На южном направлении с такой же уверенностью прокладывали себе путь к Восточной Пруссии воины 2-й гвардейской армии и 1-го танкового корпуса.
Разведывательные отряды внезапно форсировали реку Дубисса и в ходе ожесточенной схватки отбросили фашистов на запад от 2 до 4 километров. Особенно стремительными были действия усиленного батальона 156-го стрелкового полка 16-й Литовской стрелковой дивизии. Коммунисты и комсомольцы во главе с комбатом капитаном Беланом первыми ворвались на вражеские позиции и увлекли за собой все подразделение. Используя их успех, командир дивизии полковник А. Урбшас двинул свои главные силы. Вперед в направлении на Кельме вырвался 249-й стрелковый полк под командованием полковковника Федора Константиновича Лысенко. Блестяще действовали и разведывательные батальоны дивизий 11-го и 13-го гвардейских стрелковых корпусов. В батальоне 2-й гвардейской стрелковой дивизии особенно отличился в начале атаки восемнадцатилетний комсомолец Михаил Епишкин. Когда с находившейся на пути атакующих высоты обрушился губительный огонь, Михаил с группой таких же юных бойцов, как и он сам, пробрался к ней с тыла. В короткой схватке смельчаки забросали фашистов гранатами и подняли над высотой красное знамя. Развевавшееся на ветру алое полотнище звало бойцов 1-го гвардейского стрелкового полка вперед. И командир полка майор Гавриш повел их дальше.
М. П. Епишкин удостоился за свой подвиг звания Героя Советского Союза.
Так выглядело начало наступления, если взглянуть на него глазами тех, кто шел впереди. Следует попутно заметить, что вряд ли пехота достигла бы таких блестящих успехов, если бы ей не помогли саперы и артиллеристы. Артиллеристы, несмотря на скверную видимость, так метко и кучно стреляли, что фашисты на всей первой позиции в страхе не сразу решились вылезти из своих нор, а саперы проделали к нужному моменту множество проходов в минных и проволочных заграждениях и подготовили переправочные средства.
Таким образом, в первые же часы наступления я почувствовал, что накал сражения усиливается. Теперь только успевай своевременно вводить новые войска. И мы занялись этим. Прежде всего дали команду генералу Вольскому начать выдвижение своих передовых отрядов, чтобы они шли непосредственно за первым эшелоном. Мы полагали, что темп продвижения пехоты и сопровождающих ее танков при дальнейшем вклинении в оборону неизбежно замедлится, как это случалось обычно при прорыве тактической обороны. А вот тут-то и подоспеют танковые корпуса, чтобы еще более ускорить темп прорыва.
Расширялся и фронт наступления за счет ввода 4-й ударной армии. Генералу П. Ф. Малышеву, вызванному на наблюдательный пункт, была поставлена задача силами трех стрелковых корпусов перейти в решительное наступление на правом крыле фронта в общем направлении на Акмене-Эзере.
Не оставили мы без внимания и 51-ю армию, находившуюся севернее Шяуляя. Генерал Я. Г. Крейзер получил приказ начать движение двух корпусов к реке Вента в готовности ввести их в сражение на следующий день в стыке 6-й гвардейской и 43-й армий.
Мой заместитель генерал В. И. Кузнецов выехал к генералу В. Т. Вольскому, чтобы уточнить с ним рубеж ввода и наладить взаимодействие танковой армии о армиями И. М. Чистякова и А. П. Белобородова.
Таким образом, мы привели в действие все свои силы. В связи с этим перед нами во весь рост вставала труднейшая задача — протолкнуть вперед всю эту махину по ограниченному количеству дорог, да так, чтобы войска не перемешались.
Догнать дивизии первого эшелона в таких условиях войскам развития успеха оказалось нелегко. Наступавшие соединения первого эшелона растекались вглубь и вширь, словно вода, прорвавшая плотину. Несмотря на запоздалое начало, они без задержки преодолели первую оборонительную полосу врага и двинулись ко второй. При такой стремительности и ограниченности во времени лишь в одном стрелковом корпусе 6-й гвардейской армии удалось в этот день ввести в сражение дивизию второго эшелона с целью прорыва второй оборонительной полосы. Использовать армейскую подвижную группу — 19-й танковый корпус — генерал Чистяков не решился до форсирования реки Вирвите, за которой была оборудована вторая полоса. Но с ходу преодолеть реку и ворваться туда передовые дивизии явно не успевали. Короткий осенний день промелькнул быстро. А вечером и ночью, в непроглядной осенней тьме, вводить в сражение крупные силы без специальной подготовки — безумие. Поэтому я, не колеблясь, разрешил Чистякову, как говорится, задействовать свой танковый корпус на следующий день.
Генерала В. Т. Вольского, на КП которого я поехал вместе с К. В. Скорняковым, застали в сильнейшем раздражении. Он слал проклятия на тылы наступавших стрелковых дивизий, которые задерживали выдвижение танковых и механизированных бригад его армии к рубежу ввода в сражение. Не смогли ему помочь ни Чистяков, ни Белобородов — нельзя было от наступающих дивизий отсечь тылы, которые и без того отстали, с трудом продвигаясь по раскисшим дорогам. А в таких условиях и танковой армии не вырваться вперед.
По самым оптимальным нашим расчетам, обогнать стрелковые дивизии первого эшелона корпуса танковой армии могли лишь с наступлением непроглядной осенней темноты. А ведь в танковых корпусах тоже немало автотранспорта. Представив всю опасность перемешивания войск и неразберихи, которые возникнут, когда танковая армия в темноте врежется в боевые порядки стрелковых дивизий, мы решили начать ввод танковой армии с наступлением светлого времени.
Наше решение не вводить в сражение 19-й танковый корпус и 5-ю гвардейскую танковую армию к вечеру 5 октября в настоящее время оценивается, насколько мне известно, некоторыми советскими военными историками отрицательно. Они утверждают, что быстрое продвижение стрелковых дивизий первого эшелона «могло послужить и достаточным основанием для ввода в прорыв подвижных групп фронта и 6-й армии».[109] Это, по меньшей мере, слабо аргументированное утверждение.
Сейчас некоторые из тех, кто ведет исследование прошлой войны, иногда, видимо, не могут представить себе корпус или армию реально на местности. А на карте они кажутся такими маленькими и такими мобильными, что трудно понять: как это тот или иной военачальник не успел ввести корпус или армию? Но даже опытный полководец, отвыкший видеть реальные армии на поле сражения, когда «воюет» на каком-нибудь стратегическом учении на картах, так иногда увлекается, что начинает передвигать армии на сотни километров, не задумываясь о том, возможно ли это на практике.
Мне припоминается в связи с этим случай, имевший место на стратегическом учении вскоре после войны. Один генерал принял решение немедленно перебросить общевойсковую армию на новое направление. Ну а раз решение принято, то штабы к назначенному времени ату армию «нарисовали» на карте уже в другом районе, поскольку для этого требовался лишь красный карандаш и минута времени. Покойный Константин Константинович Рокоссовский так был поражен невероятной «прыгучестью» армии, что лично проехал на газике весь лесисто-болотистый маршрут, который условно преодолела воображаемая армия. Оказалось, что даже он на машине и днем едва успел пройти это расстояние в установленное для армии время.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
