– Давид, оставим этот разговор. Он оскорбителен для меня.
– Ладно, Фаиночка. Не дуйся. Где твои книжки?
– В следующий раз передам, когда встретимся.
– Прошу тебя, будь осторожна, не раскрывайся перед незнакомыми людьми. Каждый третий – сексот или зомбированный идиот, готовый доносить на всех подряд, особенно на людей определенной национальности. Как у тебя на работе? Все нормально?
– Не совсем.
– Что случилось?
– Одного из наших ребят, талантливого литературного работника, арестовали. Должно быть, по наводке. Дома у него нашли несколько ротапринтных [56] изданий – Оруэлла, Пастернака, Авторханова и что-то еще. Хорошо, что по просьбе его матери я забрала часть книг, они у меня на даче.
– Сегодня же избавься от них, не то поздно будет. Не дай Бог, сама загремишь!
– Что ты! Это исключено, он меня не предаст. Он хороший друг и порядочный человек.
– Когда его взяли?
– Несколько дней назад.
– Конкретнее?
– Так… – Фаина задумалась. – Сегодня, кажется, будет неделя.
– Останови машину. Я возьму такси, а ты прямо сейчас поезжай на дачу, собери все и утопи в Москве-реке. Никому не передавай, а именно утопи или сожги.
– Давид, что за истерика? К чему такая спешка?
– К тому, что если он будет упорствовать, ему подмешают в пищу наркотики и через три дня он не сможет себя контролировать. Выложит все, что знает, начиная с момента рождения.
– Ты тоже так поступаешь с подследственными? – подняла бровь Фаина.
– Милиция и прокуратура таких прав не имеют. Это привилегия КГБ. Так, ладно, поехали к тебе на дачу.
– Ты серьезно?
– Серьезней не бывает, поехали. Времена Клары Цеткин и Розы Люксембург прошли. Тогдашние власти и в Германии, и в России были гораздо более гуманными и держались в рамках существующих правовых норм. Нашим же властям никакие нормы не писаны. Им все дозволено. Ты можешь себе представить, чтобы советский суд оправдал Веру Засулич [57] , если бы свое преступление она совершила сегодня? То-то же. Где ваша дача, напомни, пожалуйста.
– Калужское шоссе, поселок Ватутинки.
* * *
Дача пустовала – родители Фаины еще были в городе. Девушка принесла три стопки книг, перевязанные бечевкой, и я забрал их с собой.
– Что будешь с ними делать?
– Это уже мои проблемы. Тебе не скажу. Запомни, если у тебя ничего не найдут, то показания твоего коллеги будут голословными, а на таком основании тебя не смогут посадить как сообщника. На вопрос, почему он тебя оговаривает, скажешь, что отвергла его любовь. Возможно, с вами проведут очную ставку, и не исключено, что там он откажется от своих показаний. Так часто бывает.
– Давид, что ты говоришь? Разве такое возможно? В каком грязном мире ты живешь! Или ты меня разыгрываешь?
– Фаина, неужели даже арест твоего коллеги не смог тебя отрезвить и заставить более реально смотреть на жизнь?
– Боже! За что мне это, почему я родилась и живу именно здесь?!
– И это говоришь ты?! Девушка, которая родилась в центре Москвы, в профессорской семье, и плюс к этому еще умна и красива?! А ведь могло быть гораздо хуже. Радоваться надо! Тебе очень повезло, но если ты этого не оценишь – жизнь тебя строго накажет. А сейчас езжай побыстрее домой. Родители начнут беспокоиться.
Что движет этой красивой, интеллигентной профессорской дочкой? Идеалистическая жажда установить всеобщую справедливость и построить гуманное общество? Неужели она не понимает, что погибнет, как мотылек, летящий на свет? Эта власть слишком сильна и абсолютно лишена сентиментальности, она не считается с такими «мелочами», как жизнь и судьба человека. И подавляющее большинство тех, кого мы именуем словом «трудящиеся», – рабочих и колхозников, чиновников, военных, силовиков – словом, все те люди, за права которых Фаина собирается бороться, за исключением разве что одного-двух процентов литераторов и политически продвинутых ученых, будут в истерике требовать для нее максимально строгого наказания.
* * *
– Ольга, я уже в Москве. Завтра ты свободна? Я мог бы к тебе заехать. Как твои дела?
– Давид, не ожидала, что ты так рано приедешь! Дела как будто продвигаются неплохо. Во всяком случае, начальник управления кадров лично принял меня и обещал рассмотреть вопрос о моем переводе в центральный аппарат Управления по надзору за процессуальной деятельностью органов внутренних дел. Работа нелегкая, зато я постоянно буду в Москве. Должность полковничья – старший советник, – и зарплата почти в два раза больше, чем моя нынешняя. А самое главное, что я смогу забрать к себе мальчика! Хотя сложности тоже есть. Квартиру раньше чем через год не обещают, могут предоставить служебную, но лучше я пока поживу у матери. Конечно, на дорогу потрачу прилично, но что поделаешь?
