Подавляющее большинство моих новых коллег, к сожалению, так и не ставших мне товарищами, были из сельской местности и малых городов. Каждый из нас играл свою социальную роль. Кто-то, подобно мне, – с трудом, прилагая определенные усилия, другие уже вжились в образ офицера, патриота и коммуниста и носили его легко, даже с рвением. Я ходил на занятия, улыбался, здоровался, пожимал руки, а второе мое «я» было далеко – в противоречивых размышлениях или с родителями, Мари и друзьями. К моему великому удивлению, во сне я опять видел маленькую девочку из госпиталя. Странно, почему ее облик так крепко засел у меня в подсознании, что никак не выходит из памяти? Ведь прошло уже несколько лет, я даже не знаю ее имени и плохо помню черты лица.
Через месяц общеполитической и правовой подготовки нас распределили по группам. С учетом уже имеющегося опыта меня направили в группу, специализирующуюся на преступлениях против личности, то есть убийствах, нанесении телесных повреждений и т. д. Учился я без особого труда, хотя и без особого интереса, не прилагая больших усилий. Меня больше интересовали философско-теоретические дисциплины, говоря обобщенно – наука о человеке, о его историко-психическом развитии. Насколько многогранна и сложна человеческая душа! Какое огромное количество потаенных механизмов и импульсов действует в ней! О многих мы не догадываемся до тех пор, пока под давлением обстоятельств они не проявятся – зачастую неожиданно для нас самих. Особенно интересно анализировать поведение великих тиранов, достигших абсолютной власти. Человек, ставший фактически наместником Бога на земле, способен уничтожить сотни тысяч людей, залить страну реками крови. Какими соображениями руководствовался Чингисхан или тюрки-сельджуки, уничтожавшие чудесные создания человеческого разума? Нерон, Калигула, Иван Грозный, Петр I, Сталин – интересно, они были сумасшедшими с самого начала или стали таковыми, приобретя неограниченную власть? Должно быть, и то и другое. Но бесспорно одно: сумасшествие проявляется, когда власть становится бесконтрольной. Почему из четырех десятков президентов США ни один не оказался неадекватным самодуром, как, скажем, наш Хрущев? Потому что вся их деятельность проходила под пристальным контролем Конгресса, общества, прессы, избирателей и правосудия.
* * *
Я заставлял себя погружаться в повседневность, не углубляться в философские раздумья, принимать жизнь такой, какая она есть. Когда человек занят работой, учебой или любовью, ему некогда предаваться абсурдным размышлениям, способным довести до психического расстройства.
Несколько раз виделся с Ольгой. Наши встречи проходили в скромном, тихом ресторане «Урал», расположенном на Неглинной улице, недалеко от Генпрокуратуры. Женщина всегда прикрывала шарфом прокурорские петлицы, а по синей юбке трудно было определить, какую именно службу она представляет. Ольга была довольна своим новым положением, разве что развод с мужем пока затягивался. С особым нетерпением она ждала решения квартирного вопроса.
– Ольга, – однажды обратился я к ней, – вот какая идея у меня возникла. У нас на курсах преподает симпатичный интеллигентный полковник Петр Юрьевич Орловский, специалист по уголовно-процессуальному законодательству. Довольно молодой, лет сорока двух – сорока пяти. Мы с ним часто общаемся – то в библиотеке, то в столовой, несколько раз даже выходили прогуляться: он живет рядом с нашим общежитием. Он разведен, переехал из Ленинграда, где остались жена и дочь-студентка. Уверяю, он тебе очень понравится! Вдруг вы подружитесь, а может, и семью создадите?
– Глупости! У меня столько проблем в жизни, что не до знакомств. И потом, что он подумает? Кто я тебе?
– Как кто ты мне? Ты была моей начальницей, помогла мне, когда я попал в глупую историю. К тому же мы можем честно признаться, что целовались только один раз. Но какой это был поцелуй! Даже сравнить не с чем – наверное, только с поцелуем Мэри Пикфорд [58] .
– Ты несерьезный тип, – засмеялась Ольга. – Нет, мне неудобно.
– Поверь, увидев тебя, он потеряет дар речи.
– Зачем ты это делаешь?
– Затем, что он будет ставить мне высокие оценки и поможет получить красный диплом.
– Достойный ответ на мой дурацкий вопрос! Давид, я знаю, что ты добрый человек и хочешь добра своим друзьям, особенно мне. Но нет, не приду. И выкинь эту глупость из головы!
Но ее отказ показался мне неубедительным.
