*****
- Обнаружен объект, - пришло сообщение Анны. - Расстояние тысячная секунды. Масса - полтора порядка от нашей.
Доклад мы дослушивали в процессе забега к боевым постам. Курс нашего космолета уверенно пересекался с курсом объекта. Но, судя по всему, нас или еще не заметили, или не спешили перехватывать. Столь ничтожная по космическим меркам дальность обнаружения оказалось результатом прохождения очередного поля обломков. А среди них встречались довольно немаленькие глыбы.
- Скорее всего, нас пока не заметили по той же причине, - предположила Анна. - Объект, несомненно, космолет. Но до сих пор каких-либо действий не предпринимал.
- Тогда и сваливать с его пути нам нужно очень аккуратно, - размышлял я. - Резкие изменения в курсе и скорости могут выдать нас с потрохами. Есть четкая картинка?
- Нет, - ответила Анна. - Слишком много мусора в районе.
- Давай понемногу и очень плавно подправляй курс, - предложил я. - Возможно, получится спокойненько миновать точку пересечения где-нибудь за кормой этого корабля.
Напряжение наших нервов росло вместе с уменьшением расстояния до объекта. Анна выдала картинку объекта с применением фильтра помех. Корабль имел внушительные размеры, и форма его казалась неуловимо знакомой.
- Сторожевик какой-то, - предположила Шила. - Для эсминца он как-то хлипковат. Нет, все-таки может быть и эсминец, все это условно, но явно не торгаш, слишком уж военная форма.
Анна максимально сгладила траекторию нашего движения, и мы теперь двигались непересекающимися курсами навстречу друг другу. Расстояние продолжало уменьшаться, "Бурундук" уже гарантированно вошел в зону поражения чужого корабля, но никакой реакции не наблюдалось. Мы, скрестив на удачу различные конечности, ждали прохождения самого опасного участка пути. И все же проскочить незамеченными не получилось. Корабль слегка подправил свое положение, сориентировавшись к нам фронтом. Анна тут же доложила о применении активной системы обнаружения. Пока мое сознание пыталось разобраться, что же в этой ситуации мне не до конца понятно, подсознание на полную катушку выдавало системе нашего корабля команды по изменению курса и скорости. Пожалуй, все понимали, что мы крепко попались, но паники на корабле не возникло. Шила активно ругалась, Ося молчал, Анна вместе со мной пыталась просчитать оптимальный курс, чтобы избежать столкновения с крупными обломками. Ни о каком бое и разговора не возникало, мы готовились достойно удрать.
Время тянулось, как капля меда, мне казалось, что именно эта задержка вот-вот и сгубит нас. И тут случилось невозможное. Внутри меня пробудилось давно забытое "воспоминание". В первый миг я даже не осознал, что произошло, просто на секунду я как будто вернулся в прошлое. Мой блок медицинского контроля и поддержки принимал сигналы оборудования КСС. Я успел остановить пуск ракет, благо Шила среагировала мгновенно, но не скачок практически на максимуме движков реала. "Бурундук" метнулся по рассчитанной Анной траектории. Нас спасло или чудо, или то, что называется искусственным интеллектом по имени Анна. В течение нескольких секунд мы умудрились обойтись без серьезных повреждений, а потом еще несколько минут гасили скорость и возвращались обратно. Несколько полученных незначительных повреждений оказались результатом столкновения с мелким мусором. Чужой корабль огонь так и не открыл.
Все встало на свои места. Пока мой БМКП обменивался кодированными сигналами с кораблем, я сложил все части головоломки. В какой-то сотне километров от нас дрейфовал эсминец КСС, и выглядел этот эсминец изрядно потрепанным: часть обшивки корпуса отсутствовала, не хватало парочки орудийных башен и куска в центре, что и делало его каким-то не совсем знакомым.
Связаться с тем, что осталось от модульного интеллекта корабля мне удалось далеко не сразу. Система постоянно сбоила. По всему судя, большинство блоков так и не восстановилось. После довольно долгого и сложного диалога нам предложили занять позицию, предписанную уставом для досмотра задержанного нарушителя. Мы могли не напрягаться и спокойно уйти, эсминец не стал бы преследовать, но я попросту не смог переступить через себя. Меня грызла необходимость прикоснуться к чему-то знакомому. Связь работала отвратительно, подтверждающие последовательности постоянно сбивались. МИ, наконец, принял решение провести связь посредством прямого включения.
По понятной для всех причине зайти на борт позволили только мне. Напрягать МИ на повод высылки бота я даже не пытался, воспользовавшись найденной нами "керамической" шлюпкой.
