Словом, наступление все больше входило в рамки отработанного нами плана. Каждый день, докладывая об итогах боев А. М. Василевскому, я с радостью отмечал, что они его удовлетворяют. Видимо, и в Ставке считали, что события развиваются нормально.
Вечером меня вызвала Москва для доклада Верховному. И. В. Сталин звонил, как правило, только в двух случаях: или когда был очень недоволен действиями командующего, или наоборот. Я доложил о том, что за 4 дня войска 1-го Прибалтийского продвинулись от 60 до 90 километров на фронте в 200 километров. Освобождено более 2 тысяч населенных пунктов, передовые соединения находились уже в 16 километрах от Клайпеды. Наголову разгромлены 551-я, 548-я пехотные и 7-я танковая дивизии, танковая бригада «Гросс», пять охранных полков. Значительные потери понесли моторизованная дивизия СС «Великая Германия» и 5-я танковая дивизия. Уничтожено 192 танка и штурмовых орудия и захвачено в исправном состоянии 60 танков и 285 автомашин. Сказал я и о дальнейших задачах армий, о перспективах. Я обещал, что не позднее 10–11 октября войска будут на берегу Балтийского моря. И. В. Сталин слушал терпеливо, лишь изредка задавая уточняющие вопросы. Заканчивая разговор, он пожелал дальнейших успехов войскам фронта и мне лично. А на следующий день был получен приказ Верховного Главнокомандующего с объявлением благодарности войскам 1-го Прибалтийского фронта за достигнутые успехи. Это уже была десятая по счету благодарность И. В. Сталина 1-му Прибалтийскому. Мы немедленно передали приказ в войска и довели его до каждого бойца. Конечно же он явился новым зарядом боевого воодушевления для всех воинов фронта.
Казалось, все предвещало успех. Однако 9 октября мне стало известно от генерал-лейтенанта К. В. Скорнякова, что с 8 октября оба корпуса нашей танковой армии застряли на реке Миния. В качестве основной причины задержки командарм выдвинул усилившиеся контратаки противника. Зная, что их приходилось отражать и в предыдущие дни, я спросил генерала Вольского:
— Василий Тимофеевич! Почему бригады перестали маневрировать? Почему они уперлись в укрепленные позиции и не обходят их? Почему не прорываются к морю севернее Клайпеды?
— Товарищ командующий! Получилась серьезная организационная неувязка. По телефону подробности доложить не могу. С докладом о причине задержки и принятых мерах немедленно высылаю самолетом своего офицера… Завтра постараемся пробиться к морю. А пока прошу помочь авиацией. В районах Дарбенай и Кретинга большие скопления войск противника. Прошу запланировать на утро десятого октября массированные удары авиации по этим районам…
Предупредив командарма, что до 12 часов 10 октября жду его доклад о выходе армии к морю в районе Паланги, я пообещал ему помочь авиацией. А генералу Н. Ф. Папивину приказал связаться со штабом В. Т. Вольского и согласовать время нанесения ударов.
9 октября генералы И. М. Чистяков, Я. Г. Крейзер, А. П. Белобородов и П. Г. Чанчибадзе по нескольку раз звонили мне, стараясь лично доложить о достигнутых успехах. Это было явным признаком того, что наступление шло особенно успешно. Однако в этот день, как язвительно выразился генерал В. В. Курасов, снова «ушли в подполье» генералы В. Т. Вольский и П. Ф. Малышев. На все его запросы из штабов поступал ответ: «Командарм выехал в войска. Устанавливаем с ним связь». Чувствуя, что в этих армиях происходит что-то неладное, я распорядился передать мой приказ, чтобы командармы лично вышли на связь со мной. А тем временем мы с удовлетворением отмечали успехи 2-й и 6-й гвардейских, 51-й и 43-й армий.
Правда, наступление войск 6-й гвардейской резко замедлилось. Каждый километр им приходилось брать в ожесточенном бою, отражая упорные контратаки. Не было сомнений в том, что Шернер бросает против наших правофланговых армий выводимые из Риги дивизии. Все же передовые соединения генерала И. М. Чистякова сумели закрепиться на рубеже Пикеляй, Вайнёде, Зарини и отразить все попытки противника отбросить их назад. Особенно яростные контратаки пришлось выдержать частям 51-й гвардейской стрелковой дивизии в районе станции Пикеляй. Они начались внезапно. Значительные силы фашистской пехоты при поддержке 19 танков и бронемашин ударили в стык двух полков. Но командир дивизии полковник И. Ф. Пряхин мгновенно ответил контрманевром, выдвинув навстречу противотанковую артиллерию. Гитлеровцы встретили организованный отпор со стороны наших пехотинцев и артиллеристов. Особенно отличились здесь батареи 232-го истребительно-противотанкового артполка. Они расстреливали танки почти в упор. Наибольший успех выпал на долю расчета, которым командовал ветеран войны Яков Степанович Зимин. Он первым подбил головную машину и этим сразу привлек к себе внимание фашистских танкистов. Они стали вести по орудию Зимина массированный огонь и зажгли дом, у которого оно было замаскировано. Дым разъедал батарейцам глаза, едкие слезы проложили светлые полосы по их запыленным щекам, но они продолжали вести огонь, подбили еще два танка. Остальные машины повернули назад, но после мощного артиллерийского налета вновь двинулись на позиции наших противотанкистов. Ранены все товарищи Зимина. Нестерпимым жаром несло от горящего дома, и все же командир орудия в единоборстве подбил третий танк. Слева на него надвигались еще две машины. В продолжавшейся перестрелке артиллерист зажег и четвертый танк. Осталось всего три снаряда. И Зимин решил использовать их экономно: подпустил еще одну стальную громадину на 100 метров и выстрелом в упор уничтожил ее. Противник, как и на других участках, не прошел. Якову Степановичу Зимину было присвоено звание Героя Советского Союза.
Отлично сражались в этот день войска 51-й армии. Хотя в ее полосе не наступали танковые корпуса, стрелковые дивизии продвинулись на запад более чем на 30 километров и вышли на рубеж Моседис, Салантай, Докторы. Используя успех, достигнутый накануне 5-й гвардейской танковой армией, так же далеко прошли и соединения 43-й армии, правофланговые дивизии которой совместно с корпусами танковой армии успешно форсировали реку Миния и вплотную приблизились к границе Мемельской (Клайпедской) области.
Очень успешными 9 октября были атаки 935-го стрелкового полка 306-й стрелковой дивизии. О напряженности боев, которые вели пехотинцы, можно судить на примере действий 8-й стрелковой роты. Под командованием младшего лейтенанта Бердышева она пробилась к штабу фашистского полка. Гитлеровцы предприняли несколько яростных контратак, отражение которых каждый раз завершалось рукопашной. И каждый раз фашисты не выдерживали и отступали. В составе роты сражались 17 коммунистов и комсомольцев, а это была могучая сила. В одной из схваток пал смертью героя командир роты. Вражескими пулями были сражены командиры взводов. Но рота и после этого стойко держалась. В командование ею вступил парторг Терешин. И вновь бойцы поднимались в атаки. В ходе одной из них горстке воинов, которую возглавил рядовой Бадальян, удалось пробиться к фашистскому полковому знамени, Бадальян успел завладеть им, но тут же был окружен группой гитлеровцев. Солдат был смертельно ранен, но фашистам не удалось вырвать знамя из его рук. Подоспевшие бойцы уничтожили гитлеровцев. Передав им знамя и теряя остатки сил, Бадальян посмотрел в сторону Клайпеды и прошептал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
