Рита схватилась за голову.
— Ты это серьезно? Аудиенцию? Строить?
— Куда уж серьезнее. Я в следующие три дня из дому не вылезу, есть буду у себя в комнате. Мне нужна бумага, карандаши, перья, чернила, линейки, циркуль, и так далее.
— Зачем?
— Проэкт театра. За три дня нужно успеть. Чем подробнее, тем лучше.
Они свернули с площади в безлюдный переулок. Рита остановилась и повернулась лицом к Бранту.
— Брант, скажи мне правду. Ты — любовник Неприступницы?
Он помолчал, посмотрел на небо, потом на стену дома.
— Ее похитили, — сказал он.
— Это я знаю.
— Откуда ты знаешь?
— Я человек Фалкона. О таких вещах нас осведомляют.
— Ты знаешь, где она?
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Я люблю ее.
Рита вцепилась пальцами в борта охотничей куртки. Охотничий костюм был единственным типом мужского костюма, который не возбранялось носить и женщинам.
— Дурак, — сказала она с чувством.
— Ну и что, что дурак…
— Кто еще знает об этой замечательной любви?
— Э… Шила знает. Дочь. Вроде, больше никто. Ах нет, служанка еще знает.
Рита пожалела, что просто оглушила, а не убила, служанку.
— Она знает твое имя?
— Не думаю.
— И то хорошо. Но Шила, естественно, знает.
— Да.
— Значит, об этом знает весь город, в той или иной форме.
— Имени не знают. Знают, что я есть. Лицо мое никто не видел… там.
— Как ты к ней попадал?
— Через окно.
— Окно на третьем этаже!
— Веревка и абордажный крюк.
— Фалкон все выведает, до всего докопается.
— Не думаю. Слишком очевидное редко бросается в глаза. Ты знаешь, где ее прячут?
— Нет, — сказала Рита.
— Но можешь узнать.
— Подумаю. Постараюсь.
— Уж постарайся, матушка, — сказал Брант. — А то ведь всякое может быть.
— Ты мне угрожаешь?
— Нисколько. — Брант помолчал. — У Фалкона на столе лежал обнаженный меч.
— И что же?
— Мы были одни.
— Так. Дальше.
— Его спасло только то, что мертвый он мне не нужен. Мне нужно знать, где она.
— Куда ты ездил по ее делам?
— В Вантит.
— Нет такой страны.
Брант невесело рассмеялся. Он сунул руку в карман и вытащил кожаный мешок. Заглянув в него, он застыл на месте. Кубик светился — не очень ярко, не так ярко, как после сжимания в кулаке, но светился, тихим изумрудным светом.
— Что там у тебя? — спросила Рита.
Он не ответил. Догадка подразнила и ушла, но вернулась снова, и он ее поймал и развил.
— Стой здесь, — сказал он Рите.
Он повернулся и сделал несколько шагов в обратном направлении, к особняку Фалкона. Нет, никаких изменений — мягкий изумрудный свет. Он сделал еще несколько шагов, и кубик засветился ярче. Рита уже бежала к нему. Брант шагнул на площадь и быстро направился к особняку. Кубик сверкал ярким светом. Тогда Брант остановился, чуть не налетел на Риту, и побежал в переулок. Свет в мешке потускнел. Брант бежал, Рита бежала за ним. Через два квартала свечение пропало совсем. Брант остановился. Рита остановилась рядом.
— Она в особняке, — сказал Брант.
* * *
— Созовите совет военачальников, — сказал Фалкон Хоку. — Чтобы через полчаса все были здесь.
Хок вышел из кабинета.
То, что не удавалось ни артанским князьям, ни великому Кшиштофу, удалось легкомысленному Зигварду. Кронин взят — не сожжен, но взят, и Кронин перешел на сторону врага. Гражданской войны еще нет, кронинские силы малочисленны, но вдоль северных границ есть много недовольных, недовольных тайно, но тем не менее недовольных, и у них есть свои войска. И они в любой момент могут присоединиться к мятежному Кронину.
Совет из десяти военачальников собрался в кабинете.
— Господа мои, — сказал Фалкон. — Положение в стране дает мне право меня принимать решения, не согласуясь с Рядилищем. В данный момент я — ваш главнокомандующий. Мои решения и приказы обсуждению не подлежат. Те, кто считает, что это не так, пусть выскажутся прямо сейчас.
Военачальники молчали и не переглядывались.
— Некий Ярислиф, — продолжал Фалкон, — наследовал взятому в плен или убитому Кшиштофу в Славии. Он продолжил военные действия, и ему удалось вытеснить артанцев с территории. Но на этом он не остановился. Он объявил, что он — покойный Великий Князь Зигвард. Что Зигвард не умирал, не был похищен артанцами, но выжил. После чего этот Лжезигвард путем обмана и обещаний склонил кронинское войско на свою сторону. Это — открытый мятеж против нашего законного правителя Великого Князя Бука, это прямое оскорбление династии. Силы Лжезигварда пока что малочисленны, но, возможно, будут увеличиваться. Я пока не приказываю, но рассуждаю. Мне кажется, что чем скорее мы будем с войсками в Кронине, тем лучше. Нужно действовать быстро, нужно не допустить увеличения войск потенциального узурпатора. Ваше мнение.
Военачальники молчали. Наконец старший из них сказал:
— Кронинское войско по численности примерно равно астафьевскому. Нужно подтягивать войска из провинций.
— Как много времени это займет? — спросил Фалкон. — Как скоро может войско, превышающее кронинское численностью, скажем, в два раза, быть на Северной Дороге?
Помолчали.
— Я спрашиваю, — сказал Фалкон.
— Месяц, — сказал военачальник.
— Слишком долго, — возразил Фалкон. — Сколько войска можно послать в Кронин через две недели?
— Меньше. Можно, правда, подтянуть корпус из Теплой Лагуны, но это опасно.
— Почему?
— Артанцы всегда следят за южным побережьем. Если войско уйдет, они тут же вторгнутся.
— Улегвич разбит.
— Да, но есть другие князья.
— Улегвич правит Артанией.
— Сегодня престиж его упал из-за поражения от славов.
— Половину корпуса можно сюда передвинуть?
— Можно. Но опасно.
— Приходится рисковать, — сказал Фалкон. — Это лучше, чем… чем…
Он не решился произнести слова «гражданская война».
— Господин мой, — сказал военачальник. — Лучше ждать месяц, чем так рисковать.
— За месяц мятежники дождутся подкреплений и доберутся до Астафии, — сказал Фалкон. — Подтягивайте корпус с юга. Посылайте курьеров. Немедленно. Также посылайте курьеров на восток. Пусть войска подтягиваются, в любом случае.
* * *
Ночью запылала северо-западная окраина. Большинство домов на этой окраине были из ветхого дерева и горели лихо и охотно. Утром черное облако на северо-западе было видно из любой точки города, и запах дыма ощущался в центре.
Жизнь в городе приостановилась. Подводы не разгружались, таверны стояли пустые, прачки не стирали белье. Утро прошло в смятении, а к полудню глашатаи объявили, что Глава Рядилища через час произнесет с балкона княжеского дворца речь, объясняющую, что происходит, и чтобы все сохраняли спокойствие.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