После прямого включения меня благополучно опознали, и МИ передал мне право командования. Проведя быстрый осмотр, я удостоверился, что экипаж эсминца полностью погиб. Ознакомившись детальнее с состоянием космолета, я понял, что командовать на нем практически нечем. Данные работоспособности систем показывали следующую нерадостную картину. МИ - пять целых восемь сотых процента. Энергоустановка - пятьдесят один с какими-то сотыми процент. Генератор биомассы - можно сказать, уничтожен. Двигатель реала - сорок три процента. Двигатель многомерности - уничтожен. Орудия главного калибра - два уничтожены, одно отсутствует, одно - пятнадцать процентов, между нами девочками, это может означить последний выстрел. Из защитных комплексов уцелел лишь один - восемнадцать процентов. На весь корабль - три ракеты ближнего радиуса действия для противоракетной системы. Целостность корпуса - шестьдесят семь процентов. Корабль побывал в какой-то серьезной переделке, возможно, с одним из действующих лиц которой мы недавно встречались. МИ работал со сбоями, сказывалось отсутствие должного количества биомассы на борту. Работающий на пределе оставшихся возможностей генератор биомассы не справлялся. В таких условиях МИ практически стал логической электронной системой, почти полностью утратив свою живую составляющую симбиоза. Можно сказать, что МИ смог сохранить только базовое ядро своей системы и программного обеспечения. Добыть в таких условиях какие-либо сведения о задании корабля, каких-либо ориентирах, не говоря уже о картах, оказалось совершенно невозможно. Корабль медленно и неумолимо погибал. Я ничем не мог ему помочь. Холодок беспокойства коснулся моего сознания и тихонько прошептал: "Еще неизвестно, повезет ли нам больше".
Живой осмотр практически неживого корабля много времени не занял. Состояние старого вояки оказалось даже более плачевным. В некоторые отсеки я элементарно не смог попасть. Боевая рубка полностью отсутствовала, как и часть жилых помещений. Мне удалось найти всего трех погибших членов экипажа, с которых я снял "жетоны", пополнив ими контейнер своей брони. Во всех осмотренных мной отсеках царил разгром. Из-за отсутствия гравитации обломки аппаратуры, куски герметика, обрывки различных кабелей и прочий мусор исполняли танец хаоса. В двух отсеках наблюдалась атмосфера, инициировавшая при каждом моем движении пыльные бури. По большому счету, делать мне тут было нечего. Воспоминания проснулись, ударили в голову и отхлынули, как ослабшая морская волна. Вид умирающего корабля удручал меня, как будто я наблюдал работы по снесению детского садика, в котором прошли лучшие годы моего детства.
Возможно, кипаж "Бурундука" и нашел бы что-то полезное на этом мусорном Клондайке, но у меня на это явно не хватало профессиональных навыков Краппса и корсарского взгляда Шилы. Двери помещения арсенала оказались намертво заклинены, по уже ставшей привычной традиции я, не слишком раздумывая, начал подрезать их своим "Дракончиком". Совершенно неожиданно рядом со мной вспыхнули четыре рубиновых луча, уверенно уткнувшихся в ключевые точки двери. Я почувствовал, что брыкаться уже поздно, но подсознание с кое-какими наработанными рефлексами думало совершенно иначе. В результате, немыслимо извернувшись, я прыгнул к потолку.
- Все зря, - пришла мысль. - Клоун с акробатическим уклоном.
Чуть позади меня над полом парил сервисный робот корабля и сноровисто вскрывал дверь арсенала. Странностью стал не этот "киборг" сам по себе, хоть по нему явно плакала какая-нибудь музейная полка Сожружества, странностью оказалось полное отсутствие какой-либо информации в базе МИ об исправных роботах на борту. Для уточнения я связался с МИ через локальную сеть терминала поста арсенала. Моя уверенность подтвердилась, МИ дал отчет по уцелевшему оборудованию, в котором не значилось "живых" роботов. Меня немного куснули сомнения.
- Прекратить операцию, - отдал я команду роботу на одной из рабочих частот.
Робот прекратил операцию, послушно убрав все резаки в корпус. В отличие от большинства роботов "Ботаника" этот бы показался более привычным для человека планеты Земля: корпус в виде сильно сплюснутого с полюсов шара, никакой текучести материала, хоть и плотно закрывающиеся, но все же традиционные лючки, из которых выходят инструменты и манипуляторы. Работяга явно вынырнул из далеких для Содружества довоенных лет.
