Но она позволила увести себя с палубы. Открыв люк, ведущий в трюм корабля, они увидели Джоака. Элене потребовалось несколько мгновений, чтобы узнать брата.
— Мы подготовили все снаряжение. — Джоак махнул посохом, призывая их поскорее заходить внутрь. — В кормовом отсеке есть канаты, веревочные лестницы, страховка, факелы, кувшины с маслом. Каждый подобрал себе оружие по вкусу. Мы готовы к спуску в провал.
Эр’рил кивнул, смахивая с плаща капельки дождя.
— Мне надо убедиться самому, — он повернулся к Элене. — Почему бы вам с Джоаком не подождать меня на камбузе? Я скоро приду.
Брат ведьмы дал стандийцу пройти, а потом как-то странно взглянул на Элену.
— Эл… Ты и Эр’рил…
Она повернулась к нему спиной, не в силах сдержать прихлынувшую к щекам кровь. Откуда он узнал об этой ночи? Неужели так заметно? Выражение лица? Они с Эр’рилом еще раз занимались любовью перед самым рассветом, ловя последние мгновения, когда могли прикоснуться друг к другу и залечить все оставшиеся душевные раны.
— Ты ведь любишь его? Правда, Эл? — продолжал Джоак.
— Конечно, люблю, — она все еще стояла спиной к нему.
— Тогда ты можешь понять, что я чувствовал… чувствую к Кесле, — он взял ее за плечо и громко вздохнул.
Элена повернулась к брату. Оказывается, он имел в виду вовсе не то, о чем она подумала. Румянец медленно сошел с ее щек.
— Я знаю, как сильно ты ее любил.
— Я хочу кое о чем с тобой поговорить, — помрачнел он.
Джоак мялся, глядя себе под ноги. Эта мальчишеская поза выглядела смешно и нелепо у взрослого мужчины, каким он казался.
— О чем же? — Элена взяла его за руку.
Она обрадовалась, что Джоак наконец-то решил излить ей боль своего сердца. Может, смерть Грэшима омолодила не только его тело, но и душу? Но он не решался заговорить.
— Может быть, пройдем в мою каюту? Там мы сможем побеседовать без лишних ушей.
Джоак кивнул с явным облегчением.
Пройдя через путаницу коридоров, Элена остановилась у своей двери, сдернула перчатку и уколола палец острой щепкой. Тоненький усик ведьминого огня, пущенный в замок, расплавил замороженный металл.
Эту уловку предложил Эр’рил, который хотел быть уверенным, что с Кровавым Дневником, хранящимся в их каюте, ничего не случится. Убрав магический запор, Элена широко распахнула дверь, приглашая Джоака войти.
Уже переступив порог, она придирчиво оглядела комнату. Меха и покрывала на кровати лежали ровно. Никаких намеков на то, чем они занимались прошлой ночью. Но Элена почему-то ощущала мускусный запах страсти. Покосившись на Джоака, она удивилась, что он ничего не замечает.
Ее брат подошел к жаровне и раздул угли. В каюте заметно потеплело, и Элена сбросила сырой плащ, повесив его на колышек у двери, потом подкрутила фитиль в масляной лампе, свисающей с потолка, добавив света.
Обернувшись, она увидел, что ее брат стоит перед маленьким дубовым столом, на котором покоился Кровавый Дневник. Золотая роза неярко светилась, подтверждая приход первого полнолуния лета.
Лоб Джоака, внимательно рассматривающего книгу, пересекали резкие складки.
— По словам капитана-элв’ина, — проговорил он, — луна сегодня поднимется рано. Она окажется на небе до того, как закатится солнце.
Элене и без него это было известно. Магия, которая жила в ней, подчинялась изменчивости луны. Так что ведьма знала о движении ночного светила, как о себе самой.
— Солнце и луна на небе, — пробормотал Джоак. — Помнишь, что говорил отец, когда видел их в небесах рядом?
— «Луна дураков», — улыбнулась Элена. И вздохнула. — Луна слишком глупа, чтобы догадаться — солнце еще не зашло.
Ее брат отвернулся от стола, опираясь на посох.
— А теперь посмотри, куда мы лезем под «луной дураков», — усталая усмешка искривила его губы. — И кто же после этого настоящий дурак?
Элена отстегнула меч и уселась на кровать. Упрятанный в ножны клинок она уложила себе на колени. Джоак пододвинул низкий табурет и тоже присел, не выпуская из рук посох. Ведьма смотрела на брата, вспоминая их прошлую жизнь. Какие пути привели их в эту комнату, обременив грузом магического знания?
Повисла тишина, нарушаемая лишь дробью дождевых капель по обшивке корабля.
— Ты упомянул Кеслу, — первой проговорила Элена.
Взгляд Джоака метнулся к Кровавому Дневнику. Он кивнул.
— Я думаю, что нашел способ вернуть ее.
— Поднять из мертвых? — Элена не сумела скрыть потрясения в голосе.
— Кесла была овеществленным сновидением, — сглотнул Джоак. — Разве она может умереть по-настоящему? — Он поднял на сестру полные боли глаза. — Мое мастерство возросло. Мне кажется, я смогу изваять ее и вернуть в наш мир. Но…
— Надо ли это делать? — мягко спросила Элена. — Возврат души в тело зачастую требует использования самой темной магии. Вспомни Рокингема или Вира’ни. Позволь мертвым умереть. Это последняя милость Доброй Матушки.
— А Ни’лан? Она умерла, а потом воскресла.
— Она — нифай, — покачала головой ведьма. — И она не умерла на самом деле. Погибла лишь телесная оболочка, которую она носила. А дух ее остался в этом мире, защищенный волшебством древесной песни.
— Но разве Кесла так уж от нее отличается? Она родилась из магии земли. Можно ли с уверенностью утверждать, что ее душа отправилась к Доброй Матушке?
Элена нахмурилась. Может быть, Джоак и прав, но в глубине души она опасалась, что он ступит на темную дорожку.
— Чего ты просишь? — пробормотала она, качая головой.
— А я не говорил, что намерен что-то просить! — воскликнул он запальчиво.
Но она видела его глаза, в которых смешались горе и боль. Пальцы его крепко сжали посох.
— Джоак…
— А если бы это был Эр’рил? — буркнул он сердито.
Элена открыла рот. Первым ее побуждением было возразить — нет, она не может так поступить, но… Сидя на ложе, где совсем недавно соединились их сердца, души и тела, она не могла ответить с уверенностью, какое бы приняла решение.
— Но как… Почему ты думаешь, что сумеешь?
— Однажды у меня получилось, — Джоак вытянул вперед обе руки. — Помнишь, я показывал тебе, что могу создать видимость руки? Тогда это было всего лишь мертвое, бесчувственное изваяние. — Он сжал кулак. Посмотри! Теперь она живая. Рука снова стала частью меня.
— Но ты говорил, будто рука вернулась к тебе вместе с молодостью… После смерти Грэшима.
— Тогда было слишком долго объяснять, — он небрежно махнул новой рукой. — Важно лишь то, что после смерти Грэшима мне доступно многое, чего я не мог раньше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