Я часто встречался с Фаиной – мы гуляли, ходили смотреть новые фильмы и театральные постановки. У меня возникло впечатление, что ее родители считают меня чуть ли не ее женихом. Фаине я и изложил свой план познакомить Ольгу с полковником Орловским.
– Давид, если честно, твоя бывшая начальница мне не понравилась. Может, она и в самом деле добрый человек, но недалекий, типичный представитель своей среды, – заявила Фаина. – Тем не менее я согласна участвовать в реализации твоего замысла.
После долгих обсуждений решили, что в один из выходных дней я приглашу Ольгу в театр. Туда же по моему приглашению придет полковник Орловский. После спектакля вся компания отправится ужинать, а через некоторое время мы с Фаиной незаметно исчезнем, оставив Ольгу и Петра Юрьевича вдвоем.
Когда я оставался один, сомнения опять начинали разъедать мою душу. Чего я хочу в этой жизни? И вообще – моя ли это жизнь? А может, повседневность и есть жизнь, и только в наших мечтах все по-другому? Должно быть, эти вопросы задаю себе не только я, но и многие миллионы людей.
Не выходила из головы Мари. Похоже, обстоятельства сложились так, что каждому из нас придется самостоятельно выбирать свой путь. Иногда я сравнивал ее с Фаиной – та тоже красива, пусть и не такой трагично-кинематографической красотой, как у Мари, хорошо сложена, умна и привлекательна. Интеллектуально Фаина разносторонней и многогранней, чем Мари. Мари – хороший филолог, она была прилежной студенткой, вдумчиво и досконально изучала то, что было ей необходимо для получения профессии и повышения квалификации, но не испытывала потребности читать что-либо для удовлетворения своих социальных, познавательных, политических или прочих интересов. Интеллектуальное общение с Фаиной было значительно более интересным, несмотря на то что почти каждый наш разговор заканчивался спором о политике или идеологии, в котором девушка старалась оставить последнее слово за собой. Конечно, ей не хватало мягкости, уступчивости, женственности Мари. Я снова подумал о том, как важны генетическая наследственность, культура и традиции. Это отнюдь не надуманные вещи, они есть и влияют на каждого человека.
Незаметно подходило время завершения курсов. Хорошо, что я успел познакомить Ольгу с Орловским. Бедняжка, как она волновалась в театре! Сбивчиво говорила только со мной, не замечая сконфуженного полковника, и лишь в ресторане начала более-менее осмысленно отвечать на его вопросы. А когда мы с Фаиной тихо ускользнули, парочка даже не заметила нашего ухода. Знаю, что они встречаются, – Ольга делится со мной последними новостями, как с подружкой. Она, безусловно, будет хорошей женой. Пусть одним счастливым человеком на свете станет больше!
* * *
– Давид, ты завтра вечером не исчезай. Мне тридцать лет исполняется, будем отмечать, – предупредил меня сосед по комнате Слава Шатьков. Мы с ним успели подружиться. Это был душевный красивый человек, очень предупредительный и внимательный к друзьям.
Как обычно, все скинулись по десять рублей. Купили в подарок рижский катушечный магнитофон «Спалис», охотничий нож, сорочку и, разумеется, выпивку. Вечером в отдельном банкетном зале рядом со столовой собралось человек тридцать пять – сорок слушателей курсов и несколько преподавателей. Я купил в ГУМе еще и вьетнамские шахматы – Слава очень любил эту игру и не раз демонстрировал нам свое умение, – повидался с Фаиной и с опозданием на час-полтора пришел на день рождения. «Все складывается хорошо. Интересно, какое назначение я получу? Должно быть, и капитанское звание скоро подоспеет – времени прошло порядочно, и на работе я себя как будто проявил хорошо, и курсы заканчиваю с красным дипломом». С такими мыслями, в хорошем настроении я зашел в шумный банкетный зал.
Было видно, что ребята уже успели изрядно выпить. Я подошел к весело улыбающемуся имениннику, поздравил и вручил свой подарок.
– Внимание! – громко обратился Слава к собравшимся. – У нас новый гость! Смотрите, какой интересный подарок Давид мне принес – готов хоть сейчас дать сеанс одновременной игры! Сразу говорю: играем на ящик пива. Ну, первая тройка, шаг вперед!
– Эй, опоздавший! – повернулся ко мне дородный краснолицый подполковник, по-видимому, тамада сегодняшнего застолья. – По нашему русскому православному обычаю тебе полагается штраф. Налейте ему полный фужер водки! Как тебя там?
– Давид, – подсказали ему.