– А если попытаться поменять квартиру в Севастополе на меньшую в Москве или с доплатой на равную?
– Ну что ты, а где будет жить муж? Квартира ведь его. Да, я решила с ним развестись, но отбирать квартиру – это слишком жестоко. А что у тебя, Давид?
– Через несколько дней будет известно. Надеюсь тоже остаться в Москве. Ты не ответила – можно, я завтра заеду к тебе? Привезу целую корзину фруктов с овощами, а заодно заберу свои вещи.
– Нет, Давид, это неудобно. Сын здесь, да и у мамы возникнут вопросы. Завтра-послезавтра буду в Москве – сама привезу твои вещи, там и встретимся.
* * *
– Арам, привет. Я уже здесь, в гостинице «Академическая». Жду через несколько дней информации о новом назначении.
– Все будет нормально. Не беспокойся.
– Арам, можешь прислать машину? Я привез для тебя фрукты-овощи из Еревана. Заодно, если водитель будет свободен, пусть заедет к Ольге в Ступино. Ей тоже нужно отвезти фрукты и забрать мои вещи.
– Кто такая Ольга?
– Кажется, я тебе о ней рассказывал? Она была моей начальницей в Туле, сейчас получила новое назначение в Генпрокуратуре.
– Да, вспомнил. Тогда не обратил внимания, а сейчас твоя Ольга становится интересной. Если будет нужно, мы сможем ее попросить о небольшой услуге? Понятное дело, не задаром.
– Нет, Арам. Ольга не такой человек. Обращаться к ней с подобными вопросами я не осмелюсь, да и не хочу.
– Тогда зачем она тебе?! Может, она хороша как женщина?
– Просто я ее очень уважаю и дорожу ее дружбой. Она человек высоконравственный и глубоко порядочный.
– Таких в этой стране не бывает, особенно среди чиновников, – усмехнулся Арам. – Все покупается и продается, притом нагло и с нахрапом. А ты повторяешь слова, которым тебя научила школьная учительница по литературе или истории. Но вообще-то я успел заметить, что ты склонен идеализировать людей.
– Например?
– Что например? Мало тебе Мари? Я же знаю, сколько ты для нее сделал, а она взяла и улетела.
– Это не совсем так. И вообще, эту тему я не обсуждаю.
– Прости, не хотел тебя обидеть. Но мой тебе совет: воспринимай мир таким, какой он есть.
– Арам, ты тоже обещай, что не обидишься! Ты деловой человек, торговец, в твоем мире все можно выразить цифрами, все имеет свою цену – большую или малую. Но есть и другие ценности – духовные, нравственные, не имеющие материального воплощения.
– Ну, раз уж ты поднял эту тему, ответь, пожалуйста: твоя девушка не возвращается, руководствуясь какими соображениями? Духовно-нравственными или материальными? Молчишь? Я отвечу за тебя. Грубые материальные блага имеют огромную силу и всегда возьмут верх над любыми духовными ценностями. Все, что ты говоришь, – это выдумки наших философов и моралистов. Ими можно руководствоваться, когда ты в безопасности, не голодаешь, когда тебе комфортно. Тогда, конечно, можно оперировать такими понятиями, как мораль, духовность, возвышенные человеческие отношения, бескорыстная любовь…
– Арам, в любом случае духовное и материальное не выступают в таком оголенном виде, в крайних формах. Надо учитывать все нюансы и с той, и с другой стороны.
– Здесь я с тобой согласен. Но утверждаю, что материальный фактор всегда возьмет верх. И раз уж мы начали с твоей подруги-прокурорши, то при случае на ней и проверим правильность наших рассуждений.
– Я не хотел бы ставить ее перед трудным выбором. Всегда легче не доводить события до кульминации, чтобы не пришлось выбирать.
– Это тоже правильно. Но жизнь сама даже против нашей воли ставит нас перед выбором – иногда трудным и решающим.
* * *
В военной прокуратуре Москвы пожилой полковник-кадровик долго знакомился с моими документами.
– В вашем деле много противоречий. Вы все время попадаете в какие-то странные ситуации, но каждый раз умудряетесь выходить сухим из воды. С трудом, конечно, верится, что ни в одном из случаев вы не перешагнули грань дозволенного… В то же время вас характеризуют как хорошего следователя и даже представили к внеочередному повышению воинского звания. Мой вам совет, товарищ старший лейтенант: не старайтесь выделяться, будьте как все. А сейчас оформляйтесь. Подробности – в канцелярии.
