидела, как Хаас провел рукой по лбу Беллы, и поняла, что он успел выйти из шунта вовремя. Затем сломался последний барьер, и разум планеты вырвался на свободу. Скинув оковы, он прорвался сквозь Войта и Беллу, через Ли и Коэна, как степной пожар по сухой траве.
В один сюрреалистический момент она увидела все. Темную пещеру вокруг нее. Смесь сталекерамики и живой ткани под собственной черепной коробкой. Залитые ярким светом кремниевые аллеи сетей Коэна. Антикварную лавку, пахнувшую чаем и сандаловым деревом. Бесчувственное тело Аркадия, распростертого среди элегантной мебели со старинных кораблей. А над собой, вокруг себя и во всем – бесконечную тяжесть и темноту, миллионы голосов, рожденных разумом планеты. Камни пели.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
